Десятистишие
во время мистраля, ночью, в моей каморке
Тысячеперстый гром! Весь дом — в аккордах ветра!
Мистраль (но не поэт) в его пробрался недра,
И что ни щель — то всхлип, как будто по струне
Слепец ведёт смычком, и кажется во сне:
Ты в контрабасе спишь — о, гулкие качели! —
Где спится слаще, чем когда-то в колыбели...
Как будто Кабанер затеял поиграть
(Чтоб всуе Вагнера опять не поминать)
И хрупкий инструмент озвучил поневоле,
Взяв для смычка луну, подобно канифоли.