из статьи, полностью здесь
http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=4408&Itemid=8
"Поверхностность — вот одно из самых страшных слов в отношении церковной жизни, вот одна из самых страшных болезней современного христианского общества. Отчасти это то, что в Апокалипсисе именуется теплохладностью (см.: 3, 15–16), точнее, это одна из граней теплохладности, одна из ее составляющих.
Христианство предполагает глубину внутренней жизни, требует ее, поскольку является религией сердца. Религия вообще как таковая призвана произвести воссоединение человека с Богом, а на каком-то формальном, поверхностном уровне это единение невозможно. Что, по слову апостола Петра, по-настоящему важно, драгоценно для Бога? Это, как свидетельствует он, «сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа» (см.: 1 Пет. 3, 4). А что делать, если христианин даже и не знает, и понять не может, кто такой этот «сокровенный сердца человек», если он никогда не заходил, образно говоря, в свое сердце и не ведает, что там происходит?
Поверхностность, инертность, леность — это все, в принципе, очень характерно для человека современного, это его беда. Но для христианина это становится бедой сугубой."
"Что такое грех в понимании человека, имеющего опыт внутренней жизни, опыт богообщения? Это не что-то отвлеченно-умозрительное, не что-то из области абстрактной нравственности. Это так же опытно пережитый ужас отпадения от Бога, опыт душевной боли, душевного мрака, некого предощущения геенны. И так понимаемый, так чувствуемый, так переживаемый грех нельзя не ненавидеть, его нельзя не бояться.
И, наоборот, человеку, который живет поверхностно, формально, не понять, что такое грех, для него он будет оставаться именно абстракцией. Грех — это плохо или хорошо? — Плохо.— А почему? И нечего ответить. Можно дать опять-таки формальный, поверхностный ответ, но к чему это приведет? Когда человек чем-то искушается, то соблазн реален, понятен до самой своей последней глубины. Он сулит вполне определенное удовлетворение, наслаждение — душевное, физическое, какое угодно, но совершенно реальное. И бороться с ним лишь посредством логических построений невозможно, они рухнут тотчас же, если за ними нет опыта духовной жизни, понимания ее реальности.
Нет подлинной духовной жизни, нет и противления греху, порой нет даже самого ощущения греха, человек оказывается во власти духовного индифферентизма."
"Церкви чуждо то понимание «прогресса», которое характерно для мира в целом, тем более, если кто-то ведет речь о прогрессе в церковной жизни. Лучшее, вершина церковной истории в ее земном, разумеется, плане, — не в будущем, а в уже минувшем. Лучшее — это то время, когда Церковь в максимальной степени была тем, что можно именовать «Церковью святых», время, когда, по свидетельству Деяний апостольских, «у множества уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее» и когда «Апостолы с великою силою свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса Христа; и великая благодать была на всех их» (Деян. 4, 32-33). А впереди Апокалипсис, который явится следствием неспособности людей приносить плоды жизни в Боге, следствием того, что больше не будет спасающихся, а значит, и смысла в бытии видимого мира. Можно ли это называть прогрессом и говорить, что сегодня мы знаем то, чего не знали апостолы, их ученики и весь сонм святых отцов? Конечно, можно. Только это будет безумием. А безумие гибельно."
"Если мы действительно хотим понять, как жить, чтобы спастись, то чаще нужно не заглядывать в будущее и не обольщаться настоящим, но тщательно исследовать то прошлое, которое и прошлым-то не назовешь, потому что оно никогда не устареет. Как говорил святитель Игнатий (Брянчанинов), святые спаслись, спасемся и мы, если будем идти по жизни тем путем, которым шли они, руководствуясь при этом плодами их подвижнического опыта, их творениями."
игумен Нектарий (Морозов)