в чёрные дыры часы затекают медленно, 
верно, с душевным покоем, 
ночи быть днями обрекая 
и особо ни с кем не поспорив. 
вроде следы оставляют чёткие, 
но лишь до сна обрекая на существование, 
а потом отходят в сторонку 
то ли коньяку выпить, то ли чаю. 
и, выпив, начинают игры безбожные, 
не заботясь об абсолютной зависимости 
от социума, чувств и мыслей. 
потому что плевали они на данное, 
им не нужна подачка  
и понятия глупости, бездарности 
и разница между прошлым 

и настоящим. 

когда дружба весьма неприкаянна, 
заточена в каких-то "да" или "нет", 
и любое слово, даже самое ценное  
произносится, как в один конец билет. 
когда любовь неожиданная 
превращается в мятые простыни, 
а кровь в артериях становится жидкою 
в сравнении в веществом, 
ранее не опознанным. 
и теряется значимость каждой минуты, 
даже девственность не пропадает 
настолько болезненно, 
в знании о невозвращении ссуды  
за пропащее и непришедшее. 
и только глядя в зеркало 
формулировка фраз - адекватная, 
и только нечаянный взгляд назад 
делает ноги ватными. 
о, либо достойная доза, 
спертая в толстом стекле, 
и слова, как междометия среди глотков, 
о том, что ты такой же, как все. 
а внутри моря и пожары, для которых 
не хватит воды океанской, 
а снаружи смешки и борзые,  
виляющие хвостами чересчур часто. 
и неважно желание редкое 
о изменности бытовой сути, 
ибо каждое замечание мелкое ничуть, 
даже краем своим не осудит, 
насколько бы резок он не был, 
насколько бы горло не затыкал, 
ему на свалке таиться вечно - судьба. 

в чёрные дыры часы затекают медленно, 
верно, с душевным покоем, 
ночи быть днями обрекая 
и особо ни с кем не поспорив. 
не дают отвечать на звонки телефонные, 
глаза закрываться заставляют всё чаще, 
и, состоящие каждый из шестидесяти минут 
делают душу пропащей.