Гийом решительно захлопнул за собой дверь. В ответ на реплику юноши, он слегка изогнул бровь:
- А по-моему, вы выглядите даже слишком одетым… - в голосе мужчины, как и тогда, в машине, проявились опасные и интимные интонации, - для того, кто только что проснулся, - пальцы Гийома неторопливо пробежались по шее юноши, слегка надавливая, легкими, ласкающими движениями, и расстегнули верхние пуговицы рубашки. Темно-карие глаза не отрывались от лица Эмильена, и взгляд был одновременно сдержанным и жарким, как будто внутри полыхало жадное пламя огромной разрушительной силы, способной спалить их обоих.
Расстегнув пуговицы, Гийом слегка сжал плечо юноши, и прошел в комнату, окидывая обстановку беглым взглядом.
- Вы подписали контракт, месье Гюра? – прозвучал прохладный голос. Дамьен остановился возле кровати и подхватил фотографию с Полли. Поцелуй явно был юношеский, насколько страстный и волнующий, настолько же неопытный и детский.
- Ваша девушка, месье Эмильен? А вы совсем, как я вижу, не умеете целоваться… - Гийом поднял неторопливо взгляд от фотографии на Эмильена, в низком голосе то и дело проскальзывали хрипловато-страстные интонации.

Эмильен оцепенел, словно пичужка, зачарованная змеей. Внутри все сжалось, он боялся оторвать взгляд от Дамьена. Сколько фамильярности в обращении, эти жесты, словно он уже считает юношу своей собственностью. Неужели догадка оказалась верна? Если вчерашнее поведение можно было отнести на счет испытания новичка, то сегодняшнее настроение шефа явственно говорило... нет, кричало о сексуальном желании. И разум Эмильена лихорадочно пытался понять, что ему делать дальше? Морально он был готов к подобному повороту, но не сразу же, его слишком шустро брали в оборот, слишком агрессивно – словно не сомневались в отклике.
- Да, подписал, - Эмильен дернулся было к портфелю, чтобы доказать слова наглядно, но снова замер, продолжив следить за Дамьеном.
Уф, если его взяли только для секса, он будет разочарован. Вспомнились слова Вотре о третьем нерадивом секретаре, на оплошности которого не следует обращать внимание шефа. Вчера Эмильен посчитал, что этот Дегейр просто сынок кого-то из правления, теплое место для глуповатого отпрыска - это же так логично. Но теперь мысли приняли другой оборот.
Хотя, стоп, дорогой:а что у тебя сейчас есть, кроме внешности? Опыт работы? Рекомендации значительных людей? Хренушки! Тебе еще предстоит доказать, что ты умеешь работать... хм, не только задницей. Месье Дамьен эксцентричен, и ты это знал, нечего теперь строить оскорбленную невинность.
Слова шефа вырвали юношу из транса, он вскинул голову:
- Что? - тот держал в руках фото с Полли. Все-таки потрясающе, как любое общение с Дамьеном превращается в азартную игру "кто кого". Эмильен подошел ближе, в глазах и уголках губ заплясали смешинки, хотя внутри все тревожно дрожало ("Играешь с огнем, парень"), он взял фото из рук шефа, небрежно глянул на него:
- Неужели не умею? - поднял насмешливый взгляд на Дамьена, едва не умирая от страха, но не в силах сдержаться. - Может, потому у меня нет девушки? - вот так, не один Дамьен умеет провоцировать людей. К тому же, мелькнула шальная мысль, может, стоит проверить, как он обращается с любовниками, прежде чем отдавать контракт? Издевательства над телом секретаря не помогут ему работать лучше. "Боже, о чем я думаю? Да ну, нафиг, я не хочу, чтобы со мной такое делали!" - натолкнувшись на острый взгляд Дамьена, юноша невольно отшатнулся назад, впечатавшись в дверцу шкафа, и затравленно глянул по сторонам, жестом самозащиты зажав пальцами рубашку под воротником. Он переоценил себя. Оставалась надежда, что он так же переоценил намерения шефа.
- Нам, наверное, нужно спешить в офис.

Гийом никак не отреагировал на провокацию. Только в глазах заплясали зловещие искры, а жесткий, фиксирующий не хуже веревок взгляд, неотступно следовал за Эмильеном. Так замерший хищник следит за жертвой, без лишних движений, одними глазами. Эти глаза словно спрашивали «уверен, что хочешь противостоять мне?».
Почувствовав привычный страх, отбросивший юношу назад, Ги мгновенно оказался напротив него, с резким хлопком поставив ладони с обеих сторон от плеч юноши, отгораживая его от остальной комнаты.
- О да, в шесть утра нам там самое место, - Гийом склонился к юноше, вплотную приблизив к нему свое лицо, вглядываясь жадными ищущими глазами в глаза Эмильена. Что он там хотел отыскать и нашел ли он то, что искал, - ясно не было. В какой-то момент глаза мужчины сверкнули, и он, накрыл его губы своими, слегка проведя языком по его нижней губе. Это был еще не поцелуй, но уже близко. Гийом дразнил себя, играя в жмурки со страстью. Рука легла на тонкое горло юноши, ощущая кадык, холодные пальцы мертвой хваткой впились в нежную кожу, резко сдавливая, перекрывая доступ воздуху. Ги подался вперед, впечатав Эмильена в стенку шкафа и сильно придавив своим весом. Холодный, жаждущий чужих страданий, взгляд упал на лицо Эмильена из-под полуопущенных век мужчины. Зрачки казались почти черными с тревожным стальным блеском.

Расплата за игры пришла быстро и неотвратимо, зато намерения шефастали прозрачнее некуда, а значит, перед Эмильеном встал конкретный выбор: да или нет. Хотя кого он обманывает? Перед ним человек, всегда получавший то, чего хотел. А значит выбор лежит в иной плоскости. Думать стало так же трудно, как дышать, Эмильен инстинктивно забился, то упираясь руками в Дамьена, то судорожно хватаясь пальцами в сжатую на шее руку, нижняя часть тела оказалась блокирована намертво. Голова кружилась, он пытался глотать воздух открытым ртом, начиная паниковать.

Несколько томительных для Эмильена секунд Дамьен холодно наблюдал за мечущимся юношей.
- Тише, не дергайся, - шепнул он ему на ухо, и сквозь бархатный от шепота голос прорывались острые, режущие ноты, - ты все равно ничего не изменишь.
Холодные пальцы пробежали по его скуле, поднимаясь к виску, и замерли. Юноша был прекрасен в своих отчаянных, но бесплотных попытках освободиться, он бился в его руках, как молодой ястреб, охваченный силками, и так некстати проснувшаяся в мужчине ненависть, постепенно стала утихать.
Когда же сознание Эмильена начало ускользать во тьму, рука Гийома соскользнула с шеи юноши, и он подхватил его на руки, не давая упасть, уложил на кровать. Усевшись на край кровати, Ги достал сигареты, задумчиво вертя пачку в руках и размышляя.

Если бы его не подхватили, Эмильен бы свалился кулем к ногам высокого гостя. А теперь он лежал на своей постели, жадно дыша, сознание прояснялось постепенно, новые мысли заблуждали в уме. Он повернулся на бок, обхватив себя руками, зажмурился, пытаясь найти хоть какую-то опору в подавляющем непредсказуемостью мире. Он мог понять страсть шефа, внешность юноши располагала, спасибо маме. Но жестокость, эту ярость в темных глазах своего кумира он не мог ни понять, ни принять.
- Почему... - хрипло спросил он, покашлял. - За что вы так ненавидите меня? Разве я успел настолько провиниться перед вами, сэр?

Гийом неторопливо перевел взгляд на него. Откинув назад руку и поставив ее рядом с телом юноши, он долго задумчиво смотрел Эмильену в глаза, молча. Глаза мужчины мягко мерцали, но взгляд был серьезным и прохладным. Причина была, и Эмильен это чувствовал, она пряталась где-то в глубине этого сверкающего взгляда, неуловимо угадывалась в сурово поджатых губах, в резких движениях, призванных сдержать рвущуюся наружу энергию. Причина была, но скрывалась, оставляя ощущение того, что Дамьену известно об Эмильене то, что он сам о себе не знает.
Гийом усмехнулся, отворачиваясь.
- Хобби у меня такое – ненавидеть людей.
Утро выдалось на редкость странным, удушливым и иссушающим, оно напоминало прошлое, к которому не хотелось возвращаться. Дамьен чувствовал себя хозяином кроличьей норы, в которую заглянула Алиса, - гостья, которую здесь больше всего ждали и появление которой неизбежно приведет к разрушению всего, что он так тщательно и долго выстраивал. Он закурил.
- Собирайся, поедем в офис.

Эмильен сморгнул, чувствуя себя пижужкой, завороженной взглядом коварного змея. Дамьен отделался ничего не значащей шуткой, а значит - у него есть причина для злости на юношу, о которой тот не знал. Они никогда не встречались раньше, по крайней мере - в реальной жизни. Мало ли с кем Эмильен цапался в интернете, там все друг с другом цапаются, наверное, для того и сеть создали - чтобы безопасно цапаться. Знать, за что его так сильно потрепали и, скорее всего, будут трепать, было самым важным сейчас для выживания. Но Дамьен скажет лишь тогда, когда посчитает нужным, и с Эмильеном до тех пор оставалось призрачное чувство вины без провинности. Он поднялся и сел на кровати, глядя на спину мужчины. Комната насквозь продымилась его сигаретами, но не попросишь же начальника не курить, особенно после такого... Эмильен пощупал шею кончиками пальцев, судорожно вздохнул. На его изнеженной коже легко проступали синяки, но водолазка по такой жаре будет выглядеть неестественно, подозрительно. Шейный платок? Та же история. Эмильен решил одеваться так, как собирался: рубашка, галстук, без изысков. Памятуя беспокойство мадам Кати, синяками на шее там никого не удивишь. Да и полезное дело - свидетели. Но думать об этом не хотелось. Впрочем, мысли легко переключились на другую проблему, и через минуту Эмильен не выдержал и тихо обратился к Дамьену:
- Быть может, не стоило все же отпускать всех секретарей сегодня? Я пока не знаю систему работы, напортачу - снова рассержу вас. Сэр? Извините, сэр.

- Напортачишь, - спокойно заверил его мужчина, запрокидывая голову и выпуская струю дыма. В комнате становилось неимоверно душно. - Непременно напортачишь, и рассердишь, и я тебя накажу за это. Но должен же ты учиться, если действительно хочешь работать на компанию. Я тебя не для того нанимал, чтобы ты бегал за одним из моих помощников и повторял все, что он делает.
Гийом положил руку на плечо юноше, разворачивая его к себе, и, проведя внешней стороной ладони по его шее, приподнял его голову, разглядывая следы.
- Ты с тринадцати лет бегаешь от ответственности, - жестко сказал он. - Хватит уже. Синяки будут?.. – добавил он задумчиво, бросив короткий алчный взгляд на шею и проводя по ней пальцами, медленно и мягко, по-кошачьи лаская: сверху вниз и обратно. Легкие прикосновения становились все настойчивей, пальцы заскользили по всем изгибам, перебежали шаловливо за ворот рубашки, пройдясь сначала по правой, затем по левой ключице, взгляд, уже сделавшийся равнодушным и ленным, неторопливо следовал за пальцами. Неожиданно Гийом убрал руку и, поискав взглядом пепельницу, отошел к окну, распахивая его настежь.

