Твои прыщавые мысли гноятся подростковой сыпью у меня на челе. Они наполнены таким прекрасным, что хочется выдавить каждую, каждую, каждую... Красота испорченной крови в смущении проступит на неровность детских щёк, гной пойдёт горлом, по стенкам.
Ночью, когда выбили искусственному свету глаз щелчком белой безымянной кнопки, ты шепнёшь слишком нежно, что мне станет дурно, разливая красный голос по чёрному ящику - по копилке безденежных, безнадёжных снов: "Я боюсь... Я так люблю его". И только потом я замечу, как это было тихо, только потом пойму, что это был вовсе не голос, ты просто подумала.
Это чувство так молодо, так упруго, что ты подпрыгиваешь всё выше, пытаясь кувырки делать, рукой подержать, как шоколад, пористую влажность облаков; прыгаешь, разинув рот и оголив зубы в полусмешной улыбке. Ты прыгаешь до головокружения, до учащённого лихорадочного сердцебиения, до проблем с дыханием, словно у туберкулёзника. Да, любовь - это батут. Развлечение для неустойчивых, у кого ножки с самого начала подкашиваются. Для зубрил, которые теоремой нашептывают, как валентинки, в руки опущенные милые фразы. Для малолетних ловцов, сочком награждённых, которые и прыгают выше, чтобы поймать неземных бабочек.
И знаешь, я ведь хочу хотя бы раз увидеть тебя, хотя бы раз услышать, как ты называешь её по имени, чтобы знать, что любишь её больше, чем я, чтобы забрать у меня.


*тут нахальный автор улыбается...