Сколько себя помню мы всегда были вместе. Знающие нас люди, конечно, могут сказать, что это не так. Но кого волнует?! Если он понимает меня с полуслова, дышит со мной в унисон, мы завязываем худые руки узлами вместе и выращиваем свои подпольно-незримые комплексы тоже вместе. Мы любим одинаковые вещи, хоть часто в этом не сознаемся и кусаем губы в кровь, одновременно, наверное, одновременно и ощущаем металлически-солоноватый привкус крови во рту. Мы вместе мечтаем измениться. Он хочет стать душой компании, не знаю, что ему мешало до этого, надеюсь не я, но он прекрасно себя чувствует в этих нарисованных крякающих-каркающих ухмылках, щебечет, мелодично, словно извлекая звуки из сотни полусонных-запутанных чужеродных планет. И смеется. Громко, пребывая в постоянном контакте с собеседником. Я же мечтаю о том, чтобы принимать внешний мир лишь в виде воздуха и пищи. Мы ведем свои внутренние монологи, и они как-то перекликаются с друг-другом, переливаются от внутренней иллюминации, дышат на одной волне и совпадают, в точь-точь, как последний кусочек мозаики. Он знает все мои сопливые истории. Я тоже знаю его. Но мы все равно рассказываем, друг другу новые конфигурации, встречные-поперечные варианты и они никогда не надоедают нам. Мы вместе мечтаем измениться. А пока доктор ставит нам диагноз, вторя жестикуляцией словам: мы такие, какие есть. И это не лечится. Не лечится. Только если прикладом в висок.