Эмильен покорно кивнул: напортачит, разозлит и будет наказан. В конце концов, он не дурак, учится быстро, схватывает на лету и так далее - если и опозорится, то в чем-то совсем уж серьезном. Просто надо собраться и... но как это трудно сделать, когда жестокий минуту назад хищник, сменив гнев на милость, так нежно гладит шею, и ожидание очередной грубости оборачивается жаркой благодарностью за ласковое тепло. Вот так из нормальных парней и делают геев.
И лишь секунду спустя доходит смысл чужих слов, глаза Эмильена изумленно распахнулись, вскинулись на Дамьена - но почему он снова стоит спиной? Прохладный воздух утра окатил лицо, остужая накаленную атмосферу. "С тринадцати лет"... Что у него было в тринадцать? О господи, как можно вспомнить то, что было так давно?!
- Сэр, я... - Эмильен ужасно хотел спросить, что это значило, но что-то перекрывало выход словам. Может, здравомыслие? Толку спрашивать - только еще больше гневить шефа. Он вздохнул. - Я готов, - обреченно сообщил он, наспех причесанный, но при полном параде, топчась на пороге в ботинках и с портфелем подмышкой.

Ги оглядел придирчивым взглядом Эмильена, слегка поправил костюм, доводя все до идеального состояния, и решительно вышел.
Месье Дамьен водил машину хорошо, но резко, так что когда они тронулись, Эмильена буквально вдавило в сидение. Ехали молча. Улицы и переулки мелькали за окном бесконечной вереницей. Поворотов (слава богу!) было не очень много, но каждый оставлял неизменное ощущение того, что они сейчас вылетят за пределы дороги и разобьются. Неожиданно у Ги зазвонил телефон. Он мрачно глянул на номер, потом, усмехнувшись и взглянув на Эмильена нехорошим испытующим взглядом, передал ему трубку.
- Ответь, - прозвучало прохладно и властно, - и отделайся от нее, - Ги закурил, искоса наблюдая за юношей.
Звонившая дама с высоким истеричным голосом с места в карьер пошла кричать в трубку о том, какой мистер Эмери негодяй и злодей, что не явился на ее именины в прошлую среду, что ее отец был крайне, ну просто запредельно недоволен, а она проплакала до утра и до сих пор успокоиться не может. Ее визгливые возгласы в одно мгновение наполнили все пространство машины.
Дамьен резко затормозил, так что шины взвизгнули в тон даме, и остановился возле моста через Сену. Облокотившись о спинку кресла, он наблюдал за юношей, которому неожиданно пришлось столкнуться со шквалом упреков и угроз со стороны взбалмошной леди. Глаза Гийома, чуть прищуренные, ироничные, ловили свет восходящего солнца, отражавшийся в них тревожными багровыми отблесками.

Ошарашенный Эмильен машинально принял телефон и принял звонок, но не успел даже положенного "Алло" произнести, затравленно глянул на Дамьена, тот остановил машину и принялся наблюдать. Ага, еще одно испытание. Судя по произношению и обращению, дама - англичанка. Или американка. Вызов в глазах шефа странным образом успокаивал, уравновешивал Эмильена. Он слегка улыбнулся и приступил к разговору.
- Добрый день. Я секретарь мистера Эмери, меня зовут Эмильен Гюра. Простите, мадмуазель, могу я узнать ваше имя? - четко и твердо сказал он. Дама взвилась еще больше, мол, негодяй даже до личного ответа ей не опускается. - Мадмуазель, я понимаю ваше негодование, но, к сожалению, оно не превратит меня в мистера Эмери. Я очень хочу вам помочь, поверьте! Могу я узнать ваше имя? - он не повышал голос, вставляя реплики в короткие паузы, пока дама набирала воздух для продолжения. Умеют же некоторые сотрясать воздух. Недаром Дамьен переключился на своих секретарей... не секретарш! Вот же что важно. Прямо сейчас Эмильен его понимал и сочувствовал. Но в лице не менялся, не хмурился и не кривился, спокойно улыбаясь.

- Еще один?! Любовник?!!! Да сколько вас там – целая армия??!! - громко и негодующе-раздраженно проорала дамочка, и пошло-поехало по-новой. Поучительно-менторским тоном, периодически подмешивая в речь английские словечки, мадам объяснила доподлинно Эмильену, что мистер Эмери Дамьен – хам, негодяй и извращенец. Поинтересовалась походя, есть ли ему 21 или хотя бы 18? Не выслушав ответа, она продолжила тараторить о том, как ему не повезло, бедняжке, что он с ним, таким подонком, связался. Впрочем, все ее ругательства, хоть и произнесенные очень громким и визгливым голосом, не выходили за рамки приличного и выдавали в ней человека воспитанного и даже эрудированного, - часто вместо ругательств она использовала сатирических персонажей французской литературы, и, под конец, пришла к выводу, что в господине Дамьене столько пороков, что ни один писатель не рискнет его изобразить. Окончив тираду, переведя слегка дух, она поинтересовалась, где, собственно, объект ее поисков ошивается? И тут же высказала ряд предположений – пошел по девочкам/мальчикам? наширялся наркотиками и теперь в отключке? где-то пьянствует с бандитами? опять с кем-то поцапался на улице и загремел в больницу? или ты его так умотал за ночь, что он мирно спит? Так буди тогда его, осла такого, у мисс Фицгерберт для него страшные новости, и они про бизнес.
Гийом, слушая вопли, отметил, что мальчик неплохо справляется. Сисиль мало кто мог выдержать, даже Клод, всегда такой спокойный, срывался и начинал грубить уже на второй минуте. А тут прошло целых 4, и все ничего. Дамьен спокойным и строгим движением опустил руку на колено Эмильену и мягко, но настойчиво прогладил его всей ладонью по внутренней стороне бедра, поднимаясь вверх от колена. Он наклонился к нему совсем близко, прислушиваясь к тому, как Сисиль называет его Пантагрюэлем, как всегда неправильно произнося это имя, он коснулся губами шеи юноши возле самого воротничка рубашки и, следя за ним одновременно заигрывающим и жестким взглядом, начал покрывать легкими поцелуями его шею. Он нащупал губами тонкую жилку под кожей, и слегка ее прикусил, отвлекая мальчика от разговора.

"Еще один"? Эмильен слегка нахмурился, но брови быстро разбежались и даже приподнялись в легкой степени удивления: как много интересной информации о его шефе, в сжатой форме и задаром. Пару раз он даже улыбнулся и покосился на шефа. Конечно, мисс Фицгерберт (откуда ему знакома эта фамилия?) преувеличивала, как склонны это делать молодые барышни, однако слушать ее было познавательно. "Новости про бизнес" он отметил, однако это была единственная причина, по которой подобный звонок стоило бы пропускать к шефу, по его скромному мнению неопытного секретаря. А учитывая четкое указание отделаться отзвонившей... прикосновение к колену заставило его вздрогнуть и резко повернуть голову, глаза юноши расширились, он едва не потерял нить разговора, то есть монолога. Рано или поздно дама выдохнется, судя по всему, она и звонит только чтобы израсходовать накопившийся словесный заряд, от Эмильена требовалось лишь выдавать уместные местоимения во время паузы, но и это стало сложным, потому что месье Дамьен не собирался облегчать ему задачу. Отклониться не получилось, Эмильен пристегнулся, ремень держал крепко, он наклонил голову к окну, но, кажется, зря - еще больше открыл шею домогательствам. Он пытался представлять себе что-нибудь уродливое, что-то противоположное сексуальному, прикусывал губу, когда не поддакивал в трубку, и краснел, усиленно отводя глаза в сторону и потихоньку начиная дрожать. Укус вырвал из него тихий вскрик, Эмильен зажал микрофон мобильника пальцем и тихо просипел: "Пожалуйста, сэр, не надо!" - умоляюще посмотрев в его глаза. И сразу вернулся к разговору.
- Очень хорошо, мисс Фицгерберт, как только мистер Эмери освободится, я немедленно передам, что вы ему звонили.

Гийом смотрел на него со странной смесью вожделения и холодности. Короткий вскрик вызвал недобрую усмешку, и мужчина слегка приподнял бровь. Эмильен оказался неожиданно очень чувствительным мальчиком, а все эти открытые, непосредственные реакции будили в мужчине звериные инстинкты, с которыми потом будет очень трудно справиться, а работать – так совсем невозможно.
В ответ на просьбу юноши он слегка отрицательно покачал головой, и, сверкнув на него останавливающим острым взглядом, тут же нагнулся к Эмильену, ухватив губами его ухо и медленно проводя языком по мочке.
- Не сдерживайся, Эмильен, - хрипловатый шепот мужчины вызвал щекочущее чувство, - ей хорошо известны мои привычки.
Придерживая голову юноши пальцами, очень бережно, словно тонкой работы сосуд, Ги неторопливо и обстоятельно покрывал поцелуями его скулы и линию подбородка, скользя по ней жадными губами, словно проголодавшийся зверь. Ощущение свежей упругой юношеской кожи на губах некстати волновало. Гийому отчаянно хотелось отпустить себя и пуститься во все тяжкие, но, в отличие отмесье Эмильена, у него пока такой возможности не было. И это злило.
- И чем он там таким важным занят, что не может ответить?! – Эмильен услышал усмешку по ту сторону трубки. – В общем так, darling, либо мистер Эмери отвечает мне сейчас – так ему и передай! он ведь рядом с тобой, я знаю, – либо может попрощаться с идеей бизнеса в Лондоне. Я по пустому поводу не стану вытаскивать свое прекрасное тело из кровати в 8 часов утра!
- От нее не так просто отделаться, месье Гюра, - иронично-интимно предупредил Гийом, слегка прикусывая ушко юноши.

Эмильену уже было слегка не до взбалмошных дам и чужих интриг, его куда больше волновали действия соседа по автомобилю. Прикосновения Дамьена вызывали двойственные чувства: хотелось бежать куда подальше, потому что Эмильен все-таки геем не был и, видимо, переоценил свою способность терпеть домогательства мужчины, но, с другой стороны, Дамьен чертовски точно выходил на чувствительные зоны и слишком внимательно следил за реакцией юноши, не реагировать на подобное было невозможно. И запас асексуальных вещей в воображении иссяк. Запах сигарет и дорогого мужского парфюма окутал его, не позволял забыться, вгоняя воображение в диссонанс. На лбу матово заблестела испарина.
- Ммм... да, мэм, я безусловно передам ему.... - промямлил он, старательно сдерживая рваные вздохи. Если он отделается от дамы, то все это кончится? И что тогда ему делать с начинающейся эрекцией в собственных штанах? Эмильен нащупал застежку ремня безопасности и щелкнул ею, освобождаясь и резко отодвигаясь к окну, буквально вжался в него боком, левой рукой упираясь в плечо Дамьена. Разумеется, это в итоге ничего не даст, кроме пары секунд. Он рвано вдохнул, в панике глядя в лицо шефа, и быстро заговорил, придать голосу испуганное звучание оказалось сейчас совсем не трудно. - Я крайне сожалею, мисс, но месье Эмери сейчас на важной деловой встрече, и меня ждут серьезные неприятности, если я отвлеку его. Вы же знаете, какой он суровый и требовательный человек. Умоляю, мэм, не заставляйте меня так рисковать! Клянусь вам, я сделаю все, чтобы месье Эмери перезвонил вам так скоро, как сможет! Уверен, ему очень важна ваша информация. Я... займусь этим прямо сейчас, мэм, - его глаза расширились, следя за Дамьеном. - До свидания, мэм! - и, судорожно нажав на сброс, выставил телефон перед собой. - Пожалуйста, месье Дамьен, остановитесь! Это неправильно!

