Ты оказался здесь несколько лет назад. Сколько точно – не помнишь… одни говорят что много, другие – что мало. Уже все равно. Когда-то тебя должны были казнить, но потом «сжалились» и дали пожизненное заключение. По сути – та же смерть, только очень медленная и замешанная на сумасшествии. В начале тебе кажется, что все в порядке, тебя не гнетут стены, нехватка общения и журчание воды в бачке. Самоубеждение. Через месяц у тебя начинает болеть голова, через полгода или год ты срываешься и просишь надсмотрщика «починить этот чертов слив». Тебе кажется, что это все – извращенная пытка. Ночами тебе снится, как эта самая ненавистная вода льется тебе прямо на макушку, а ты ничего не можешь поделать. Чтобы отвлечься от ненавистного звука, ты примерно ведешь себя очень долгое время, зная, что за такое поведение положено поощрение. И вот, тебе в камеру просовывают несколько карандашей и тетрадь. Ты начинаешь писать. Писать, как проклятый, выдумывая новые и новые истории. Бумага заканчивается, тебе приносят еще и еще…И в этот самый момент появляется он. Просто проснувшись в одно утро, ты видишь его, сидящим на корточках в углу и положившим голову себе на колени. Не веришь своим глазам и везению, окликаешь нового друга… Да, он живой, настоящий! Теперь не надо писать, придумывая себе друзей, пытаясь, избавится от гнетущего журчания! Теперь есть он – друг из плоти и крови. И он тоже рад тебе. Вы разговариваете ночами о пьесах Шекспира и картинах Тулуз-Лотрека, вы делитесь всеми сокровенными мыслями и мечтаете сбежать из этой чертовой дыры, проковыряв ложками туннель. Ведь теперь вас двое и это кажется таким реальным! А однажды вечером он попросит тебя об одной услуге, и ты конечно согласишься. Он скажет, что хочет спастись отсюда, сбежать, но это возможно лишь, если ты умрешь. Ты удивишься, но теперь ты готов для него на все, ведь он спас тебя от одиночества. Вздохнув последний раз, ты положишь его огрубевшие от мозолей руки себе на шею и услышишь лишь свое хриплое дыхание перед тем, как погрузится в вечную тишину.

В конце твоего многотомного дела напишут «повесился на разодранном чехле от матраса» и никто так и не узнает, что последние пятнадцать лет ты разговаривал сам с собой.