Любовь нашего философа - Андрея Борисовича Дюкова. Давно хотела что-нибудь из Щербакова найти. А тут Андрей Борисовоч прочитал именно этот текст и он мне очень понравился)))

Щербаков Михаил
Какой кошмар: жить с самого начала зря...


Какой кошмар: жить с самого начала зря,

Быть более ничем как тлей,

Хотя и гуманистом с виду этаким, судя по очкам;

Весь век вертясь вокруг своей оси, не знать

Ни азимута, ни аза,

И, даже угадав орбиту, двигаться все же поперек;


По сторонам взор бросив, опускать лицо,

В детали не вдаваясь, чтобы не окаменеть...

О, смрадный сад! О, город саблезубый! О,

Тошнотное приморье... гадкий, гадкий горизонт!


А вот пески. Здесь может укусить варан,

Здесь может налететь самум,

Отсюда убежать вприпрыжку хочется, если ты один.

А если нет? А если во главе полка?

Двух? Трех? Вообрази на миг:

Три тысячи солдат, и каждый думает только о себе.


Экклезиаст в уме бы повредился, мощь

Геракла бы иссякла, ты же - дрогнуть не посмей.

О, фанатизм! О, жалкий повседневный подвиг!

О, изнеможенье... выстрел, выстрел, недолет...


Но нет гнусней, чем если вопреки всему

Вруг форменный святой Грааль,

Н зная чьим глазам явиться, явиться именно твоим!

Лови момент! Вот кисть, живописуй, твори.

К тому же ты как раз - Матисс,

Ато и Пикассо, к примеру, розовый или голубой.


Глядишь, и впрямь - смог, создал, восхитил, снискал,

Рскланялся. И что же после? Публика ушла.

Грааль исчез. И снова пустота, потемки.

Снова никому не важен, хоть и Пикассо...


А дальше - стоп. А дальше, извини, стена.

Брандмауэр с одним окном,

Вкотором шевелится некий каменщик, он же штукатур.

Кладя внахлест ряд к ряду на цементный клей,

Он ладит кирпичи в проем,

Заделывая сей последний, весело, словно говоря:


"А ну, не ныть! Не так уж он и плох, твой остров.

Жители его не праздны, в том числе и ты.

Цветник тенист, изящен городской декор,

Приморье лучезарно... цигель, цигель... абгемахт..."