Дамьен жадно ловил изменения в мальчике. Глаза его недвусмысленно насмешливым взглядом отметили и обозначившуюся выпуклость в штанах, и мелкие бисеринки пота на лбу. Взгляд его пробежался по телу юноши, такому стройному и соблазнительно тонкому, гадая о его очертаниях сквозь одежду, и жадно впился в глаза, ловя отблески эмоций, выискивая признаки борьбы с собой, со своими пробуждающимися против воли желаниями. Он накрыл тонкое запястье уперевшейся в него руки своей рукой, слегка сжал его, отводя.
Он вытащил из рук юноши мобильник, небрежно отбросил его в сторону кармана для всякой мелочи между сидениями.
- Да, неправильно, – Гийом крепко сжал руки на талии юноши, продолжая целовать его шею, - Неправильно, - глубокий бархатистый голос, полный богатых эротических оттенков, одновременно завораживал и успокаивал.
- Порочно, запретно, - Дамьен резко потянул его на себя, перетаскивая через проем между сиденьями, усаживая к себе на колени. Бедра юноши коротко потерлись о пах мужчины, мимолетно ощущая его нетерпеливое напряжение, - …и так сладко. Разве ты сам это не чувствуешь? – Руки мужчины держали крепко, прижимая, не давая вырваться. В машине было тесно, жар, исходящий от тела мужчины, ощущался сквозь одежду и как будто впитывал в себя прохладу и воздух вокруг. Скоро станет трудно дышать. Ги не спускал взгляда с лица юноши, выжидая.

Сердце колотилось, мысли путались, в Эмильене боролись отвращение и возбуждение. Сильные руки выдернули его с места, будто несмышленого мальчонку, он хотел сопротивляться им, вот честно - хотел, отчаянно боясь того, что ему предлагалось. Наступит момент - и он уже не сможет отказать, он и сейчас не может, пока только из страха - ноющая шея напоминала, каким жестоким способен быть этот человек, так стоит ли обманываться его нежностью? Довериться ему? Но что потом? Эмильен вырос в полноценной семье, для него секс имел высокое значение, и теперь низменные желания тела столкнулись с жизненными устоями. Быть "еще одним любовником" олигарха? Даже если забыть о противоестественности подобных отношений - быть чужой сексуальной игрушкой?!
Но, господи боже мой, они оба так возбуждены, это сводило с ума! Голова кружилась. Кто бы мог подумать, что Эмильен... Этим родители точно гордиться не будут.
Воспоминание о папе и маме отрезвило его. Юноша, покрасневший уже до пунцового цвета, мелко дрожащий, все-таки попытался воспротивиться, напрягаясь всем телом и упираясь руками в плечи мужчины.
- Да, чувствую, сэр, - голос осип и срывался вместе с судорожным дыханием. - И мне странно, что при обилии любовников вы так... нетерпеливы, сэр, - он постарался поймать взгляд Дамьена. В тесноте машины ему приходилось изгибаться, голова упиралась в крышу, ужасно неудобно. Вот, и сосредоточься на этом неудобстве, чтобы оно стало самым важным! Важнее возбуждения. - Прошу вас... - Эмильен вдруг вспомнил, кто такая эта Фицгерберт, он читал об их помолвке. - У вас же есть невеста. Почему вы так одержимы мной? Вы же... не знаете меня? - утверждение вышло вопросительным. - Мы не впервые встретились? Сэр, пожалуйста, скажите, - голос Эмильена сошел до шепота, - откуда вы меня знаете? - он очень хотел отвлечь Дамьена, пусть лучше говорит, чем целует. Эмильен слишком странно себя чувствовал, не считая возможных свидетелей, они ведь на улице в машине.

Фраза о любовниках вызвала усмешку. Наверное, стоило уже приструнить эту стерву, чтобы не было лишних пересуд с неожиданными выводами. Гийом перехватил юношу одной рукой поперек талии, по-прежнему прижимая к себе и слегка сдавливая. Короткими привычными движениями, явно торопясь, он ослабил галстук юноши и расстегнул рубашку, ласково пробежавшись пальцами по груди. Когда юноша повернулся к нему, мужчина настойчиво откинул его голову на свое плечо и жадно впился поцелуем в основание его шеи, исподлобья поглядывая на лицо Эмильена. Золотистая кожа выглядела дразнящешелковой, и Ги впитывал с поцелуями ее вкус - вкус свежести, на грани юности и детства. Это заводило так,что напряжение начало расти с каждой секундой.
Дамьен так увлекся, что пропустил несколько фраз юноши мимо ушей. Хотя одна неприятно резанула слух, как раз когда пальцы мужчины заскользили по телу юноши вниз - от груди к животу, настойчиво лаская слегка дразнящими движениями.
- Вы же... не знаете меня?..
Воспоминания пронеслись перед глазами Гийома быстрой чередой картинок. Второй раз за это незадачливое утро. Пальцы мужчины похолодели и резко впились в бок юноши, оставляя пока невидимые следы.
Обнимавшая Эмильена за талию рука сдавила, как тисками.
- Да, - через короткую паузу произнес Дамьен, - я тебя знаю. Давно знаю, - хрипловатый голос был жестким как наждачная бумага, слова врезались в воздух, как ножи в мишень, - и тебя, и твою ебаную семейку. Довольно об этом, - отрезал Дамьен. Пальцы мужчины рванули резко рубашку из брюк, обрывая оставшиеся пуговицы, рука уверенно легла на ремень брюк юноши.

- Ч-что? - Эмильен был способен терпеть практически что угодно, но отчетливое презрение к своей семье пропустить не смог. Он напрягся вопреки терзающим ласкам и даже вопреки стальным тискам рук Дамьена, упираясь в спинку сидения, отчаянно заизвивался в попытке освободиться. - Ну, нет, так не честно! Почему же я ничего не знаю о вас? Почему вы... - он сдавленно охнул от боли. - Я не могу так, сэр! Мы в машине, вокруг люди, стыдно и... вы злитесь на меня, а я не знаю... за что? Если я виноват, может, я могу... Что мои родители вам... - в животе Эмильена вдруг раздался глухой утробный звук, некстати вспомнилось, что он не ужинал и завтрак тоже как-то ускользнул. Юноша замер, тихо охнул, покраснел еще больше от стыда и попытался спрятать лицо хотя бы на плече Дамьена, если не в ладонях.

«Не знаешь или не узнаёшь?» – Гийом решил не высказывать эту мысль. После возвращения в Париж его не узнавали даже родственники и бывшие друзья, чему он был несказанно рад. Дамьен не собирался помогать мальчику в этом вопросе. Не знает, и пусть его, будем до поры до времени считать, что мы с вами встретились впервые, месье Гюра. Хотя временами хотелось выпустить буйный нрав наружу и отыграться на юноше за многое, Ги мог бы предоставить приличный счет и ему, и его семье, и пусть не строит из себя святую невинность. Не было там святости даже близко, что до невинности… вопрос до сих пор оставался открытым.
Урчание в животе мальчика вырвало мужчину из порочного круга злых размышлений-воспоминаний, привнося в ситуацию легкий оттенок комизма.
Ги усмехнулся. Возбуждение постепенно отпускало, возвращая мысли к привычному кругу дел, но выпускать мальчишку из рук совсем не хотелось. Он скосил глаза на раскрасневшееся лицо и развернул его к себе, глядя неотрывно в глаза и принуждая смотреть в ответ.
- Поехали завтракать? – полувопросительно-полушутливо бросил Гийом. Он разжал руки, нехотя отпуская юношу, но не помогая ему перебраться.
Машина резко тронулась с места, пересекла мост в сторону Дефанса, и вскоре остановилась возле одной из башен района, на нижнем этаже которой располагалось кафе в венском стиле. Тяжелые шторы, закрывавшие большие окна, уютные лампы с полукруглыми абажурами на столах, деревянные столики, мягкие диваны и повышенно дружелюбный персонал – все это, усиленное осенней прохладой на улице создавало атмосферу домашнего тепла.
Гийом решительно прошел внутрь, не обращая внимания на вежливо поздоровавшегося официанта. Он выбрал столик в глубине зала, подальше от посторонних. Хотя вряд ли кто-то им тут будет мешать…
Усевшись напротив Эмильена, он снова зажег сигарету. Холодные глаза, размышляющее скользили взглядом по полу, а когда остановились на Эмильене, слегка прищурились.
- Вам хорошо известен финансовый мир, месье Гюра? – поинтересовался шеф с легким недоверием, в которое тенью вплеталась ирония.

Эмильен перебрался на свое место сам и довольно резво - несмотря на собственное возбуждение, он был несказанно рад, что прямо сейчас ситуация разрешилась без потерь. Для него, по крайней мере. Втихаря перевел дыхание, стараясь не смотреть на Дамьена - остывающий разум нашел крайне неловким то, чем они тут недавно занимались, вплоть до "как ты теперь будешь в глаза ему смотреть?" - хотя сам шеф, похоже, и в ус не дул. Ну, конечно, для него такие ситуации рядовые.
Однако то, как мужчина отреагировал на потребности подопечного, подкупало. Возможно, не такой уж он плохой? Однажды в юности Эмильен решил всегда быть честным с собой, хотя сейчас уже не мог вспомнить, что послужило мотивацией тому. Есть ли тот, кто помнит досконально все уроки юности? Если забыть о грубости месье Дамьена, которая, возможно, имела причины, пусть даже Эмильен не знал о них, - шеф пока вел себя сверхзаботливо: сам заехал прямо домой, теперь вот завтракать везет... за чей счет, кстати? Эмильен сильно подозревал, что Дамьен не станет делить итог на двоих (он бы все равно не оплатил свою половину, разве что часы отдаст в залог). И все-таки юноша решил выбрать что-нибудь подешевле, береженого бог бережет. Вопрос шефа заставил быстро собраться, речь зашла о делах (наконец-то).
- Мне известно лишь то, что можно понять из журналов и газет или услышать в экономическом институте, - он обдумал свои слова. - Мне плохо известен финансовый мир, сэр.
Ох, может, Дамьен расскажет ему что-нибудь сейчас? Глаза юноши любопытно расширились, он привычным жестом пригладил растрепанные волосы, приводя мысли в порядок, а память - в готовность фиксировать факты.

- Этого мало, - холодно отрезал Гийом, - Но, возможно, у вас, благодаря вашему невежеству, будет свежий взгляд на вещи... – Дамьен задумчиво смотрел перед собой, размышляя, с чего бы ему начать. Официант принес меню, но к удивлению Эмильена цен там не оказалось. Ги попросив официанта порекомендовать что-нибудь юноше, коротко кивнул ему, озвучив свой заказ. Переведя острый взгляд вишневых глаз на юношу, он вальяжно откинулся на спинку кресла и закурил. Лекция, начавшаяся сухими фразами, постепенно приобретала краски. Ги сделал короткий обзор самых известных французских финансовых компаний, отметив, какая где располагается в Париже, топ-15: от самой крупной и влиятельной до менее известных. Он дал четкую характеристику каждой компании, указав плюсы и минусы, сильные и слабые стороны, и перешел к бюрократической элите Парижа, на которую можно оказывать давление. Говорил он легко и непринужденно, особенно, если привыкнуть к прохладному, слегка высокомерному голосу и отстраненному взгляду со свинцовым блеском, тяжелому и сосредоточенному. Где-то посередине лекции рука Ги нащупала колено Эмильена под столом и, неторопливо отведя его слегка в сторону, принялась гладить внутреннюю сторону бедра юношито совсем легкими движениями, то более настойчивыми, почти грубыми, слегка массирующими. Он говорил не прерываясь, и ласкал, не останавливаясь, не позволяя юноше разорвать контакт взглядов. Скатерть, складками спадающая с края стола прикрывала руку мужчины.

