Сегодня вот набросал еще одну главу. Но вот беда, будто и людей в контакте аськи предостаточно, но показать готовое - некому. все или спят, или на раздражители не реагируют, что в сей поздний час одно и то же...

Поэтому имею честь презентовать... Хадство, язык мой - враг мой. Вторгается штиль романа в реальную жизнь...
итак, глава

Помолвка

Эшелон шел вне расписаний. Иногда на станциях останавливался, порой надолго, паровоз набирал воду, немногочисленные пассажиры выходили на перрон размять ноги, купить что-то съестное…
Но станции, как нарочно выбирались заштатными, на которых-то и товарняки останавливались не всегда. За сим, в буфетах имелись лишь черствые бублики да наскоро поставленный самовар.
Станционные обыватели состав рассматривали с любопытством, но вопросов не задавали: им было понятно, что ответа все равно не будет.
Состав состоял из трех вагонов первого класса, вагона-ресторана и еще четырех вагонов товарных.
Проводниками в вагонах имелись совершенно суровые типусы, кои определили Андрея в самое дальнее купе в вагоне. Впрочем, для Андрея это прошло совершенно незаметно: он впервые в жизни ехал первым классом. Да еще и сам! С Санкт-Петербурга ему не дали попутчика, а в пути состав пассажиров не принимал.
Через три купе ехал и генерал-майор Инокентьев. Делал это также в одиночестве. Но если в купе Андрея пока никого не подселили, то было ясно: генерал-майор останется сам, даже если остальные будут ехать на подножках.
Путешествовал он, переодевшись в штатский костюм, но носил его словно мундир.
К Москве подъехали по Николаевской железной дороге, и Андрей полагал, что поезд прибудет на Николаевский же вокзал, или, скажем, на Курско-Нижегородский.
Но поезд ушел на Московскую железную дорогу к Лихоборам, и, обойдя Москву, прибыл на почти родной для Андрея Брянский вокзал.
Поезд уже ждали. Его тут же взяла под охрану рота солдат, пассажирам поезда выдали пропуска.
- Где-то сутки тут простоим… - заметил Инокентьев. – Пока все погрузим… Да и мне надо поговорить со здешними…
Кем были эти здешние, генерал уточнять не стал. Да и Андрею на это было ровным счетом наплевать.
У проводника Данилин одолжил утюг – между прочим единственный на весь эшелон, разогрел его на печке, и насколько возможно это было в поезде – отутюжил мундир.
Затем заспешил в город.
Две звезды, что красовались на погоне после училища, за прошедший год изрядно потускнели. Зато третья звезда, наскоро прикрученная к погону в вагоне поезда, неприлично выделялась. И Андрею казалось, что сейчас все глазеют именно на это несоответствие.
Но, разумеется, всем было плевать на молодого поручика, спешащего через мост куда-то к центру.
Андрей спешил, конечно, на Арбат, к дому Стригунов.
Там у тетки спросил барышню. Тетка ответила, что Алена ушла к Лушниным. Данилин поспешил туда, благо дом Лушниных находился всего в квартале. Но и там Андрей Аленку не застал. Гувернантка сообщила, что девушки ушли гулять к Москве-реке уже давненько Но куда именно – сказать не смогла.
Андрей заспешил к реке. Вышел к мосту, огляделся: Москва была большой. Промелькнула мысль, идти назад к дому Стригунов, ждать ее на качелях. Но не веря особо в удачу, повернул к Девичьему Полю. И надо же такому случиться – Аглаю и Аленку встретил как раз в Большом Воздвиженском переулке.
Аленка широко улыбнулась, но лишь на какое-то краткое мгновение. Позже выражение лица сменилось на более соответствующее приличной девушке: умеренно-заинтересованное.
Очень умеренно.
Горло Андрея вдруг стало сухим, он едва выдавил и себя совершенно неуместное:
- Доброе утро…
И тут же стал корить за глупость: какое еще утро? Солнце уходило все далее, за Брянский вокзал, где на запасных путях стоял литерный эшелон.
Но оговорка Данилина осталась незамеченной.
- Андрей Михайлович?.. – удивилась Аленка. – Вот уж не думали, что встретим. А мы только про вас вспоминали. Давно в Москве?..
- Нет, неделю назад прибыл из тайги в Санкт-Петербург. Проездом в Москве…
В голове у всех промелькнуло: «…с последней гастролью». Но все промолчали.
- Ой! – очнулась Аглая. – Я же совсем забыла! Как же хорошо, господин офицер, что вы нам встретились! Я же обещала к тетушке заскочить! А она так рано спать ложится! Андрей Михайлович, соблаговолите проводить Алену Викторовну, а мне вас покинуть надобно!
И сразу же пошла прочь – в направлении своего дома. Данилин проводил Аглаю благодарным взглядом: в чем-то она была откровенной дурой, что не мешало ей в делах простых, житейских проявлять мудрость.
…Затем Аленка и Андрей долго стояли молча. Затем Аленка развернулась и задумчиво пошла куда-то в сторону Москвы-реки. Андрей пошел рядом. Лишь на набережной остановились.
