Что может объединить столь по сути разные книги, написанные в разные не то что годы, а эпохи, над которыми весь сегодняшний день впитывала тщательнейшим образом с любимыми мне при чтении явлениями как подчеркивание обстоятельств, вдохнувших новизной или простотой гениальной. Ответ прост, - евреи, проскальзывающие то ли неприязнью, то ли равнодушием, однако упомянутые, что в подкорках завелась мысль отправить себя в ближайшие будни в еврейский театр, единственное место, куда можно выбить бесплатный вход. А мне, за неимением личных встреч с представителями этой нации, лишь по печати, судить да и подозревать их в чем-либо и почему-нибудь не приходится. Да и с самим театром отношения сложились весьма болезненные, не сказать если отвращающие, что никакие бессчетные аплодисменты с криками «Браво!» на традиционном поклоне изрядно измотавшихся кровотеченьем речи актеров не затмили бы казусов, произошедших со мной в таких «высококультурных» заведениях. Первый и последний свой восторг я испытала от «Американской шлюхи» еще тогда, в Качаловском, и видимо за это же восхищение и расплатилась.

Странная тень таинственности охватывает меня, перед прочтением чьего-нибудь дневника от мысли, что в любом случае там хранится нечто искреннее, глубоко спрятанное, и пока набираешься смелости заглянуть в чужую жизнь, пальцы теребят корку, перебирают страницы, глаза останавливаются на фотографиях, оттягивая моменты истины, внутри рождается что-то неопределенное, будоражащее и погружается во все три волнения, точно как на старте перед забегом замирает сердце от ожидания выстрела.

«Истина прольется с Небес, Правда возродится из Земли». Истина в виде дождя, а правда -зрелых плодов, то есть правда не как доказательство истины, а скорее как результат. Или же наоборот, истина как явление во сне, а правда – как трансформация ее в реальности. Истина – слово, Правда – действие… Странная строка, небессмысленная, однако, мне явно незримая.

День встретил непогодой, нахмурившиеся небеса обещали дождь, а то и может первого весеннего грома. Вот так погода определила мое местоположение, а мы выглядывали из окна, вспоминая безоблачное детство по лужам и водостокам, предпочитая в нашем возрасте выходить из воды с сухими глазищами.

И вот сопоставляя в образах прожигателей жизни и общественных деятелей с моим детским желанием проехаться на собственных роликах по набережной так неуместны были стоны кошки, изгибающейся от весеннего своего недуга, что решила отвлечься, сделав себе кофе без сахара напевая «You give me Fever…»

Меж тем, за все это время, кто-то успел приобрести себе концертное платье, кого-то послали матом, кто-то выспался до жалкого остатка дня, кое-кто даже подумывал о встречи со мной, а некто и вовсе забыл об этом. День прошел без сожалений, а это уже само по себе свежо, как сейчас за окном последождливая ночь любого «респераторика» заставит дышать носом.