Раньше было время. Потом тоже было время, но другое. Более быстрое, более тонкое. С его приходом уходит ощущение вечности, явления ускоряют свой ход, смена сезонов все быстрее, люди все торопливее, стены все толще. А затем появляется подвремя, которое компенсирует все своей размеренностью, своей не спешностью, свей почти монотонностью, но и оно не постоянно. В конце концов ты замечаешь что не успеваешь.

Тысячи голосов шепчут «да!». Тысячи голосов шепчут «нет!». Все они одинаковы в своей правдивой лжи, или лживой правде. У всех одна интонация, но в тоже время они не похожи друг на друга. Голоса друзей, знакомых, родных. Голоса из телевизора, с улицы, из интернета. И сквозь этот шум, разделяешь один единственный. Свой собственный голос. Но уже не понимаешь что он говорит. Пытаясь услышать его, пропускаешь остальные. Пытаясь услышать остальных – пропускаешь свой.

Абсурдность реальности поражает своим великолепием. Люди так умилительно говорят что нужно что-то менять, а потом с непробиваемостью бетона делают также. И суть даже не в том что кто-то другой, а в том что и ты сам. Разбежишься вот так и об этот бетон – ШМЯК! Потом сидишь и думаешь, а пошло оно все в жопу! я не Гришковец! Но тем не менее продолжаешь опять и опять.

Что можно прочитать в глазах? Говорят глаза зеркало души. Разбил бы все зеркала к чертовой бабушке, да нельзя – 7 лет несчастий будет.

Что можно сделать, когда ничего не можешь сделать? Посидеть, подумать и лечь спать.

Безграничная ограниченность.

Чувства не подвластны классификации. Классификация бесчувственна.

Когда-нибудь на земле воцариться гармония и всеобщее благо. Только скорей всего это будет без людей. Ну или останется человек 10, не больше, и не больше чем на неделю. Потом опять начнется война и дележка, хотя если эта десятка будет состоять из хиппи с годовым запасом травы, конфликтов можно будет избежать.
Подбираешь слова, выверяешь их вес и плотность. И вот когда достигаешь того нужного состава, той точности, оказываешься что они безнадежно потеряли свою значимость, и их даже не примут в утиль. Вот так и живешь с закрытым ртом. Или подобрав, понимаешь всю их ценность, и оставляешь себе. А нефиг драгоценностями раскидываться. Только слова для того и нужны чтобы их говорить вслух.

Вечер, уже даже ночь, ложишься спать, но не можешь уснуть – холодно, грустно и одиноко. Ночь, даже уже утро, ложитесь спать, но не можешь уснуть – тепло, радостно и вместе.

Самая большая беда это стать большим добрым кем-то. Вроде и большой, вроде добрый, но все-таки кто-то. Неопределенность хуже знания, знание ничуть не лучше неопределенности. Хотя все прогрессивное человечество стремится именно к знанию.