Когда Ксюши не стало, наш «лагерь» разделился на 2 части. Те, кто понял, что это был не несчастный случай, и что это может случится с каждым из нас. И те, кто решил, что с ним ничего не случится, что у Ксюши просто было больное сердце. От рождения. Да.
Спустя время, когда я уже вышла из больницы, мы какое-то время общались с некоторыми девочками. Но вообще каждая из вышедших оттуда, старалась забыть это как страшный сон, а потому достаточно быстро контакты растерялись. Я сейчас уже практически не помню их лица и имена. Полное отделение ходячих мертвецов. За то время, пока мы ещё поддерживали связь, я узнала, что Ксюша была не одна. Большинство из них нас покинули.
Но Ксюшу я хорошо помню. Она была ярким лучиком света среди этих сумасшедших девочек. Она была прообразом моей придуманной и всегда желанной сестры. Мне даже порой кажется, что она за нас заплатила какую-то цену. Порой чувствую себя виноватой, хотя понимаю, что это неправильно. Она до сих пор иногда становится героиней моих снов.

Прошло пол года, я познакомилась со своим бывшим гражданским мужем, начала совершенно другую жизнь, университет. Но внутри всё равно сидела частичка боли, это всё оставило на каждой из нас, я думаю, неизгладимый отпечаток.

Я собирала пожелтевшие листья в парках и ходила с музыкой в ушах по городу. Грустила и поедала пачками антидепрессанты, а по выходным убегала в другой мир, где боли места не было. Я слишком много значения тогда придавала наркотикам, потому что, мне казалось, они лечат меня.
У каждой из вышедших «оттуда» был значительно пониженный уровень серотонина в мозгу, а потому вырабатывалась атараксия – полный похуизм. Безэмоиональность.
То, что радовало среднестатических жителей планеты, нас абсолютно не интересовало и не трогало. А потому живые эмоции заменялись химическими.

И в самый пик моего внутреннего одиночества и безэмоциональности, я снова встретила её. Тоже героиню моих снов и детских фантазий. Тоже со светлыми волосами, и на этот раз с голубыми глазами.
Мне казалось, она была соткана из облаков. Она пришла оттуда, из моего «внутри». Частичка чего-то божественного, недоступного. Казалось, если до неё дотронутся, то она разлетится на кусочки пушинок по ветру. Fragile, как писали тогда на коробках с бокалами. Она казалась именно fragile в этой своей детской наивности и идеализации всего окружающего.

Именно она принесла в мою жизнь живые эмоции и настоящую эмоциональную окраску. Мы с ней ездили по местам моего детства, мы собирали вместе листья в парке, мы часами лежали под звёздным небом и разговаривали без слов.
Она первая выслушала «от» и «до» мою историю и сопереживала искренне. Её мама захотела меня обнять, когда она ей про меня рассказала. Рассказала про девушку, с которой живёт. Потому что на тот момент мы именно жили уже вместе. Наши миры сузились только до друг друга, верней мы нашли друг в друге свои миры.

И меня всегда не покидало ощущение, что это не обычная любовь, не приходящая. Это живое и настоящее чувство. Потому что мы не делали друг друга своим миром, мы его нашли в друг друге, - она была моим отражением, а я – её.
И мы обе не сразу поняли, что за чувство нас объединяет. Но это была настоящая любовь. Сильная. Любовь на всю жизнь.

Я поняла, что я всегда тебе, xxxenichka, писала свои письма, а не сестре.