На мгновение девушка взглянула на Андрея:
- У вас орден…
Андрей выпятил грудь. Но слишком рано:
- Такой маленький… - добавила Аленка.
- Орден… И новые звезды на погоне…
- Ой, в самом деле. А я и не заметила… Ваc наградили? За что.
Андрей замялся. Ляпнул первое, что пришло в голову:
- За то, что я убил женщину.
- Тьфу на вас! Тьфу-тьфу! Вот ни за что не поверю, что вы способны причинить вред женщине.
Аленка легко провела пальцами по лицу Андрея, коснулась еще не вполне затянувшихся царапин.
- А это откуда у вас? Сражались с амурским тигром?
- Та самая женщина и исцарапала.
- Вы так специально говорите, чтоб меня позлить! Прямо вас послушать – вы не офицер, а Синяя Борода! Врете вы все!
- Отчего же вру. В Сибири женщины такие, дикие, прямо пантеры. На медведя ходят с педикюром наголо!
Аленка вдруг приподнялась на носки башмаков и молниеносно, по ее мнению, приблизилась к Андрею и поцеловала его в щеку. Но недостаточно молниеносно.
Она оказалась заключенной в объятия – руки Андрея сомкнулись на талии. Мгновенно Алена покраснела, но из объятий вырываться не стала.
Спросила:
- А здесь, выходит, девушки лучше?..
- Да. Просто ангелы.
- И снова вы врете! Ангелов не бывает…
- Зачем же Вы так… Я, например одного ангела знаю. Это вы…
Алена покраснела еще более. Мило пожала плечами:
- Да какой же я ангел? У меня и крыльев нет…
Руки Андрея заскользили выше.
- Действительно нет… - заметил парень. - Значит вы особо редкий бескрылый ангел!
Летний день догорал где-то там, в Москву хозяйкой входила колдовская ночь. Над влюбленными кружили звезды.
Их губы как бы невзначай соприкоснулись…
И произошла мировая коллизия. Мир вне губ Алены перестал существовать. Исчез великий град Москва, со своими древними мостовыми, со спешащими по ним извозчиками. Исчез Брянский вокзал, со стоящим там эшелоном. Исчезла Москва-река, впадающая будто бы в Обь. Да и сама Обь с Волгой исчезли за ненадобностью и малозначительностью.
Не то в небе, не то в голове Андрея взрывались звезды.
- Ай-я-яй! Какое бесстыдство! – с плохо скрываемой завистью пробормотал спешащий мимо мужчина в чесучовом костюме.
Но он тоже не был замечен.
Осенний день стремительно подходил к своему концу, от Москвы-реки все явственней тянуло сыростью и холодом.
О чем-то они говорили…
Ну, в самом деле: разве возможно беспрестанно целоваться в течение многих часов?..
Хотя, что взять с влюбленных?..
Первой опомнилась Алена. Взглянула на фонари, на их отражение в реке. Вздрогнула, словно очнулась:
- Ой, Андрей Михайлович… Мне домой пора. Папенька заругает… Который ныне час?..
Из кармана Андрей достал часы, но было темно – стрелок не разобрать. Тогда он взглянул на Малую Медведицу. Когда-то по ней давным-давно, месяца три назад, штабс-капитан Грабе обучал определять время.
- Где-то начало одиннадцатого…
- Ой, я пропала! Обещала дома быть к десяти.
И ловко вывернувшись из объятий, заспешила прочь.
Андрей пошел рядом с ней.
- Идите сами, господин прапорщик… - попросила Аленка. – А то и вам перепадет.
Но Андрей покачал головой:
- Пока вы со мной – я за вас в ответе. И за этот конфуз нам вместе ответ держать…
-
…Через четверть часа были у дома Стригунов.
На пороге их ожидал сам Виктор Иванович. За ним задумчиво курил трубку и Иван Федорович.
Профессор задумчиво потер тщательно выбритый подбородок, взглянул хладным взглядом на Алену и ее кавалера. Спросил:
- Алена Викторовна?.. У Вас совесть есть? Без десяти минут полночь!!! Да еще десять минут, и я бы звонил в полицию! А у вас, господин подпоручик совесть имеется?.. А еще и офицер!..
- Я – поручик… - только и смог выдавить в свое оправдание Данилин.
Он взглянул на Аленкиного деда, словно ожидая поддержки. Но тот как раз выпустил густое облако табачного дыма, словно говоря: не мое это дело.
- Алена… Мы с тобой завтра утром поговорим. А вы, господин поручик… Прощайте…
Профессор развернулся и ушел в комнаты. Немного задержавшись, ушел и Иван Федорович.
На короткое время Алена и Андрей остались будто одни. Но это было совсем иное состояние, непохожее на двуодиночество у Москвы-реки. За ними из-за тяжелых штор следили, возможно, не одна пара глаз.
- Спокойной ночи… - пожелала Алена, уходя к двери.
Она прекрасно понимала, что спокойной для Андрея эта ночь не будет ни в коем случае.
- Спокойной ночи… - ответно соврал Андрей.
