*То, о чём я напишу, явилось ярчайшим впечатлением от сегодняшнего дня. И даже благоухание тёмных дворов центра, сегодняшнего вечера, и луг и сигаретный дым сегодняшнего дня не сравняться с этим.*

Тёплая рука Stanly сжимала мою ладошку, провожая меня до красносельской.
Город сжимался вокруг нас ароматами черёмухи и выхлопов.
Зарделись алым молодые тюльпаны на клумбах. Пьяная жара последнего дня праздников.
У чёрного, пыльного заборчика у дороги стоял мужчина без рук
и смотрел в казалось бы дымящийся пустой безжизненный асфальт.
Мимо медленно шла старушка, сгорбленная под тяжестью лет и бед,
с двумя огромными брезентовыми сумками (ну знаете, в клеточку такие) на тележке.
Среди шумящей, несущейся по делам толпы, старушка казалось ненужным наростом на теле общества,
таким медлительным и бесполезным, что никто даже не смотрел в её сторону.
Дойдя до мужчины, она уже было прошла мимо, но остановилась, повернулась, подошла к нему,
и посмотрела снизу вверх, ему прямо в глаза, своими тусклыми роговицами с бельмами.
Сухой как берёзовая кора рукой, она достала из кармана кофты несколько рублей,
и положила ему в сумочку, весевшую на шее, после чего вернулась к огромным сумкам и вздохнув, поковыляла к метро.

Мне подумалось, что может сегодня она не съест свой кусок дешёвого хлеба,
Прийдя домой, валясь с ног от усталости, и закоренелого ревматизма, оставив сумки в коридоре.
Она будет засыпать с чувством щемящего голода,
ставшим для неё родным, как биение собственного сердца и внуки, которые её не вспоминают уже несколько лет.
Я подумала, что никто: ни солидные мужчины с серебрянной проседью в волосах, ни пьяные панки,
ни молодые мамаши с банкой алкогольного коктейля в руке и коляской,
ни молодёжь, бегущая из института к палатке с сигаретами,
ни я, ни Stan - никто не остановился и не попытался найти мелоч в кормане.
Все были заняты настолько, что предпочли отвернуться, проходя мимо человека без рук.
И только старенькая сухая бабушка, с квоземодьем горбом, и венозными нагами в дешёвых башмаках,
только она одна остановилась под палящем знойным солнцем Москвы, может из-за того что росла она в другое время, а может потому что знает, что скоро умрёт, и не хочет устыдиться перед Господом Богом, собственной трусости.
Ведь люди боятся потерять всё, и потому жалеют самую малость, правда, Stan?