"Дышите глубже, любуйтесь горами, благодарите Бога за свое спасение и думайте о том, что людям гораздо лучшим, чем вы, пришлось умереть."
"На самом деле человек по-настоящему счастлив только тогда, когда он меньше всего обращает внимание на время, и когда его не подгоняет страх."
"Только дилетанты думают, что гонки — это очень романтично; во время езды не должно быть ничего, кроме машины и гонщика, третьим может быть только опасность, вернее, всё прочее приносит опасность."
"Некоторые люди уходят слишком поздно, а некоторые — слишком рано, надо уходить вовремя…"
"… люди потеряли уважение к смерти. И это произошло из-за двух мировых войн."
"По-видимому, все решения, которые я принимаю в жизни, проходят под знаком фейерверков. А может, все, что со мной случается, похоже на этот фейерверк — на потешные огни, которые тут же гаснут, превращаясь в пепел и прах? Только бы не сейчас, только бы не сейчас. Неужели напоследок не произойдет еще одной вспышки, такой яркой, что не жаль будет отдать всю себя?"
"Человек, которому предстоит долгая жизнь, не обращает на время никакого внимания; он думает, что впереди у него целая вечность. А когда он потом подводит итоги и подсчитывает, сколько он действительно жил, то оказывается, что всего-то у него было несколько дней или в лучшем случае несколько недель. Если ты это усвоил, то две-три недели или два-три месяца могут означать для тебя столько же, сколько для другого значит целая жизнь."
"— Любовь без страха и без трудностей.
— Такой не бывает.
— Нет, бывает. Это составная часть той единственной любви, которая вообще имеет смысл, — любви к самому себе."
"В памяти моих возлюбленных я останусь вечно молодой; я буду сильнее всех остальных женщин, которые проживут дольше и станут старше меня."
"Мне бы хотелось перепутать все на свете, — сказала Лилиан. — Пусть бы я прожила сегодня день или час из пятидесятого года моей жизни, а потом из тридцатого, а потом из восьмидесятого. И все за один присест, в каком порядке мне заблагорассудится; не хочу жить год за годом, прикованная к цепи времени."
"Разве здоровые люди знают, что такое смерть? Это знают только те, кто живет в легочном санатории, только те, кто борется за каждый вздох, как за величайшую награду."
"И почему эти стражи здоровья обращаются с людьми, которые попали в больницу, с таким терпеливым превосходством, словно те младенцы или кретины?"
"Ты считаешь, что я бросаю на ветер свои деньги, а я считаю, что ты бросаешь на ветер свою жизнь."
"Она изменилась так, как меняется девушка, с которой ты расстался, когда она была еще неуклюжим, несформировавшимся подростком, и встретился вновь, когда она стала молодой женщиной: эта женщина только что перешагнула через мистическую грань детства и, хотя еще сохранила его очарование, уже приобрела тайную уверенность в своих женских чарах."
"Она чувствовала себя среди платьев и туфель как пьяница в винном погребе."
"Она слышала разговоры женщин в соседних кабинках, видела, как, выходя, они рассматривали ее, эти неутомимые воительницы за права своего пола, но Лилиан знала, что у нее с ними мало общего. Платья не были для нее оружием в борьбе за мужчину. Ее целью была жизнь и она сама."
"Я вообще хочу жить не рассуждая, не слушая советов, без всяких предупреждений. Жить, как живется."
"Неужели, чтобы что-то понять, человеку надо пережить катастрофу, боль, нищету, близость смерти?!"
"Я понял, что нет такого места, которое было бы настолько хорошим, чтобы ради него стоило бросаться жизнью. И таких людей, ради которых это стоило бы делать, тоже почти нет."
"Превысить скорость, данную людям, ещё не значит стать Богом."
"
— Видимо, всегда надо оставлять немного свободного места; не нужно полностью завершать рисунок, иначе не будет простора для фантазии. Ты тоже так думаешь?
— Да, — сказал Клерфэ. — Человек всегда становится пленником своей собственной мечты, а не чужой."
"Ведь женщина может бросить возлюбленного, но ни за что не бросит платья."
"Безрассудство ещё не есть храбрость."
"Ведь мертвый уносит частицу тебя самого. Какую-то долю надежды."
"Если ты хочешь где-нибудь жить, значит, ты хочешь там умереть."
"А потом я начал размышлять над тем, что почти всё, чем мы владеем, нам дали мертвые."
"Неужели ему ещё не внушили, что никогда нельзя спрашивать женщину, счастлива ли она?"
"Почему все они обязательно хотят изменить жизнь? Почему они стремятся изменить то, что помогло им некогда произвести впечатление на любимую женщину? Неужели им не приходит в голову, что они могут потерять эту женщину?"
"Из-за неё я стал на 20 лет моложе и намного глупее."
"Она поняла, что ничто не погибает, всё лишь испытывает ряд превращений."
"Как прекрасны эти женщины, которые не дают нам стать полубогами, превращая нас в отцов семейств, в добропорядочных бюргеров, в кормильцев;женщины, которые ловят нас в свои сети, обещая превратить в богов. Разве они не прекрасны?"
