ЧАСТЬ II
Глава 9

Я закрываю глаза…

Из номера моего отеля виден залив. Сам отель, довольно небольшой, располагается за чертой города. Мимо идет шоссе, по которому редко проезжают машины. Здесь спокойно. Тихо. Никаких толп. Никаких фанатов, поджидающих у выхода. Ничего такого. Залив. Голубое, прозрачное небо. Вода. Я курю, стоя на балконе, вдыхая запах хвои. Вдалеке, почти на самом горизонте, плывет корабль. Его почти не видно в утренней дымке. Силуэт очень нечеткий. Но я вижу его. Он плывет прочь отсюда. Куда-то. Возможно, с палубы корабля даже не видно нашего берега. Возможно, стоя на этой палубе, можно почувствовать себя пиратом, или путешественником. Стоя на этой палубе, возможно, легко почувствовать себя свободным. Легко смотреть на солнце. Как бы я хотел сейчас оказаться именно там.
Тимур заходит. Что-то жует.
- Классный был вчера концерт, правда?
- Да уж, - тушу окурок в пепельнице, возвращаюсь в номер, - Честно говоря, я до сих пор немного под впечатлением.
- Во сколько поезд?
- Через пять часов. На машине поедем?
- Да. Оставлю на вокзале.
- Хорошо. Тогда нужно часа за полтора выехать. А то вдруг пробки, или еще что.
- Ладно. Ты какой-то измученный. Давно тебя таким не видел.
- Да просто устал что-то. Постоянные эти переезды. Какая-то тотальная усталость навалилась…
- Понятно. Пойдем, может, вниз. В баре посидим.
- Ты же за рулем.
- А я и не буду пить. А вот тебе следует.
- Пойдем. А в поезде продолжим.
- Вот это уже совсем другой разговор, - Тимур встает с дивана и направляется к двери, - хватит уже просаживать свою молодость в этих убежищах гламурных страдальцев. Пойдем просиживать ее в баре.
Я улыбаюсь, беру куртку и выхожу следом. На улице, кстати, лето.
Бар пуст. Практически. Только какая-то парочке сидит у окна. Мы садимся за стойку, и бармен приносит мне пиво. Тимур пьет зеленый чай. Честно говоря, сейчас мне совсем нечего ему сказать, и меня это очень сильно напрягает. Хочу сказать про концерт, потом вспоминаю, что вчера мы уже все это сто раз обмусолили. Утолили жажду высказаться. Но было действительно классно. Ваня спускается тоже. Слава Богу. Втроем я могу ничего не говорить…
- Здорова.
- Привет, Вань. Как спалось? – я машу бармену, чтобы он принес еще бутылку.
- Да вообще ужас. Башка болит все утро.
- Сейчас уже середина дня.
- Да… без разницы. Пьете?
- Я – да. А Тимуру за руль сегодня.
- Во сколько выезжаем?
- Скоро.
- Значит, я тоже успею выпить. Голова болит.
- Поешь лучше.
- Поесть… можно и поесть, - и Ваня тоже машет официанту, чтобы тот принес меню.
Как легко говорить ни о чем.
Я закрываю глаза…

