Хозяин погладил рукою







Лохматую рыжую спину:







-Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,







Но все же тебя я покину.

Швырнул под скамейку ошейник







И скрылся под гулким навесом,







Где пестрый людской муравейник







Вливался в вагоны экспресса.
Собака не взвыла ни разу.







И лишь за знакомой спиною







Следили два карие глаза







С почти человечьей тоскою.
Старик у вокзального входа







Сказал: - Что? Оставлен, бедняга?







Эх, будь ты хорошей породы…







А то ведь простая дворняга!

Огонь над трубой заметался,







Взревел паровоз что есть мочи,







На месте, как бык, потоптался







И ринулся в непогодь ночи.







В вагонах, забыв передряги,







Курили, смеялись, дремали…







Тут, видно, о рыжей дворняге







Не думали, не вспоминали.







Не ведал хозяин, что где-то







По шпалам, из сил выбиваясь,







За красным мелькающим светом







Собака бежит задыхаясь!

Споткнувшись, кидается снова,







В кровь лапы о камни разбиты,







Что выпрыгнуть сердце готово







Наружу из пасти раскрытой!







Не ведал хозяин, что силы







Вдруг разом оставили тело,







И, стукнувшись лбом о перила,







Собака под мост полетела…

Труп волны снесли под коряги…







Старик! Ты не знаешь природы:







Ведь может быть тело дворняги,







А сердце - чистейшей породы!