В темном банкетном зале моей головы сознание забилось под потолок ума а пол его шевелится как десять тысяч тараканов и вдруг его пронзает луч света потому что все мысли объединились чтобы поддержать тело ведь тараканы говорят правду которую никто никогда не скажет

Ночью мне все открылось.
Как я снова смогу говорить?

сломленый гермафродит доверявший только себе самой видит наяву что комната кишит и шевелится и умоляет не будить ее от кошмарного сна

и они все были там
все до единого
и они знали как меня зовут
а я словно жук удирала по спинкам их стульев

Помни свет и верь в свет

Мгновенье ясности перед вечной ночью

не дай мне забыть

Душа и тело не поженятся никогда

Мне надо стать той что я уже и есть и я буду вечно рыдать над этой несовместимостью приговорившей меня к аду

Безотчетно надеятся больше не получается

Я погружусь в депрессию
в холодный черный пруд своего я
в колодец моего неумного ума

Как я могу вернуться к определенности мысли
теперь когда мой мозг рассыпается

Я не в силах так жизнь.

Они будут любить меня за то, что меня разрушает
за нож в моих снах
за пыль в моих мыслях
за болезнь расцветающую в складках моего мозга

Каждый комплимент отнимает у меня частицу души

Экпрессионистская кляча
В стойле между двумя идиотами
Они ничего не знают –
Я всегда была свободной

Последняя в длинном ряду литературных клептоманов
(традиция освященная временем)

Кража – священный акт
На извилистом пути к самовыражению

Избыток восклицательных знаков означает приближение нервного
срыва
На странице всего лишь одно слово и в нем – драма

Я пишу для мертвых
для нерожденных

После 4.48 я больше не буду говорить