Изумление и растерянность не успевали смениться покоем, как получали все новые подпитки извне. Он безропотно принял рекомендацию официанта, чтобы решить хотя бы часть проблем, но тут начальник решил вдруг поговорить о делах, и разум юноши совершил очередное сальто. Так вот что такое стресс на работе! В речи Дамьена мелькали знакомые названия (все же Эмильен готовился перед тем, как рассылать резюме), но с неизвестными подробностями, которые он тщательно запоминал, даже умудрился сосредоточиться и вникнуть. Поэтому он вздрогнул всем телом, ощутив на бедре чужую руку - вот черт, опять?! В расширившихся глазах Эмильена, устремленных на собеседника, читались упрек, возмущение, страх и стыд, щеки снова начали гореть, хотя он постарался не менять позы, не выдавать ничем то, что происходило под покровом скатерти. Взгляд воровато метнулся по сторонам: никто ли не смотрит? - и снова вернулся к Дамьену. Эмильен хотел отодвинуться, сбросить его руку - но откровенно опасался последствий. Как же это нечестно! Если бы он сам вот так полез щупать шефа под столом - тот бы смог так спокойно рассуждать о чужих финансах и слабостях? Эмильен нахмурился, решив, пока это возможно, представлять себе, что это бабуля тискает его коленку, как в детстве. Старческая дряблая рука без капли порочного контекста! Ну, где же этот официант с едой?!

Поблизости никого не было, кроме мужчины в возрасте, читавшего Таймс за столиком рядом, который украдкой поглядывал на странную пару по соседству. Рука шефа, безжалостно опровергая версию о бабушке, легла на член Эмильена и замерла там, пока неподвижно. Тонкая улыбка коснулась губ мужчины, опасная и нехорошая.
Неожиданно колокольчики двери протяжно звякнули, и в кафе влетел молодой человек лет 18 – 20 в бледно-голубой рубашке с расстегнутым воротником. Эмильен заметил его первым, так как сидел лицом к двери. За молодым человеком, решительно шагавшим в их направлении с несколько укоризненным взглядом и лучезарной улыбкой, шел грузный мужчина лет 45, со строгими серыми глазами, напоминавшими волка. На нем был дорогой костюм сливового цвета, в руках – толстая папка с файлами.
Молодой человек, обойдя стол, решительно остановился рядом с Эмильеном, и, слегка ему подмигнув, быстро накрыл его руку своей и незаметно сунул ему телефон под ладонь.
- Что ты здесь делаешь, Дегейр? - испепеляющим голосом процедил Дамьен сквозь зубы.
- Я крайне рад видеть вас, месье Дамьен, - жизнерадостно отрапортовал молодой человек. - Месье Монталь просил меня срочно вас найти – у него какой-то вопрос по поводу акций и ему нужно его задать до открытия биржи, я провел целое расследование, чтобы выяснить, где вы, и – вуаля!
Подошедший медвежьей походкой мужчина протянул руку Дамьену, которую тот крепко, но безразлично пожал, пообещав одним взглядом Дегейру большие неприятности после встречи. Рука шефа, прогладив напоследок член и бедро Эмильена, легла на стол. Дегейр наклонился к Эмильену, тихо прошептав ему на ухо:
- Ты – новенький? Дамьен забыл телефон в машине – 3 пропущенных звонка, 2 из Греции (подожди с ними до конца встречи, а лучше перезвони туда сам, узнай, как дела, потом доложи), 1 неизвестный. Тебе следует лучше следить за его вещами, он тебя убьет, если узнает, что ты проморгал это. Следи за Монталем, он врет как мерен, но не мешай Гийому работать. Не встревай. После встречи он будет злым, как дьявол, так что аккуратней. Если что – звони, я есть в его списке контактов. Да, и еще – будь аккуратней, Монталь – гей, - напоследок предупредил Дегейр.
Напряженно-прохладным тоном с отстраненной вежливостью Дамьен расспрашивал мужчину об акциях и его прогнозах на сегодняшние торги. Некоторые вопросы неожиданным но завуалированным образом повторялись, некоторые были построены так, что загоняли собеседника в ловушку, вынуждая говорить либо правду, либо до крайности нелепую ложь. Гийом Дамьен прекрасно вел переговоры, лавируя между давлением на собеседника и легким хотя и прохладным дружелюбием. Время от времени, когда Монталь отворачивался или смотрел в сторону, Гийом кидал на Эмильена напряженно-страстные взгляды, темные и тяжелые, выхватывавшие либо взгляд юноши, либо фигуру, либо какую-то отдельную часть тела. Но как только Монталь глядел на него, лицо Гийома мгновенно приобретало сдержанно-невозмутимый вид, слегка суховатый.

Ощутив ладонь на своей ширинке, Эмильен застыл камнем, стиснув зубы. Как же ему надоело - за одно утро он столько раз шагнул от возбуждения к охлаждению, что устал так, будто сутки пахал без трактора. В раздражении ему подумалось: лучше бы Дамьен его уже трахнул и успокоился, и его оставил бы в покое. Невозможно работать, невозможно быть с ним рядом, эти постоянные качели выматывают. Еще и намек на какие-то терки в прошлом с семьей Эмильена. Если недоволен - скажи, чем, что толку в этой упертой таинственности?! Он уставился на прибор в центре стола, рассматривая прожилки на салфетках и стараясь ни о чем не думать, тем более о беспардонной руке на своем бедре.
Незнакомый юноша изумил его - разве можно вести себя так развязно рядом с Дамьеном и не бояться наказания? Твердый корпус мобильника под ладонью, ободряющее прикосновение и доброжелательность в голосе немного успокоили возмущение Эмильена, хотя не уменьшили стыда, потому что Дамьен и не подумал убирать руки при появлении чужаков. Юноша чувствовал себя вещью, о чьих чувствах не заботятся. Перезвони, будь аккуратнее, не встревай, проморгаешь - убьет... Ладонь Эмильена скомкала скатерть, другая - сжала телефон. Он резко поднялся:
- Извините, я отлучусь в туалет, - мрачно буркнул он, презрев предупреждающие взгляды и прочие сигналы не глупить. Надоело. Достали! Он не знал, как себя вести, он приближался к опасной грани. Голова кружилась от возмущения, он был в миле от своей тарелки и не понимал, как вернуть контроль над собственной жизнью. Быть может, стоит остановиться, пока еще можно? Эмильен склонился над раковиной, упираясь в края руками, уставился на свое отражение исподлобья невидящими взглядом. "Что я делаю? Швырнуть бы об стену его телефоном... и бежать, куда глаза глядят... И что, я сдамся сейчас? А если все скоро наладится?.. А если все станет еще хуже?".

Дверь резко скрипнула, отползая в сторону, и недовольно хлопнула, закрываясь. Словно ставя точку в ситуации. В наступившей на мгновение тишине зловеще проскрежетал внешний замок туалета, которым почти никогда не пользовались. Заперевший дверь мужчина стремительно приближался к юноше, уперев одну руку в бок. Эмильен узнал эту тучную фигуру, эти блеклые глаза, которые теперь маслянисто поблескивали.
Невероятно прытко для его веса и возраста (подгоняемый собственными фантазиями и похотью) месье Монталь вплотную приблизился к юноше, толкнув его в спину всем своим немалым весом. Руки Монталя с толстыми волосатыми пальцами, слегка подрагивая, легли на бедра Эмильена.
- Какой пленительный юноша! Не двигайся, мой красавчик, и не кричи, а то сделаю больно…

Это была последняя капля в череде сегодняшних отвратных событий. Обида мгновенно доросла до гнева, Эмильен с силой пихнул ублюдка задом, юрко развернулся и сильно пнул коленом в пах. И пока урод корчился на полу, юноша рванул к двери... которая не открылась.
- Эй, там, кто так балуется? Откройте немедля! - громко потребовал Эмильен.

Монталь взвыл, завалившись набок, прикусывая губу, чтобы не наделать слишком много шума. Не хватало еще, чтобы сюда нагрянул Дамьен, и увидел его в таком жалком виде! Тогда точно контракту конец!
- Эмильен? – раздался вопросительно-прохладный голос шефа по ту сторону двери. Вслед за голосом послышался неприятный металлический лязг и скрежет, замок никак не хотел открываться. – Отойдите от двери, - продолжил он. Гийому надоело разбираться с неподатливым замком, да и присутствие в одной комнате Эмильена и Монталя раздражало, доводя до бешенства. В голове то и дело вспыхивали сцены изнасилования юноши этой пронырливой крысой, и к тонкому и ожидаемому чувству злорадства примешивалась ослеплявшая ярость и злоба. Гийом размахнулся и пару раз врезал ногой по двери, раскачивая замок, а потом, недолго думая, вышиб плечом дверь.
Месье Монталь к этому времени пришел в себя, поднялся, и подошел к юноше (впрочем, держась от него на почтительном расстоянии) и мрачновато-тихо произнес: «Ничего не было, слышишь? Скажешь, что было – я тебя уничтожу. Я тебе заплачу за молчание».
Влетев в туалет, Ги окинул комнату острым взглядом. Глаза его лихорадочно блестели, и казалось, что взгляд разрезает реальность в лоскуты.

Ух-ты, услышал! Эмильен предусмотрительно отошел от двери, подозревая, что Дамьен с ней не станет церемониться, раз уж ему человека пнуть не проблема. Монталь опять приблизился, Эмильен смотрел на него угрюмо, но с толикой жалости: он понимал его страх. Но ответить не успел - дверь сотряслась от мощных ударов. Господи, сколько силы в этом человеке! И зачем, скажите, ломать, если можно было попросить официантов отпереть?
И все-таки это было приятно, Эмильен не мог обманывать себя: вид пышущего гневом Дамьена ласкал его тщеславие. Между прочим, сомнительно, чтобы Дамьен с каждым секретарем так же тщательно возился. Возможно, его личный интерес к Эмильену еще окажется последнему на руку. И стоит ли в таком случае сожалеть об оном? Нет, святостью Эмильен не болел, в противном случае он вряд ли подался в сферу финансов. Осталось как-то справиться с собственной щепетильностью в сексуальной самооценке. Но, поскольку девственником юноша тоже не был, этот процесс должен быть ему тоже по силам.
Юноша шагнул к Дамьену, но застыл в нерешительности, сжимая в руке чужой телефон, только глаза его отражали блеск, горевший во взгляде шефа.
- Полагаю, нас случайно заперли, может, уборщица? - равнодушно повел он плечами. - Месье Монталь... очень испугался. Наверное, у него клаустрофобия, да, сэр? - небрежно бросил он через плечо. Не стоит обещать извращенцу прощение, можно оставить этот случай про запас на будущее. - Возможно, он теперь захочет выйти на свежий воздух? - Эмильен посторонился, давая Монталю пройти, но сам не спешил уходить. Если им с Дамьеном нужно поговорить, зачем откладывать? Тем более дверь уже сломана, снова их не запрут. - Месье Дамьен, должен ли я перезвонить, в числе прочих, по этому неизвестному номеру? Дегейр слишком быстро диктовал инструкции, - юноша виновато улыбнулся, протягивая мобильник экраном вперед и глядя прямо в глаза шефа. Возможно, липкая похоть Монталя позволила ему совершить свой выбор: лучше уж Дамьен, к нему Эмильен хотя бы испытывал уважение... и еще целый сонм разных эмоций, среди которых он, однако, не нашел брезгливости. Некстати вспомнился "дедуля", к которому его везли на черном бентли (боже, это было только вчера!), похотливые взгляды садистов-похитителей (теперь он мог распознать это выражение) - пока Эмильен может выбирать, он выбирает того, кто стоит сейчас напротив.
- Могу ли я попросить вас кое о чем? - тихо спросил он. На самом деле он хотел спросить о многом, в голове крутилось больше вопросов, чем фактов. Оставалось надеяться, что у них еще будет время для бесед.

