С древнейших времен, люди интересовались, что же происходит с человеком после того, как затихнит последний стук сердца? Об этом многие говорили и размышляли едва ли не все великие умы человечества, а уж как обрабатывали эту тему литераторы... И поэты и прозаики славно прошлись по этому вопросу, так что появление на прилавке книжного магазина нового для меня автора с мало интригующим названием "Запредельная жизнь" не слишком впечатлили. На удивление, книгу я прочла за пару часов, в общем-то и не заметив. После первого прочтения особых восторгов не было, разве что я отметила легкий и ироничный язык, да хорошо прописанную тему взаимотношений главного героя со своим сыном. Настораживало то, что показная легкость повествования граничит с легковесностью пустой бульварной беллетристики, скажем так - на грани этих категорий, причем явно не впадая в пошлость, что тоже, безусловно, добавляет плюсы Ван Ковелеру. Однако, если читатель ждет каких-то новых открытий на эту тему, то тогда ему не стоит начинать ее читать. Ни одна страница ровным счетом ничего к запредельнсти не добавляет, а по тысячному кругу обмывают вечные проблемы жизни тутошней, на которую герой смотрит якобы “после смерти”. Однако сам Дидье, судя по всему и не стремиться к этому. Да, он не новатор, однако лирика и драматический психологизм, замешанные на тонком и истинно французком юморе захватывают и (исходя из моего личного опыта) заставляют перечесть и вникнуть в проблему взаимотношений со своими родными и близкими. Такая нехитрая философия, написаная удивительно просто, легко и изящно, по моему мнению достойна внимания. Обычные, в общем-то, слова волшебным образом складываются как-то так, что погружаешься в книжку с головой.
Герой романа Жак Лормо, тридцатипятилетний совладелец самой крупной в провинциальном городке скобяной лавки и неудавшийся художник, умирает от кровоизлияния в мозг:
“Я умер в семь часов утра. Сейчас в окошке радиобудильника светится 8.28, а никто еще не знает об этом событии. Книга, над которой я заснул вчера вечером, захлопнулась, и мой палец остался в ней закладкой... Ничего не изменилось в моем мышлении, я не получил никакого откровения, у меня не открылось никакого особого дара, никакой сверхчувствительности. Просто я отделился от тела и смотрю на него, как будто я — висящее на стене зеркало...”.
По ходу повествования герой предается воспоминаниям о прошедшей жизни, проникает в женскую раздевалку, время от времени посещает остров Маврикий и следит за приготовлениями к собственным похоронам:
“Вернувшись, я с трудом себя узнал. Расфуфыренный, при галстуке, свеженький, с нарумяненными щеками и чуть подведенными глазами, мой труп смахивал на нотариуса, явившегося в контору после веселой ночи в ”голубом" кабаре... За стеной слышен голос агента похоронной фирмы — он пришел утрясти программу увеселений... Шелестят страницы каталогов, обсуждается цвет атласной обивки, форма ручек и сорт дерева...".
Не зря Франсуа Нурисье, патриарх французской литературы и многолетний президент Гонкуровской академии, высоко оценил произведения Ковелера и нашел его стиль изящным.
Традиционно - приятного чтения!