"-У-у-у-у, какая я была... Твой отец, как увидел меня, слюни пустил аж до пояса и вытереть забыл, - так хотелось меня оседлать. Вы, мужики, как бараны - чуть кого посильнее себя видите, сразу хотите забодать, затоптать, победить. Вот дураки!"


"Игнатов не понимал, как можно любить женщину. Любить можно великие вещи: революцию, партию, свою страну. А женщину? Да как вообще можно одним и тем же словом выражать свое отношение к таким разным величинам - словно класть на две чаши весов какую-то бабу и Революцию? Глупость какая-то получается. Даже Настасья - манкая, звонкая, но ведь все одно - баба. Побыть с ней ночь, две, от силы полгода, потешить свое мужское - и все, довольно. Какая уж это любовь. Так, чувства, костер эмоций. Горит - приятно, перегорит - сдунешь пепел и дальше живешь. Поэтому Игнатов не употреблял в речи слово любить - не осквернял".


"Организм пациента спасает себя сам. А врач только помогает, направляет его силы в нужное русло, иногда убирает лишнее, ненужное, отжившее. Путь к выздоровлению врач и больной проходят рука об руку, но главная партия, решающий ход всегда - за пациентом, его волей к жизни, за силами его организма".


"За всю жизнь она не произнесла столько раз "я", как за месяц в тюрьме. Скромность украшает - не пристало порядочной женщине якать без повода. Даже язык татарский устроен так, что можно всю жизнь прожить - и ни разу не сказать "я": в каком бы времени ты ни говорил о себе, глагол встанет в нужную форму, изменит окончание,сделав излишним использование этого маленького тщеславного слова. В русском - не так, здесь каждый только и норовит вставить: "я" да "мне", да снова "я"...


"Уезжать - это немножко умирать".


"Жена - это пашня, на которой муж сеет семена потомства, - учила ее мать перед тем, как отправить в дом Муртазы. - Пахарь приходит на пашню, когда возжелает, и пашет ее, пока есть силы. Не приличествует пашне перечить своему пахарю".


(с) Гузель Яхина