Гийом тщательно оглядел юношу и Монталя, сверкая все еще бешенным взглядом. Версия Эмильена ему не понравилась, слишком мало в ней было правды, но Эмильен держался куда уверенней Монталя, который поджимал губы и улыбался с деланным дружелюбием. Он придержал за плечо Монталя, который поспешил воспользоваться предложением юноши, и убраться подальше от главы «Generation sans esprit», пребывавшем не в лучшем настроении.
- Не уходите далеко, Франциск, - прошипел на него Гийом, не отрывая полыхающего взгляда от юноши и совсем не глядя на мужчину, - мы еще не закончили со сделкой.
Между тем, возле дверей туалета начала собираться толпа из любопытствующих работников ресторана.
Гийом отпустил Монталя, и тот мгновенно исчез из виду. Обернувшись на нечаянных любопытных зрителей, он грубо рявкнул:
- Заняться нечем?! Возвращайтесь к работе. Немедленно!!!– Убедившись, что он разогнал посторонних, Ги схватил юношу за плечо и грубо втолкнул обратно в туалет, прижимая к стене. Глаза, смотревшие неотрывно на Эмильена, кровожадно мерцали.
Короткие фразы юноши о телефонных звонках звучали по-деловому и смотрелись в общей обстановке довольно неуместно, но Эмильену удалось отвлечь внимание шефа, заставив его на несколько секунд сосредоточиться на номере, затем в его глазах коротко промелькнуло узнавание.
- Нет, ему я сам перезвоню. И не слушай Дегейра, я хочу, чтобы ты принимал решения самостоятельно.
Дамьен охватил взглядом всего юношу, медленно скользя глазами по его рукам, по груди, по животу, остановил взгляд в области паха и саркастически хмыкнул своим мыслям. Воображение неутомимо подбрасывало идеи того, что можно было бы сделать с юношей, и идеи были одна развратней другой. Но здесь не было условий для этого, и Ги, выбрав самые удачные ракурсы, оставил все эти сцены на потом.
Вопрос выдернул Дамьена из задумчивости. Он наклонился к юноше, проводя языком по его уху, очерчивая его форму, и коротко хрипловато шепнул:
- Проси…. а я подумаю, выполнять или нет.
Руки мужчины легли на талию юноши, прижимая его к себе.
- Но сначала ответь – в голосе отчетливо сквозили суровые зимние ноты, - этот отморозок лапал тебя?

Эмильен заставил себя не двигаться. Принятое решение помогло ему расслабиться - и внезапно прикосновения Дамьена стали приносить куда больше удовольствия. Он даже на секунду забыл, о чем хотел попросить. И вопрос о Монтале повернул мысли в другое русло. "Этот отморозок" может еще пригодится самому Эмильену, закапывать его рано.
- Я могу постоять за себя, сэр, - так же шепотом ответил он. Руки вдруг оказались бесхозными, и юноша, мгновение поколебавшись, коснулся ими плеч Дамьена. - Месье Монталь хотел уточнений, что я ваш... помощник, - он не специально сделал паузу, выбирая между "секретарь" и "помощник", но прозвучало двусмысленно, и юноша смутился, прикусив губу. - И он получил таковые. А потом нас случайно заперли. Вам не стоило так волноваться, хотя... это честь для меня, - лукавая улыбка появилась и погасла. Он еще слишком боялся Дамьена, чтобы заигрывать с ним. В щели от перекошенной двери снова мелькнули любопытные глаза. Ах да, просьба. Эмильен отодвинулся, чтобы смотреть в глаза шефу, и постарался принять серьезный вид. - Я понимаю ваше желание, сэр. Но мне не совсем удобно совмещать работу и возбуждение. К тому же это... неловко, когда в людном месте... - он вздохнул, преодолевая жгучий стыд, тут же отразившийся на щеках. –Могу я попросить вынести эту часть... нашего общения за рамки рабочего графика? - фух, вот, он это выродил. Если Дамьен не правильно поймет или просто откажет, жизнь Эмильена осложнится, хотя новичку в большой компании и так не сладко.

Гийом отметил улыбку юноши, и глаза его потемнели. Пафосная чушь насчет чести одновременно вызвала иронию и раздражение. Все, что было связано с оказанием чести встречей или знакомством, осталось далеко в прошлом, как и подобная высокопарная вежливость, теперь знакомство с месье Дамьеном могло обесчестить, разорить или уничтожить, могло принести прибыль или повысить статус в обществе, но вряд ли кто-то мог чувствовать себя польщенным такой встречей.
«Лучше было бы, если б ты держался от меня подальше, месье Гюра. Лучше для нас обоих. Но теперь уже поздно. Я буду круглым дураком, если упущу такой шанс», - подумал он, походя.
Однако, его организм, кажется, придерживался противоположного мнения. Близость юноши, его осторожные прикосновения, очертания его тела, такого беззащитного под его прикосновениями, вызывали странное темное волнение, поднимавшееся из глубины самого естества Гийома и постепенно охватывавшее все его естество. Уснувшее было возбуждение возвращалось с новой силой. Оно отразилось в глазах, сделав их одновременно жесткими, требовательными и какими-то тягуче-томными, взгляд словно обволакивал юношу, связывал его шелковыми путами.
Когда Эмильен отстранился, Гийом мягко, но настойчиво притянул его к себе, одновременно угрожающе и интимно прошептав ему на ухо:
- Я буду делать с тобой все, что мне захочется, и тогда, когда мне это будет удобно, Эмильен, и тебе придется это терпеть.
Взгляд мужчины скользнул в сторону двери и, поймав чьи-то любопытные глаза, недобро сверкнул.

Зеваки тут же пропали, впрочем, Эмильен уже не обращал на них внимание. Сейчас ему вдруг вспомнилось, как отец запретил ему (окончательно и категорически) ходить на вечеринки в общежитие института. Пришлось пережить несколько скандалов, муки совести от вранья и целых полгода времени, пока родители смирились с тем, что их сын взрослый, может сам решать и ему должно доверять. Если бы не это, может, его бы не отпустили жить и работать самостоятельно в большой город. Жизнь все правит, любые "категорически и окончательно", были бы соответствующие условия. Возможно, Дамьена просто часто и сильно обижали (вот на чету Гюра он десять лет за что-то обиду таил), он злопамятен, упрям и честолюбив - но даже самую прочную скалу точит время.
В конце концов, если Эмильен так и не сможет приспособиться, он уйдет. Ну, найдет способ уйти. Можно, конечно, повозмущаться этим "я буду делать с тобой все, что хочу", но, если по-честному, это очень зависит от того, что именно Дамьен хочет делать с Эмильеном. Последний ведь не вещь, в любом случае будут взрывы, конфликты, которые как-то будут решаться, не все человек способен принять и не под все прогнуться. И что сделает Дамьен, если его самодурство лишит секретаря трудоспособности?
- Неужели? - юноша тоже недобро прищурился. - Люди не вещи, месье Дамьен. Отвергая это, вы многого лишаетесь.

Глаза шефа сверкнули на фразу, но проскользнувший в них металлический блеск быстро скрылся. Нужно было отпустить юношу или не отпускать вовсе, неуловимо становилось жарче и кровь опять начала закипать. Место же было еще менее подходящим, чем в машине или у Гюра в квартире: популярный ресторан, туалет с незакрывающейся дверью, утро, когда многие бизнесмены приходят перекусить на завтрак… Это было бы пикантно, если бы нужно было по-быстрому перепихнуться с будущим партнером по бизнесу, закрепляя сделку. К отношениям с Эмильеном хотелось подходить более обстоятельно.
- Вы сами-то в это верите, месье Гюра? – иронично спросил Гийом, скользнув рукой по руке юноши и переплетая свои пальцы сего.
- Людей, которые действительно чего-то стоят, крайне мало. Но и их можно использовать почти с тем же успехом и простотой, что и бытовые приборы. При определенном воздействии ты получишь от человека все, что он способен тебе дать, не касаясь его «богатого внутреннего мира». Нужно только вычислить, какие кнопки нажимать.
Держа Эмильена за руку, Гийом решительно вышел из туалета. Он поймал за локоть официанта и попросил проводить его к менеджеру. Менеджер возник в коридоре почти сразу же и Гийом коротко сообщил, что ему необходимо обсудить с месье некоторые деловые вопросы наедине и так, чтобы им никто не мешал. Менеджер, бросив на «месье» короткий взгляд, особо задержавшийся на переплетенных пальцах, понимающе кивнул и проводил их в офисную комнату ресторана, где пока никого не было, вручив Гийому ключ, и вполголоса отметив, что бухгалтер, работающий в этой комнате, придет через час. Ги отпустил юношу, запер дверь и быстро оглядел потолок и стены. Взгляд задержался на лепнине на потолке и плафонах помпезных люстр, и он саркастически хмыкнул.
- Кажется, у нас все же будет свой зритель… После нужно будет об этом позаботиться.

"Ну, ничего себе!" - мелькнуло в голове Эмильена, когда Дамьен неожиданно ответил на его выпад целой философской тирадой. Вот никогда не угадаешь, ждать ли от него пощечину или мягкий выговор, но почему-то ни разу еще Дамьен, в присутствии юноши, не говорил с людьми прямо и открыто. Да полноте, общается ли он вообще хоть с кем-то на равных? Каким должен выглядеть мир в глазах человека, ведущего войну со всеми? Эмильену даже жаль его стало, ненадолго - до тех пор, как дверь перекрыла ему возможность избежать "сделаю с тобой, что хочу", словно поворот ключа включил страх перед неизведанным.
Эмильен почти машинально встал так, чтобы их с Дамьеном разделял предмет мебели, судя по опыту, демонстративно брыкаться... не стоит, в общем. Он невольно проследил взгляд под потолок, удивленно дернул бровями: как Дамьен разглядел там камеру? Просто монстр, а не человек.
Ох, боже, у них все-таки будет... что-то?!
С другой стороны, возбуждение дошло до действительно болезненного напряжения, и кривить душой Эмильен не собирался. Поэтому он сделал над собой усилие и вышел навстречу Дамьену, остановившись в паре шагов, испуганно ожидая очередной вспышки агрессии.
- Пожалуйста, не причиняйте мне вред, сэр, - тихо попросил он, склонив голову и, прикрыв глаза, невольно закрыл ладонью шею. - Я бы предпочел... доверять вам... - ох, дружище, как же ты жалок. Но страх подавил гордость, страх разливался по телу мелкой дрожью, угрожая прогнать даже возбуждение. А может, так будет и лучше: бояться Дамьена, избегать его, искать пути освободиться - чем принять и страдать от немотивированной жестокости. Эмильен завис на грани, готовый открыться или наоборот, сомкнуть раковину "богатого внутреннего мира" намертво.