Ты плачешь? Под водой не видно слез. Разве ты забыл?
Я закрываю глаза…

- Я порой думаю, неужели все это происходит со мной? - Тимур ведет свой автомобиль по шоссе по направлению к городу, - Помнишь…
Помню. Наверное помню. Прошло много времени. Не так много, чтобы говорить «Как давно это было!», не так мало, чтобы сказать «Вчера». Время шло, но я плохо это чувствовал. Время шло, но я его почти не замечал. То ли потому, что все было как-то просто, то ли потому, что слишком непонятно. Мы записали альбом. Около года прошло. Довольно успешный. Конечно, он не сделал нас звездами, но он был первый. Концертный график стал довольно плотным. В течение следующего года мы записали еще один альбом. Все было слишком просто. Тексты песен я написал за пару месяцев. Это были самые простые продуманные тексты. В них не было никакой душевности. Они были написаны потому, что песня должна иметь текст. Намного больше времени мы с Тимуром потратили на музыку. Третий альбом был более вдумчивый. На мой взгляд. Он был не похож на первые два. В каком-то плане он был экспериментальным. Мы использовали новые инструменты. Тексты стали более пространными, в то же время более глубокими, как сказал один мой друг. Третий альбом мне нравился. И публика тоже приняла его. Третий альбом сделал нас популярными. Третий альбом сделал популярными первые два. Третий альбом дал мне глоток воздуха.
Мы начали ездить по стране. Начали снимать номера в гостиницах. Начали работать над следующим альбомом. Теперь можно было уже не торопиться. Много времени прошло.
Сначала это были недорогие гостиницы и автобусные переезды. Сначала это были большие клубы и небольшие концертные залы. Позже гостиницы стали дороже. Человек всегда стремится к комфорту. Позже, намного позже, автобусы сменились поездами и вагонами СВ. Можно было и самолетом, но Ваня боится летать. Мы стали выступать на больших площадках. Много времени, потраченного на самосозерцание. Самолюбование. Самовосхищение. Много времени, проведенного на квартирах у каких-то пьяных фанаток. Много времени, потраченного на распродажу души. Тимур купил машину. Я же все время смотрел на воду…
Я закрываю глаза…

Слишком долго плыву я в сточных водах чужих жизней. Слишком много дерьма проглотил, чтоб дальше продолжать проглатывать. Но река не отпустит просто так. Не отпустит безнаказанно. Она жестока, и в то же время так нежна. Ее теплое течение, ласковое прикосновение, движение вперед. Усыпляет. По кругу ли, или как-то иначе… настолько не важно. НО НЕУЖЕЛИ ТЫ НЕ ВИДИШЬ, В КАКОЕ ДЕРЬМО ЭТО ВСЕ ПРЕВРАТИЛОСЬ? И еще капельку… ЗДЕСЬ ПРОСТО ВОНЯЕТ ПРОЗАИЧНОСТЬЮ… и еще… ТУТ БОЛЬШЕ НИЧЕГО НЕ ОСТАЛОСЬ… и еще немного… ТУТ В ОБЩЕМ-ТО НИЧЕГО НИКОГДА И НЕ БЫЛО!!!!!
ВСЕ!!!!
Я закрываю глаза…

- Приехали…
Вокзалы. Так всегда любил их, и так ненавидел. Как я завидовал своим друзьям, когда они уезжали, и я стоял на перроне, провожая их. Почему-то друзья всегда уезжают именно тогда, когда ты не можешь, именно туда, куда ты хочешь, и всегда сразу по несколько человек. И всегда ночью. И всегда в чистом вагоне. Ты же всегда уезжаешь днем, когда от давки на вокзале темнеет в глазах, когда потные попутчики тукают тебе в нос своими подмышками, раскладывая чемоданы на верхних полках занюханного плацкарта. Ты всегда уезжаешь один. Всегда по делам. Всегда далеко. И тебя никогда никто не провожает. Как я ненавидел вокзалы в те дни. И как я любил их, глядя сквозь ночь на уходящий поезд, несущий моих веселых пьяных друзей навстречу чему-то волшебному, тайному, неизвестному. Такому же неизвестному, как поездка в другой город на футбол. Такому же волшебному, как неделька на море. И в мерном стуке колес они сразу же забывали меня, возможно, в глубине души радуясь, что поезд тронулся сразу, и нам не пришлось, подобно пациентам дурки, махать друг другу в окошко последние десять минут, нервно поглядывая на часы и глупо улыбаясь… Они вошли, и поезд тронулся, разрывая прокуренную зимнюю свежесть своим грустным гудком. И ушел, подмигивая красным огоньком… ушел в ночь. А я остался…
- Приехали. Выгружаемся.
Я закрываю глаза…

Если бы просто попытаться вдохнуть, то все бы закончилось прямо сейчас…
Я закрываю глаза…

