Город дышал. Город жил. Жил вместе с ней.
Она ходила по его мощёным набережным, по его мокрому асфальту, по грунту садовых дорожек.
Ревели машины, гудя и сверкая глазами-фарами, пробки дымили и воняли.
У каждого в этом большом городе был повод ненавидить себя и окружающих.
У каждого было миллион причин ненавидеть всех вокруг - людей,
этот моросящий дождь, это солнечное пекло. Этот лютый мороз.
Она улыбалась прохожим и последним дням августа.
Ей хотелось быть городской сумасшедшей, хотелось быть легендой,
знаменитостью со светящихся плакатов, большим начальником в бизнесс центрах.
Интер траст, Европей, Бизнесс плаза, Москва-сити, Даев Плаза, Капитал Тауэр, Дукат пэлас
все они сверкали роскошью и удачей, сверкали своими зеркальными окнами,
своими хрустальными люстрами, начищенным мрамором и металлом,
дорогими машинами и счастливыми улыбками секретарш.
Ей хотелось быть среди них, или убить их.
Даже старые усадьбы мелькали офисами, пестрели деньгами и окурками у мусорок.
Она топтала землю, которую помнят бедные камни этих домов.
Мимо бегали молодые актёры, бездомные псы, заунывно играли на скрипках девушками с точёными носиками.
Убогие, калеки, приезжие, обездоленные просили денег, хватая за одежду своими грязными пальцами.
Они дышали водкой, дышали грязью и бедностью. Вокзалами. Дышали дешёвой едой и отчаянием.
А она всё мечтала о театре с пыльном бархатом кулис и дубовой скрипящей сценой.
Она мечтала увидеть своё лицо,спрятанное за слоем грима на театральных афишах.
Уже не своё, а чьё-то чужое. Джульеты, Аннушки, Марии Антуанетты.
Ей хотелось не упустить свой шанс,хотелось большого будующего,
но всё это будет не скоро. Пока что она была только лишь последним звеном цепи.