Дамьен окатил юношу прохладным взглядом, неторопливо приближаясь.
- Доверять мне опасно и неразумно, месье Эмильен, - откинутая рука с расслабленными пальцами скользила по столешнице. Ги ощущал обманчивое тепло дерева под привычно холодеющими пальцами. Глаза смотрели на Эмильена неотрывно и жадно, словно желая пробраться взглядом внутрь мальчика, в самую его глубину. От этого взгляда становилось не по себе. При всех его многочисленных недостатках Ги отличался одной странной чертой – он никогда не врал себе. Многие считали его воплощенным злом, - за алчность, коварство, гордыню, жестокость, и многое другое, и он открыто признавал, что в нем есть эти качества, чем немало шокировал журналистов, привыкших к стремлению людей выставить себя в лучшем свете. Всей своей жизнью он словно заявлял миру – я такой, какой я есть, и у меня достаточно денег и власти, чтобы заставить вас с этим смириться.
- Но меня можно изучить, как хищника, - неожиданно быстро Дамьен оказался напротив юноши, его руки как тисками охватили запястья Эмильена, отведя их назад и прижав к столу, - приспособиться к моим повадкам, привыкнуть к линии поведения, - Дамьен нависал над юношей, неотрывно смотря ему в глаза со странной смесью угрозы и вожделения во взгляде, заставляя юношу невольно чувствовать себя на краю пропасти, - поэтому, все, что вам остается, месье Эмильен, это прогнуться под меня, и вести себя соответственно моим желаниям. Это единственный вариант, при котором вы будете жить дальше, - Дамьен перехватил запястья юноши одной рукой, а второй скинул все бумаги со стола. Пальцы мужчины буквально обжигали холодом. Гийом надавил свободной рукой ему на плечи, укладывая Эмильена на стол. Мелькнула отвлеченная мысль о том, каково будет бухгалтеру работать за этим столом сегодня весь день, – говорят, предметы впитывают самые яркие эмоции. Не отрывая пылающего взгляда от юноши, он выдернул шнур от настольной лампы из розетки, и петлей накинул на его запястья, плотно ихсвязав спереди. Жесткий шнур, хотя и не врезался в кожу, но доставлял неудобство.
Он принялся расстегивать рубашку, медленно скользя пальцами по его груди.
- Беспомощность жертвы, месье Эмильен, - Гийом следил за своими движениями из-под полуопущенных век, - как и ее сопротивление, - одинаково возбуждают хищника. – Дамьен оглядывал собственническим взглядом грудь и живот юноши, пальцы мягко ощупали его член и нежно и настойчиво прогладили его под тканью брюк. Ги наклонился к груди юноши и охватил губами его сосок, неторопливо проводя по нему языком вверх и вниз. Оторвавшись, он исподлобья взглянул на Эмильена.
- Вы чувствуете себя беспомощным, месье Гюра? Чувствуете себя зависимым от моих желаний?

Изучить как хищника? Это, получается, Дамьен сам себя принизил до уровня животного, простого, предсказуемого, не стоящего уважения? Жить инстинктами, жить желаниями, посвятить жизнь вечной борьбе за статус? И ничего другого вокруг не видеть... и возненавидеть окружающих, ежедневно видя в них свое отражение. Променять радость на злорадство, любовь на... на "прогнуться под меня"... Возможно, Дамьен не был жестоким, но с такой позицией быстро возненавидишь весь мир.
Нет, такая позиция определенно не подходила жизнерадостному Эмильену.
Наверное, проще всего воспринимать Дамьена как стихию - ты не обижаешься на грозу, бурю, наводнение. Ты не злишься на лужу, в которую вступил. "Это единственный вариант, при котором вы будете жить дальше" пробудило в нем ироничное "да ну?" благоразумно фыркнутое про себя. С Дамьеном, судя по всему, вообще бесполезно спорить, даже разговаривать нет смысла, он не слышит, у него своя линия мышления, идущая поперек общечеловеческой. Возможно, она делает его уникальным, даже гениальным в области финансов, где нет места эмоциям. А вот отношения с таким человеком лучше не заводить. Бедная мисс Фицгерберт. Кстати, надо напомнить шефу, чтобы перезвонил ей. Так думал Эмильен, забросив связанные руки за голову, растянувшись на столе, пока его раздевали. Пара пуговиц осталась в машине, надо бы их найти, хорошо еще это нижние, можно заправить в штаны, прикрыть галстуком, застегнуть пиджак...
Эмильен вздрогнул и невольно прогнулся, чужая рука по-хозяйски занялась его напряженным членом. Ох, наконец-то, хоть какая-то динамика.
"А если я потом сидеть не смогу?" - Эмильен что-то когда-то читал или слышал, насколько болезнен анальный секс. Нужна какая-то там подготовка. Когда-то он с друзьями высмеивал геев...
А терпеть мужские ласки не так страшно, если не фиксироваться на партнере. Даже приятно. Особенно здесь... да... Эмильен тихо охнул, зажмурился, чувствуя, как от терзаемого соска по телу разливается горячее покалывание, устремляется прямо в пах, под услужливую ладонь шефа.
Но неужели Дамьена на самом деле устраивает такое положение вещей? Ведь оно попахивает... деградацией.
"Хорошо, я приспособлюсь, это входит в человеческую природу. Я позволю вам делать, что вы хотите, пока вы мне платите. Это примитивные животные желания, им легко подчиняться."
Острый липкий страх постепенно ушел, осталось опасение за целостность шкуры, но Эмильен рассудил, что хозяин не станет портить шкуру раба, это ему не выгодно. "Я чувствую?.. А что я чувствую? Ну, голод, например. Мы так и не поели. Ха, а это так важно? Важно, чего хочет шеф... А ты лицемер, парень".
- Да, чувствую, месье Дамьен, - шепнул он, желая только одного: чтобы все скорее закончилось, они оба кончили и, возможно, успокоились на сегодня. И наконец, приступили к работе, ради которой Эмильен все это терпит.

Гийом вглядывался несколько секунд в лицо юноши. Что-то промелькнувшее в синем взгляде насторожило мужчину, заставив приостановиться. Голос юноши звучал безразлично и отсутствующе.
Ги усмехнулся. «От проституток и то больше отклика». То, чем они здесь занимались, начало отдавать сладковато-больничным запахом благотворительности, «подайте толику наслаждения страждущим», и это раздражало. Хотелось совсем другого – выпустить эмоции наружу, выплеснуть их с сокрушительной силой на Эмильена, не заботясь о последствиях, - пусть сам расхлебывает этот дикий коктейль из мстительной ярости и страстной нежности, который и возник-то из-за него. Но для этого время еще не пришло, и холодная часть сознания Дамьена привычно остановила эмоции. Гийом раздраженно выдохнул воздух сквозь плотно сжатые зубы. На секунду прикрыл глаза.
Он нежно пробежался губами по его груди, опускаясь к животу, провел языком по солнечному сплетению, потом по ребрам, нащупывая косточки, и снова вернулся к соскам юноши, принявшись целовать один и ласково теребить другой. Он расстегнул его ширинку, стащил брюки, прогладил пальцами яички, слегка надавливая, щекочуще и дразняще. Губы Ги покрывали шею и грудь юноши поцелуями, заставляя тонуть в нежности, а вот глаза холодно и внимательно следили за лицом Эмильена, несколько колким взглядом. Наконец, его ладонь плотно обхватила член юноши и начала движения – сначала медленные и плавные, постепенно ускоряя темп, то чуть сжимая член юноши, то отпуская его.
Слегка потянув Эмильена на себя за бедро и разведя в стороны его ноги, Ги свободной рукой принялся легкими движениями гладить яички юноши, периодически игриво пробегая пальцами по анусу, чуть задевая его края, но не проникая внутрь. Ги жестко и целенаправленно доводил Эмильена до конца, не растягивая процесс и не прерываясь.

Эмильен не ждал ничего... ну, ничего хорошего - это точно. Он не смотрел на Дамьена, не пытался предсказывать его действия, тем ярче, чувствительнее обрушилась на него нежность мужчины. Прикосновения, поцелуи, жаркое дыхание по коже покрывали ее мурашками, выгибали тело навстречу. Много ли надо молодому организму? В очередной раз не сдержав стона, больше не контролируя выражение удовольствия на лице, Эмильен в изумлении раскрыл глаза и попытался найти взгляд Дамьена - сумеречный, тяжелый, давящий. И понял, что больше не может оставаться безучастным. Ему, привыкшему быть инициатором женского наслаждения, подчиниться мужине-доминанту оказалось до странности... приятно? Если бы не властные заморочки, Дамьен мог бы стать шикарным партнером по сексу. А может, в том и суть: все попытки играть с ним разбивались вдребезги об острый характер. Он видел насквозь и знал наперед все, что могли предложить ему люди. Так стоит ли таиться? Наверное, это кайф - не притворяться хотя бы с кем-то.
Прикосновение к анусу породило крупную дрожь, и невольный всхлип, и мысли, каково это чувствовать, если языком... об этом он тоже только читал. Сердце пугливо сжалось, но опасность временно откладывалась. Дамьен так долго его готовит, хотя сам с первого дня едва не лопается от желания. Разделив эту беду сейчас, Эмильен поддался чувству солидарности: попытался подняться и сесть, что со связанными руками оказалось сложно. Наконец, он смог коснуться ладонями груди Дамьена, скользнул ими вниз перебирая пальцами и чутко вглядываясь в глаза вопрошающе: "можно?". Ладонь добралась до ремня брюк, пальцы занялись пряжкой. Они оба заслужили разрядку, не честно все получать одному.

Столько сексуальности было в гибком юном теле, в этих полных страсти вздохах, в напряженном изгибе спины, что Гийом даже загляделся. Кожа юноши словно впитывала ласку, отзываясь дрожью и привычно ложась под пальцы мужчины. Эмильен был прекрасен в своем искреннем порыве отдаться полностью наслаждению, неприкрыто и жадно принимая все, что давал мужчина. Гийом, особенно не торопясь, наблюдал за каждым движением, запоминая. Холодные глаза сверкали какой-то темной и тягучей страстью. Рука Гийома, прогладив бедро Эмильена, крепко сжала его запястья, отрывая от ремня. Детский и такой наивный порыв вызвал у мужчины жесткую усмешку.
«Нет, милый мой, все будет совсем не так, как ты это представляешь. Розовые мечты и иллюзии всегда разбиваются о реальность, Эмильен…»
- Не торопись, - шепнул он, слегка касаясь губ Эмильена своими, щекоча дыханием, – а ты ничуть не изменился с детства, Эмильен, – такой же порывистый и нетерпеливый, и… такой же ненасытный? – ночной голос мужчины обволакивал юношу обманчиво-нежными нотами.
Коротко глянув на лепнину и плафон на потолке, где скрывались камеры, Ги обежал комнату глазами, определяя наилучший ракурс для съемки, и слегка развернул стол, так что теперь если возле камер сидела охрана здания, ей открывался изумительно непристойный вид на обнаженного юношу с разведенными в стороны ногами.
Гийом толкнул Эмильена в плечо, укладывая его обратно на столешницу. Он прижал запястья юноши к краю стола, обрезал ножницами конец шнура, которым они были связаны, отделяя его от лампы, и пропустил его под столешницей, потянув на себя. Он перекинул петлю провода через лодыжку юноши, связывая ее с запястьями в единую конструкцию, так что Эмильен отказался почти обернутым вокруг стола.
В другом варианте можно было бы оголить часть провода и заставить мальчика извиваться, избегая соприкосновений с неприкрытым током, но Эмильен и так с трудом выдерживал его нрав, и Ги не хотел лишний раз рисковать, пока юноша не привязался к нему настолько, что подобная выходка не будет вызывать мысли о побеге на край света или самоубийстве.
Снова прошлое промелькнуло перед глазами и поспешно и испуганно скрылось в глубине памяти. Ги с размаху вогнал ножницы в стол рядом с плечом Эмильена.

