Сырая солома все же впивалась в босые ноги мальчика. До дома оставалось десять метров и их надо было преодолеть быстро и тихо, пока патрульный не начнет возвращаться назад. Нащупав ступеньки крыльца, Васька, осторожно приоткрыв дверь, пробрался в прихожую.

Вчера дождь обильно поливал землю, казалось, что земля проснулась и из неё, на волю, проросли грибы - поле было усеяно трупами.
Война зашла их деревню случайно, ведь местность была далеко от направления основного удара и не несла никакой стратегической важности.
Крупные капли барабанили по каске. Убитый немец был очень тяжелый для мальчика. Перевернув его в луже, Васька разглядел лицо. Вода и лучи восходящего солнца создавали впечатление, что из всех пор все еще течет кровь. Грязь смывалась в полуоткрытый рот покойника, но белые безумные глаза были неподвижны.

Так он заполучил гранату, которую сейчас держал в дрожащих от волнения руках. Надо было быстрее решаться, иначе в любой момент из избы мог кто-нибудь выйти и весь план провалится.
Крышка, в нижней части рукояти, нехотя поддалась, и мальчик дернул за выпавший шнур.

"Неудачник". Конечно... все друзья отправились по распределению в солнечную Францию, с её изумрудными полями, манящей столицей и конечно, самими Парижанками. "А я в этом богом забытом месте, в этой стране варваров". Ганс сидел за большим деревянным столом, откинувшись на стуле. Вокруг него энергично спорили солдаты, что-то объясняя своему командиру. А он слышал голос матери.
- Возвращайся с победой сынок. Мы с отцом будем ждать тебя.
- Конечно, вернусь, мама.
По её морщинистым щекам текли тоненьки струйки слез. В душе она молила о ранении, ибо из того, проклятого дьяволом места, не возвращались живыми.
"Господи, как командование нашло это место? Наверное, было можно оккупировать всю страну, прожить в ней тысячу лет, а местные жители и не заметили б изменений. Одно дело пролить кровь ради Фюрера и народа Германии, другое – быть прирезанным партизанами во время утренней прогулки по деревне. И выхода нет... Никто не вспомнит обо мне тут".
Ганс тряхнул головой, отгоняя, мучавшие его пару дней, мысли и подсел ближе к столу, пытаясь все-таки вникнуть в речь подчиненных.
Дверь со скрипом отварилась, и на пороге оказался мокрый чумазый мальчик. Он что-то кричал, на своем языке и... и кинул в сторону Ганса stielhandgranate.
Дверь закрылась.
1...2...3...
Как удивительно, прожита такая насыщенная жизнь, а перед глазами стоял лишь образ 16летней девочки. Её звали Лили, и она была Ангелом. Он так и называл её во время ночных прогулок, когда велосипеды, тихо поскрипывая спицами, исчезали в придорожных зарослях, а во всем мире оставались лишь звезды и запах её волос.
...4...
В таких ситуациях тело живет независимо от разума, Марионетка не управляет своими конечностями. Ганс резко вскочил, схватил с пола гранату и метнулся к небольшому оконцу одноглазой избы.
...5...
В нос ударил запах утра. Свежесть чистого воздуха и сырость пробуждающейся земли. Земля звала его в свои объятья, он кинул ей свой подарок.
...6...7...8...
"Как глупо мы сейчас все выглядим"... Он засмеялся, не обращая внимания на напуганных до ужаса солдат.
- Поживем еще.

Как нежно согревающее солнце, как приятно ветер играет по утру. Дикие края. Ганс стоял посреди поля раскинув руки и ничего не боялся.

*В то утро был казнен каждый десятый житель деревни.
*Через 3 месяца Ганс Шваинштайгер был переведен на передовую. Награжден EK2. Погиб в бою под Сафоново.
*Проникновение влаги в корпус stielhandgranate 24 приводило к довольно многочисленным отказам.

Говорят, он улыбался, последний раз смотря в небо.