Все, что происходило в ней сейчас, - реальность внутренней бесконечности. Она ощущала как острыми осколочными льдинками всякое вторжение отражалось разбитостью хрупкого единения двух миров, когда разделяющая их телесная оболочка будто растворялась до атомов окружающего воздуха. И стоило появиться какому-либо поперечному движению, как нить, соединявшая обе стороны, обрывалась, наступало притупление безмятежности, и каждый вновь искажался, принимая форму грубых очертаний. Поэтому от малейшего чужого прикосновения она отворачивалась с брезгливостью царицы к дурнопахнущим заброшенным зданиям, скорее отталкивала от себя и оставленный грязный невидимый след тут же заменяла печатью ближайшей родственности.

Блаженство свое она вызывала запахами, ее тянуло ко всему трухлому, гниющемуся, невыветриваемому сквозняком, она втягивала смешанные свежие струйки воздуха с сыростью и мрачностью заросших мхом останков, так соединялись в ней временные границы, юная душа и старое тело. Искала себя большей частью в дождливую погоду, изморозь, ливень, мокрый снег притягивали слиянием плохой видимости и четкости обзора в себе, непременно втягивая запах небесной воды. Не меньшее наслаждение доставляло впитывать ноздрями страницы читаемых книг, и каждая имела уникальный лишь ей свойственный запах печати, идеи, времени и места, где дожидалась проникновения ее плоти в свои раскрытые объятья, отдаваясь им с полной страстью, воодушевлявшейся интимной близостью себя и её.