Вот опять, слова о прошлом, так странно.
- Я не понимаю... - почти прохныкал Эмильен и шепотом добавил. - Так не честно.
Он тихо охнул, опрокинувшись на спину, досадуя и радуясь одновременно, что ему не позволили участвовать на равных - он не знал, сумел бы или нет довести все до конца, не опозорившись и не испугавшись на полпути. А Дамьен связал его, снова возрождая опасения.
- Зачем? - вяло запротестовал Эмильен. Резкий замах и удар - сердце ушло в пятки, юноша вздрогнул, широко распахнутыми глазами, полными страха, уставившись на Дамьена. А если тот обманом заманил и решил отомстить? Причинить боль, вред... эрекция мгновенно ослабла, Эмильен закрутил запястьями, пытаясь выс

- О, я могу назвать тебе тысячи причин, почему и зачем… но так ли ты хочешь их слышать?
Ги крепко, взасос поцеловал солнечное сплетение юноши, очертив языком ложбинку между мышцами, скользнул ниже, забираясь в пупок, бросил исподлобья неожиданно яркий, почти по-кошачьи игривый взгляд на юношу, затем плавно, очерчивая спирали языком, уходя от пупка, провел всей поверхностью языка по низу живота, слегка прикусил выступающие косточки. Приподняв свободную от провода ногу Эмильена, он упер ее стопой о край стола. Он пробежался чередой легких поцелуев по внутренней стороне бедра, отыскивая наиболее чувствительные места и возвращаясь к ним уже более глубокими поцелуями, щекоча их языком.
- Что важнее, - Гийом оторвался от своего занятия и взглянул в глаза юноше, - так это хочешь ли ты сам свободы, Эмильен? Зачем она тебе? Что ты с ней будешь делать? – мужчина смотрел на него со странной смесью полусерьезности полуиронии на лице, - Я не продолжу, пока не ответишь, - спокойно предупредил он.

"Назови хоть одну причину, и пусть это не будет "потому что я так хочу", - хотел бы ответить ему Эмильен, но вместо этого резко втянул воздух и откинул назад голову, содрогаясь всем телом. Снова туда-обратно, эта изощренная пытка... пообещать наслаждение и остановиться на самом интересном... Он просто садист и все тут. Зачем еще причины, и правда же? Мучительно жаркий рот скользнул вниз, и юноша замер, едва дыша, распахнул невидящие глаза в ожидании того, на что надеялся...
О нет, опять эти качели! Что-то там отвечать... как можно рассуждать на отвлеченные темы сейчас, когда все мысли об одном - и Дамьен это знает, чудовище!
- О пожалуйста! - всхлипнул Эмильен, извиваясь в путах и тяжело дыша. - Какая свобода? Сейчас не время для этой... философии... Осэр! - мутные глаза глянули умоляюще. Но Дамьен смотрел, не двигался, вот сволочь. - Свобода в обществе - миф. Я пришел к вам, чтобы продаться в рабство вашей компании, - со злостью неудовлетворения отчеканил он. - Что еще вы хотите услышать, прежде чем сведете меня с ума?

Гийом ухмыльнулся, отмечая вырвавшуюся негативом энергию. Томный взгляд мальчика завораживал. Он мягко провел ладонью по животу Эмильена, обвел пальцами его сосок, а потом резко до боли сжал его между пальцев, слегка оттягивая на себя. Одновременно он медленно прошелся губами по члену юноши, слегка поиграл языком с уздечкой, и, неожиданно наклонившись к лицу Эмильена, властно поцеловал его в губы, просовывая язык глубоко внутрь, проходясь им по языку Эмильена, страстно и жарко, почти перекрывая дыхание. Рука мужчины легла на член юноши, мимоходом огладив яички, и принялась сначала неторопливо поглаживать, то и дело коротко пробегаясь самыми кончиками пальцев по всей длине ствола.
- Какой же ты капризный злюка, - хрипло выдохнул Гийом, на секунду прерывая поцелуй, - как же дьявольски я тебя хочу… - в почти бардовых глазах колыхалось желание, постепенно настойчиво и неторопливо перерастало в жажду – глухую, безжалостную и страстную, у которой хватит сил, обрушься она на них прямо сейчас, раздавить обоих. Эмильен словно пробуждал в Гийоме какого-то зверя, который слепо рвался наружу, воспринимая мальчика как свою добычу, играя с ним в лучшем случае в кошки-мышки.
Пальцы Гийома чуть сильнее сдавили член юноши, ладонь полностью и крепко, по-хозяйски, обхватила его, двигаясь резко и постоянно убыстряясь. Ласки мужчины, в противовес тому, что было несколькими минутами ранее, были грубыми, но жаркими, дышавшими неприкрытой страстью. Нежность испарилась из комнаты, как что-то летучее и эфемерное, оставляя тяжелые страстные взгляды, грубые, но не болезненные касания, прерывистые вздохи. Ги, не отрываясь, следил за лицом Эмильена, ловя оттенки чувств.

Похоже, где-то в потоке восклицаний нашлась кодовая фраза, открывшая доступ к наслаждению, Дамьен перестал сдерживаться, и, с одной стороны, это было жестоко: Эмильен дернулся и вскрикнул от боли в чувствительном соске, - но тут же отвлекся на чудесное прикосновение губ к члену. О да, с этой, другой, стороны, ласки Дамьена творили с ним что-то... странное. Боль растекалась по телу одновременно с наслаждением, и грубость уже не казалась лишней, тело Эмильена принимало все, лишь бы достигнуть разрядки. Глотая воздух, судорожно дергая бедрами навстречу терзающей руке, Эмильен неотрывно смотрел в глаза Дамьена, согласный сейчас на что угодно. Он не предполагал, что так легко и быстро соскользнет в черный водоворот желания, и хваленая мораль, воспитание, убеждения - все эти соломинки разума - не спасут его. К дьяволу их! Отчаянно вскрикивая, чувствуя приближение оргазма, Эмильен потянулся к лицу мужчины за новым поцелуем.

Звонкий крик юноши всколыхнул в Гийоме целый сонм эмоций, от жгуче-страстных до призрачно-горьких, некоторые из них были довольно привычными, другие, напротив, стали открытием для него самого. Еще одна жаркая волна возбуждения окатила мужчину – Гийом уже почти забыл, что болезненные крики жертвы настолько сильно подстегивают желание, что есть риск сорваться. Дамьен прикрыл глаза, балансируя на гране, остужая себя сосредоточенностью на мелких деталях, воскрешая в памяти цифры последней сводки по эффективности работы компании. Знал бы Эмильен, чем были заняты мысли шефа… По меньшей мере возмутился бы, за что нарвался на еще очередную грубость в духе Гийома, и они бы опять разругались. Так было раньше… или не было? Дамьен уже не был уверен в реальности того, что он оставил в прошлой жизни.
Гийом облизнул кончик среднего пальца свободной руки и накрыл губы юноши своими, втягивая его в поцелуй, слегка подцепив кончиком языка его язык и вытаскивая его к себе в рот, лаская. Он чувствовал приближение оргазма юноши и на самом пике, когда тот готов был рухнуть в наслаждение, резко ввел самый кончик пальца ему в анус, не причиняя боль, но подстегивая оргазм.

Эмильен забылся окончательно, поцелуи Дамьена будили в нем море разных чувств, но среди них уже не было отвращения или брезгливости. Это испугало бы даже больше, чем садизм партнера, если бы юноша мог сейчас думать о чем-то, кроме своего наслаждения - такого яркого, чистого, непогрешимого... Он был готов кончить, вот-вот уже, разум уплыл, тело напряглось в предвкушении... Он не ожидал такого коварства со стороны Дамьена, почти забыл об опасности вторжения в анус, может, поэтому реагировал не он сам, а его тело - оно выгнулось дугой, содрогнувшись от острого всплеска удовольствия, из горла рванулся животный стон, в руку мужчины и на живот юноши выплеснулось горячее семя. Изумленный собственной реакцией, Эмильен распахнул слегка безумные глаза, уставившись в потолок.
Это было... ужасно. По телу еще прокатывались легкие судороги пережитого наслаждения, но оно уже растекалось безвольной массой по столу, да, оно справилось с задачей, а разум пусть сам разбирается с вопросами морального падения. "О боже, неужто я гей? Но ведь у меня были девушки, они возбуждали меня. Я никогда не хотел мужчину. Никогда ведь? Почему же я..." - он не сумел даже мысленно произнести "кончил, когда мне вставили палец в попу", но образ мелькнул и окрасил щеки юноши пунцовым жаром. Он боялся смотреть на Дамьена, уткнувшись лицом в свое плечо, ожидая едких изобличающих комментариев. Да, он развратный, ненасытный и все прочее, давайте, смейтесь!

Гийом легко коснулся губами плеча юноши. Он неторопливо, взяв его за подбородок, развернул его голову к себе, мягко пройдясь пальцами по щеке юноши, чуть надавливая, скользнув по губам. Он медленно, один за другим облизал пальцы, ощущая вкус спермы юноши, и наклонился к нему, неторопливо целуя губы, проскальзывая, медленно, так, словно он преодолевал сопротивление, языком между его губами, заставляя Эмильена ощутить вкус собственной спермы сквозь поцелуй. Впрочем, Гийом быстро отстранился.
Смущение юноши заставило мужчину усмехнуться.
- Что проку в твоем смущении, Эмильен? Скажи мне, как бы ты смог работать с таким стояком? – Гийом насмешливо похлопал по низу живота юноши и обошел стол в поисках салфеток. Нарыв закупоренную пачку чего-то подобного, он вернулся к Эмильену. Мужчина упорно игнорировал собственное возбуждение, хотя оно постепенно оно становилось все назойливей, заслоняя собой все посторонние мысли. Перед глазами все еще стоял образ связанного беспомощного юноши, томительно возбужденного, с умоляющими синими глазами. Пальцы Ги наощупь нашарили столешницу и впились в нее со всей силой. Гийом прикрыл глаза и сделал несколько нарочито медленных вдохов, чтобы вернуть сбивающееся дыхание в нормальный ритм. Если он сейчас отпустит себя, Эмильену не поздоровится, и они оба будут жалеть об этом. Чертова утренняя пляска на углях начинала раздражать. Ему, конечно, было не впервой справляться с возбуждением, оно часто захватывало его врасплох в самых неподходящих местах, и Эмильен, глупый безответственный и заносчивый мальчишка, испортивший ему жизнь, заслужил грубости, но Гийом любил смаковать подробности и действовать неспешно, наслаждаясь каждым моментом.

Когда Дамьен оставил его и куда-то отошел, Эмильен глубоко вздохнул, оставаясь с закрытыми глазами. Во рту оставался вкус мужчины, странный вкус. Руки затекли и все настойчивее требовали внимания, он подергал ими на пробу, попытался найти взглядом Дамьена - и увидел то, что его сильно обеспокоило.
- Месье Дамьен, вам не хорошо? - он дернул запястьями, и вдруг вместе с чувством вины на него нахлынуло понимание. - Ох... вы же не... Вы ведь тоже не сможете работать с таким... ну, дискомфортом. Тем более целый день... я буду рядом, - тихо добавил он, смущаясь и немножко гордясь тем, насколько он возбуждает этого человека. - Пожалуйста, освободите меня. Может, я смогу... вы позволите мне?.. - щеки пылали, Эмильен не мог выговорить то, что готов был предложить сейчас шефу. Боялся и лелеял одновременно. Чтобы не было так страшно, он закрыл глаза. - Я бы хотел... позаботиться о вас... вы ведь позаботились... - судорожный вздох, - обо мне.
Впрочем, отчасти он надеялся, что шеф откажется. Несмотря на все, что случилось сегодня, Эмильен не чувствовал себя готовым кподобного рода развлечениям.