"Она почувствовала себя так, словно была единственным здоровым человеком среди всех этих людей, которые гниют заживо. Их разговоры были ей непонятны. Все, к чему она относилась безразлично, они считали самым важным. А то, к чему она стремилась, было дли них почему-то табу."
"— Я хочу сегодня кое-что отпраздновать.
— Что именно?
— Взрыв чувств."
"Умереть, оказывается, проще, чем быть мёртвым."
"У меня нет будущего. Никакого. Вы себе не представляете, как это многое облегчает."
"Так она уйдёт и от меня. С той же лёгкостью, с какой люди меняют гостиницы."
"Это и есть счастье, — думала Лилиан. — Минута тишины перед тем, что тебя ждет."
"— Вам уже говорили, что вы очень красивая женщина?
— Да, — сказала Лилиан, вставая. — И притом в значительно менее примитивных выражениях."
"Я знаю, что умру, — думала она. — И знаю это лучше тебя, вот в чём дело, вот почему то, что кажется тебе просто хаотическим нагромождением звуков, для меня и плач, и крик, и ликование; вот почему то, что для тебя будни, я воспринимаю как счастье, как дар судьбы."
"Мужество вовсе не равнозначно отсутствию страха; первое включает в себя сознание опасности, второе — результат неведения"
"— Неправда. Почти ни один человек не думает о смерти, пока она не подошла к нему вплотную. Трагизм и вместе с тем ирония заключаются в том, что все люди на земле, начиная от диктатора и кончая последним нищим, ведут себя так, будто они будут жить вечно. Если бы мы постоянно жили с сознанием неизбежности смерти, мы были бы более человечными и милосердными.
— И более нетерпеливыми, отчаявшимися и боязливыми, — сказала Лилиан, смеясь.
— И более понятливыми и великодушными…
— И более эгоистичными…
— И более бескорыстными, потому что на тот свет ничего не возьмешь с собой.
— Короче говоря, мы были бы примерно такими же, какие мы сейчас."
"Каждый человек едет из Брешии в Брешию. Так ли это?.. Из Тулузы в Тулузу. От самодовольства к самодовольству."
"Платье — это нечто большее, нежели маскарадный костюм. В новой одежде человек становится иным, хотя сразу это не заметно. Тот, кто по-настоящему умеет носить платья, воспринимает что-то от них; как ни странно, платья и люди влияют друг на друга, и это не имеет ничего общего с грубым переодеванием на маскараде. Можно приспособиться к одежде и вместе с тем не потерять своей индивидуальности. Того, кто понимает это, платья не убивают, как большинство женщин, покупающих себе наряды. Как раз наоборот, такого человека платья любят и оберегают. Они помогают ему больше, чем любой духовник, чем неверные друзья и даже чем возлюбленный."
"Противоположность любви — смерть. Горькие чары любви помогают нам на короткое время забыть о ней. Поэтому каждый, кто хоть немного знаком со смертью, знаком и с любовью. — Лилиан надела платье. — Но и это тоже полуправда. Разве можно быть знакомым со смертью?"
"— Кажется, я выпил слишком много, — сказал он.
— Что ты называешь слишком много?
— Когда теряешь ощущение собственного «Я».
— Раз так, я всегда хочу пить слишком много. Я не люблю своего «я»."
"Хольман рассмеялся.
— Какая у тебя мрачная фантазия.
Клерфэ покачал головой:
— Фантазия? У меня мрачный опыт."
"Фейерверк погас, зачем рыться в золе?"
"…но какая в том польза, даже если знаешь, что другой прав? Разум дан человеку, чтобы он понял: жить одним разумом нельзя. Люди живут чувствами, а для чувств безразлично, кто прав."
"В тончайшем вечернем платье, если оно хорошо сидит, нельзя простудиться, зато легко простудиться в том платье, которое раздражает тебя, или же в том, двойник которого ты на этом же вечере видишь на другой женщине."
"Я не ухожу, просто иногда меня нет…"
"Резка. Что он называет резкостью? И разве я резка? А может, у меня просто нет времени деликатно обманывать, прикрывая горькую правду фальшивой позолотой хороших манер."
"Каким неуклюжим становится человек, когда он любит по-настоящему! Как быстро слетает с него самоуверенность! И каким одиноким он себе кажется, весь его хвалёный опыт друг рассеивается, как дым, и он чувствует себя таким неуверенным!"
"— У вас такой счастливый вид! Вы влюблены?
— Да. В платье."
"В стране, где деньгам дают ласкательные имена, никогда не будет фашизма."
"Сострадание — плохой спутник, но еще хуже, когда оно становится целью путешествия."
"Каждый мужчина, если он не лжет женщине, говорит глупости."
"— А что такое свобода?
— Я тоже не знаю. Знаю только одно: свобода — это не безответственность и не жизнь без цели. Легче понять, какой она не бывает, чем какая она есть."
"Кто хочет удержать – тот теряет. Кто готов с улыбкой отпустить – того стараются удержать."
"<…> пути назад в любви нет. Никогда нельзя начать сначала: то, что происходит, остаётся в крови. <…> Любовь так же, как и время, необратима. И ни жертвы, ни готовность ко всему, ни добрая воля — ничто не может помочь: такой мрачный и безжалостный закон любви."
(с) Эрих Мария Ремарк