И пошел прочь – с горки к мосту.
Дул зябкий осенний ветерок. Впрочем, для Андрея, привыкшего к петербургским и сибирским ветрам, он казался вполне ласковым, летним…
В Москве начинался новый день…
До утра оставалось всего-ничего.
-
А утром Андрей еще раз выгладил мундир, протер суконкой орден, пуговицы, звезды на погонах.
Уже у вагона встретил Инокентьева.
- Далеко собрались, господин поручик?..
Андрей неопределенно пожал плечами.
- Учтите. Отправляемся мы сегодня после полудня. Ежели вас не будет на месте – эшелон я задерживать не намерен. Будете догонять сами, за свой кошт. И если на месте окажетесь после нас – так получите выговор.
Андрей для порядка кивнул, дескать, понимаю. Но про себя махнул рукой: не до этого.
По дороге поручик заскочил в кабак, опрокинул шкалик для храбрости… Задумался, добавил еще один.
Затем поспешил в дом Стригуновых. Дверь открыла тетка. Была она неприветлива, словно видеть племянника ей было в тягость.
- Андрей?.. А барыня больна…
- Тем лучше, я не к ней.
- Андрюха! Не дури…
Но Андрей, проскользнув мимо тетки поднялся в гостинную. Там как раз за столом отец Аленки изучал книгу на совершенно непонятном языке. Дед же у окна в кресле читал свежий номер «Русского Инвалида».
- А… Андрей… - отозвался Виктор Иванович. – Никак прощения пришли просить за вчерашнее. Да-с… Вам должно быть стыдно! Пора взрослеть, господин под… поручик… И что мне ваши извинения – соседи разное болтать будут…
- Я пришел просить руки вашей дочери.
Драгоценный фолиант был в сердцах захлопнут. Поднялось облако пыли.
- Это черт знает что! Что вы себе позволяете!!! Я… А-а-а-пчхи!!! А-а-а…
Многовековая, выдержанная пыль, скопившаяся меж страниц книги, была высшего качества. Профессор чихал долго и громко. Когда пришел в себя, то восклицательные знаки исчезли из его речи.
- Андрей Михайлович… Андрей… Я вас знаю с вашего детства. Всегда видел в вас друга Алены, который ее никогда ничем не обидит. Вы хороший парень, вероятно, многие девушки были бы счастливы заиметь такого жениха…
«…Но…» - подумал Андрей.
Виктор Иванович перевел дыхание, ожидая нового приступа чихания. Однако, его не последовало, и профессор продолжил.
- …но вы с Аленой разные люди. Вы – военный, она из семьи приличной, культурной, образованной… Я не хочу ничего плохого говорить о ваших родителях, Царство им Небесное… Но не следует ли вам поискать девушку попроще?..
Недовольно зашуршали листы газеты. С кресла поднялся дед.
Сурово посмотрел на Андрея. Куда более суровый взгляд достался его сыну.
- А-ну, цыц мне! – распорядился патриарх семейства. - Ишь, разошелся: семья приличная, культурная! Да твой дед до смерти свое имя писал с двумя ошибками, лопухом задницу подтирал! И я б таким был, если б не мать твоя, царствие небесное!
- Но папа… Это явно какой-то абсурд!..
- И дед таких слов не знал! А с бабкой твоей жил – душа в душу…
…Меж тем, по коридору бесшумно шла Аленка. С утра она действительно, чтоб отложить неприятный разговор, сказалась больной и не вышла к завтраку. Тетя Фрося, которая на правах родственника Андрея, считала себя причастной к окружающему безобразию, отнесла барышне в комнату кофе и бутерброды.
Она пропустила, когда явился Андрей, и узнала о его визите по шуму в гостиной. Потом переоделась и подошла к двери в гостиной. Долго просто слушала, о чем говорят там…
Затем вошла. С порога проговорила:
- А хоть кого-то в этом доме мое мнение интересует?.. Что это вы все за меня решаете?..
Спор затих, Андрей даже забыл дышать…
- Ну и какое твое мнение будет?.. – осторожно спросил профессор Стригун.
Алена прошла по комнате, будто невзначай взяла Андрея за руку и тут же рухнула на колени. От резкого рывка Андрей упал рядом.
- Благословите нас, батюшка… - попросила Аленка.
В руках Ивана Федоровича откуда-то появилась икона – он словно знал, что дело подойдет к тому.
- Благославляй, дурак… - шепнул он своему сыну. – А не то сбежит она – по глазам вижу. Уйдет в суфражистки, а то и в марксистки. Дочь потерять можешь!
Виктор Федорович ошарашено принял икону, сделал ее несколько движений… Помолвка – это еще не свадьба, - успокаивал он себя мыслью.
- Ну вот и хорошо… - заключил Иван Федорович. – А теперь к столу. Помозгуем над этим как три… четыре взрослых человека.
-
Когда локомотив в голове эшелона уже начал разводить пары, Андрей прибыл на вокзал. В его купе появились попутчики, но до самого Царицына Данилин их не замечал, погруженный в свои мысли.

Комментарии и замечания приветствуются...