На этот раз все немного наоборот. Конечно, сейчас не зима. Вечер, но не ночь. И никто нас не провожает. Никто особо близкий. Информация о нашем отъезде была строго конфиденциальная, однако несколько фанатов все-таки встретились. Мы дали автографы. Им этого было вполне достаточно.
Господи, кто я такой, чтобы давать автографы? Что я сделал? Врал людям всю свою жизнь, выставляя свои глупые мысли на потребу публике… и на этом на всем я теперь ставлю свою подпись. Что ж, пожалуй… но только где же то обещанное счастье?
Поезд стоит у перрона. Тимур с Ваней идут рядом. Мы тащим мешки с пивом и всякой снедью, которую мы купили в привокзальном супермаркете. Как же мы изменились… куда делись те дни, когда мы вдесятером скидывались на бутылку портвейна? Где все это? Я захожу в магазин, и больше никогда не смотрю на ценник. Просто я слишком много работаю, чтобы обращать внимание на такие вещи, как цены. В мире теперь нет цен… мир стал бесценен. Я могу купить все, что хочу. Хотя бы в пределах этого супермаркета выбирая из вещей, которые я действительно хочу. Я больше не высчитываю, сколько купить на вечер пива, чтобы досталось всем, да еще и на сигареты хватило. Мы теперь просто берем так… на глаз. Останется – значит останется. Не хватит – купим еще. Я больше не жду месяцами, когда мой друг дочитает книгу, чтобы взять почитать у него. Я иду, и покупаю собрание сочинений, которое потом пылится у меня на полке. На новой полке, хотелось бы заметить. Ваня больше не пьет дешевую водку, разбавляя ее соком из консервантов. А Тимур больше не варит струны, чтобы не покупать новые. Мы больше не романтики. Мы сытые и довольные куски говна. Мои кеды стоят больше, чем месячная зарплата у какого-нибудь охранника со стоянки. И этим я могу гордиться? Я никого не спас. Никого не защитил. Я только врал. Врал, и делал вид, что сам во все это верю. Врал, ради того, чтобы наконец-то осуществить свои мечты… мечты… правда ли это? Осуществил ли я мечты? Нет… я просто все просрал.
- Провожающие, покиньте вагоны…. – у нас нет провожающих, кроме этих глупых ребят, стоящих в начале перрона с нашими автографами, - поезд отправляется.
Я захожу в купе. Одно место. Телевизор. Холодильник. Душ. Минибар. Можно было и в магазин не заходить. Но это значило бы полностью переквалифицироваться в разряд говна. Одно место… И что же мне тут делать…
Тимур и Ваня разошлись по своим купе. Я жду их.
- Извините за беспокойство, ваш билетик, - хорошенькая проводница в аккуратной форме фирменного состава заглядывает ко мне в купе. И ее лучезарная улыбка на какую-то долю секунды наполняет моё тело радостью.
Я закрываю глаза…
ВДОХ!!!
Я закрываю глаза…
Радостью…
Я закрываю глаза…
ЕЩЕ!!!
Я закрываю глаза…
Теплом…
Я закрываю глаза…
НУ ЖЕ!!!
Я закрываю глаза…

- Вот, пожалуйста, - и я протягиваю ей билет, пробегаю по ней своим измученным взглядом.
Я закрываю глаза…

Я вижу Солнце… даже сквозь эту сраную воду. Вижу Солнце!!!
Я закрываю глаза…

- Спасибо, - и робким жестом протягивает мне билет, - а можно вас попросить?
- Можно не называть меня «вас». Я как-то себя глупо чувствую постоянно. Я не намного вас старше. Так о чем же вы хотели меня попросить?
Она смеется…
- Нет уж, давайте продолжим говорить вы, - смеется, - нам двоим так будет легче…
«Нам двоим»…
- Вы не могли бы… я даже не знаю…
Она протягивает билет, в то же время совсем не собираясь мне его возвращать.
- Автограф?
Она улыбается
- Да.
Краснеет.
- Конечно. Сколько угодно. На билете?
- Если не трудно.
- Абсолютно.
Я достаю свою ручку и ставлю размашистый росчерк, лучший, который я умею, на весь билет, и возвращаю, - Ручку на память.
Она краснеет и улыбается.
- Спасибо… тебе.
- Не за что.
Теперь краснею я, а она просто улыбается, закрывает дверь, и ее уже нет.
Я смотрю на дверь.
Я закрываю глаза…