Гийом вскользь глянул на юношу, из под теней ресниц его глаза казались зловещими и почти бесовскими. Насмешливый, режущий взгляд прошелся по лицу юноши и случайно упал на шнур, о котором он напрочь забыл.
- И как же, скажи на милость, ты собираешься заботиться обо мне? – он слегка приподнял бровь. Дамьен терпеть не мог людей, которые могли часами ходить вокруг какой-нибудь довольно примитивной мыслишки, боясь ее высказать напрямую, и подбирали разные иносказательные выражения, неловко топчась на ее пороге, как незваные гости. Пальцы быстро и привычно распутали узлы. Наконец, он вытянул провод целиком и отшвырнул его в сторону.
- Ну вот, физически ты свободен, - Гийом сжал плечо юноши и, увлекая его за собой, обогнул стол. Он толкнул юношу в кресло, удерживая его за подлокотник, не позволяя укатится далеко. Он уселся на стол напротив, разглядывая юношутакже иронично.

Ох, черт побери длинный язык и собственную глупость! Эмильен слегка оцепенел и едва успел штаны натянуть непослушными руками, как Дамьен увлек его к креслу. Ни сил, ни воли сопротивляться уже не осталось. Наверное, нет в мире лучшего способа навязать свою власть над кем-то, чем совместный секс. И как только женщины справляются? Надо будет как-нибудь у мамы спросить... ой, нет, не надо! Он робко посмотрел в темные глаза шефа, потирая запястья. Руки покалывало, а значит, ими он "позаботиться" не сможет еще какое-то время, которого, увы, нет. А Дамьен в таком состоянии, что аж страшно. О боже, неужели придется делать "это"?..
Эмильен глубоко вздохнул, решаясь. Дамьен выбрал удобную позицию, осталось только подкатиться еще ближе и слегка дрожащими руками расстегнуть ремень на брюках, вопросительно посматривая вверх, на потемневшее от желания лицо. Сейчас Эмильен больше боялся сделать что-нибудь не так. Пальцы то и дело задевали внушительный бугор, натянувший ткань, губы пересыхали, приходилось их все время облизывать. Тихо млея, юноша отодвинул резинку трусов и коснулся алой головки. Потянул резинку еще ниже, благоговейно восхищаясь размерами и пропорциями чужого члена. В лицо пахнуло мускусом и насыщенным запахом возбуждения. Эмильен погладил эрекцию, не решаясь приступать. Это будет справедливо, ведь Дамьен целовал его "там", ответная любезность как бы предполагается. Юноша несмело потянулся вперед, коснулся губами влажной головки.

Поначалу Гийом отстраненно наблюдал за действиями юноши. Опять эти робкие, несмелые прикосновения, напряженное волнение, стекающее с кончиков пальцев. Неуверенный взгляд. Гийом никак не мог понять, что вызывает в Эмильене эти странные детские эмоции, этот трепет, словно он впервые ласкает мужчину. Была ли это игра? Или страх от того, что он узнал, кто перед ним и теперь неуверен в своем будущем? Или, может, он все забыл, родители внушили, что это плохо, воспитали стойкую неприязнь к сексу с мужчинами? Вспомнилась фотография с девушкой на столе.
Что ж, его мальчик неожиданно сделался натуралом. Так даже лучше. Будет над чем работать, приучая его к себе. Не много ли хлопот ради мести мальчишке, который еще и не вполне осознает, что ему мстят? В самый раз – пропорционально будущему наслаждению от эффекта.
К страсти в глазах Гийома начало примешиваться что-то темное, тяжелое, как свинец, что-то мертвое и пугающее.
Его холодные пальцы пробежались по скулам юноши вверх к вискам и вплелись в волосы. Захватив непослушные пряди в кулак, он резко отвел его голову назад, запрокидывая ее. Алчно сверкнув глазами на открывшуюся картину, Гийом, удерживая Эмильена за волосы, медленно ввел свой немаленький член в рот Эмильена, проталкивая его все глубже. Твердый и жесткий, сочащийся смазкой член заполнил все свободное пространство во рту юноши, на мгновение перекрывая дыхание. Дамьен приостановился, положив ладони на скулы юноши, слегка отстраняя его, но не выходя из него и не давая возможности вывернуться. Он смотрел на него жестко, выжидая, пока дыхание юноши нормализуется. Томная страсть, замершее на грани каких-то теплых чувств желание, растаяли в жестком непроницаемом и холодном взгляде.
- Детские игры кончились, Эмильен, можешь больше не притворяться.

Эмильен успел лишь убедиться, что его не стошнит от чужого члена во рту, как этот самый член там оказался. Юноша инстинктивно напряг руки, пытаясь оттолкнуться, освободиться, задохнулся на секунду - головка ткнулась в глотку, но тут же подалась назад, и Эмильен жадно втянул воздух носом. Губы болезненно натянулись, он боялся царапнуть зубами нежную кожу. А Дамьен снова удивил его, в каждом слове звучал тот самый скрытый смысл, тень которого маячила в далеком прошлом. Как несправедливо. Эмильена за что-то наказывают, а он даже не знает, за что. А если бы знал, то что?
Юноша смотрел в темные пугающие глаза, а потом подался вперед, сжимая губы сильнее, пока головка не уперлась в глотку - он уже был готов и нарочно сглотнул. Ему же делали минет прежде: ласкай языком, щекочи головку на выходе, сглатывай на входе, не бойся, дыши, ты можешь контролировать процесс. Волосы под рукой Дамьена едва не встали дыбом, когда Эмильен понял, что может делать минет и весьма хорошо - судя по ряби изменений, пробегающих едва заметно по лицу Дамьена. Хуже того... ему нравится держать чужой кайф в своих руках... точнее - во рту. Брови юноши изогнулись домиком: еще одно порочное открытие о себе, не слишком много за одно утро? Мужчина отлично контролировал себя, помнится, в том же положении сам Эмильен извивался и орал. Что-то азартное проснулось: он еще заставит этого человека утратить невозмутимость. Что бы между ними не случилось в прошлом - сейчас совсем другое время, люди меняются. Эмильен подключил руки, одной удерживая и поглаживая член у основания, другой пробрался под тяжелую мошонку, перебирая аккуратно пальцами.

То ли слова Гийома подействовали на юношу, то ли он наконец-то отбросил все эти притворные маски невинности и застенчивости, Дамьен не знал, а потом он был слишком занят собой, своими слишком острыми для нормального орального секса ощущениями, и попытки разобраться в эмоциях юноши были отправлены в долгий ящик.
Гийом подцепил пальцы юноши, отводя их от члена, резко откинув их в сторону. Глаза мужчины сверкали неизменно холодно. Он спрыгнул со стола, одновременно глубоко вгоняя член в горло Эмильена. Тяжелая и холодная ладонь мужчины легла на шею юноши, вынуждая его приблизиться. Начав двигаться размашисто и неторопливо, Гийом постепенно ускорял темп, движения становились все резче и жёстче, проникновения все глубже и болезненней, головка члена постоянно то настойчиво тыкалась в горло юноши, то твердо скользила по его небу. Гийом удерживал его за шею, не давая юноше проявить инициативу, задавая беспощадно быстрый темп. Словно раскручивающаяся карусель – вокруг них витало что-то темное, страстное, порочное, все быстрее, все ярче, все жгучей. Потом горло будет саднить, как при простуде, но сейчас это неважно. Сейчас Эмильен чувствовал себя словно в водовороте, который затягивал его все глубже, все дальше от привычного естественного состояния. Ги наклонился к Эмильену, скользнув рукой под его ремень, нащупав его член, принялся длинными быстрыми движениями возбуждать его.
Гийом кончил неожиданно, но долго. Холодные пальцы сдавили шею юноши, не давая уклониться, и поток спермы толчками вторгся в горло Эмильена.
Тяжелое дыхание Гийома над ухом Эмильена, казалось, заполняло всю комнату, от недавнего марафона слегка не хватало воздуха, и кружилась голова. Густой запах секса, как табачный дым в дешевых барах, окутал комнату. Слегка помедлив, Гийом выскользнул из тугого плена губ мальчика, и, застегнув брюки, облокотился на стол. Взгляд мужчины, расслабленно-спокойно блуждал по комнате, ненадолго задерживаясь на предметах и перебегая от одного к другому.

Неожиданность - второе имя Дамьена. Вот постоянно он так: стоит наловчиться, приспособиться, подойти к смирению на шажок - как мужчина меняет поведение, мысли, движение, все меняет, ставит с ног на голову. За ним невозможно угнаться! Но Эмильен не считал себя слабаком. Он слегка испугался смены положений, теперь его грубо трахали в рот, но все же... все же... Щеки юноши запылали огнем, когда он вдруг понял, как его заводит происходящее. Да что с ним такое? С самого утра он только и делает, что пытается найти себе оправдания. Может, плюнуть и просто получать кайф? В конце концов, что страшного может случиться?
Ох, куда он опять потянулся? Руки ваши шаловливые, месье Дамьен! Эмильену и без того был уже не спокоен ни телом, ни душой, и снова в омут желания? Вряд ли Дамьен планирует продолжение, скорее это его мстительность.
- Кх-кх, - он едва не пропустил момент, когда Дамьен кончил, вязкое семя плеснулось на корень языка, он машинально проглотил, мимолетно испугался, потом пожалел, что не может сейчас видеть лицо шефа. Как оно меняется от оргазма?
"Ох, а ведь у меня еще может быть шанс это увидеть..." Но не здесь, его первый секс с мужчиной не случится в чужом кабинете какого-то ресторана, это же фу! "А в кошерной квартире шефа пусть, значит, случается себе на здоровье, да?" Да, в квартире, где наверняка звукоизоляция, кричи - не докричишься, и наверняка его снова свяжут... О Господи, хватит! По телу гуляли стада мурашек, Эмильен закрыл глаза, игнорируя возбуждающие фантазии, сосредоточившись на чужом дыхании над ухом. "Я что, предвкушаю? Я ведь знаю этого человека меньше суток". Ха! А себя он знает двадцать три года - и только теперь понял, что нифига он о себе не знает.
Потом Дамьен отодвинулся, и юноша украдкой вытер губы, потер ноющую с непривычки челюсть. Он глянул исподлобья на шефа - и не смог отвести глаз, хотя понимал, что это может быть опасно - так пялиться. Но сейчас у мужчины было такое лицо... спокойное, без хищного выражения, которым тот отделял себя от мира каждую минуту. Такого Дамьена хотелось запомнить, такого его Эмильен даже поцеловать бы смог. Сердце сжалось непонятно от чего. Юноша опустил голову, отчаянно убеждая себя стыдиться подобных мыслей; он принялся приводить себя в порядок. Черт, рубашка помялась, испачкалась, пуговиц не хватает. Хорош он будет в свой первый рабочий день.
Эмильен вздохнул: и вкус этот, наверное, пребудет с ним до вечера.
Интересно, Дамьен прикажет ему решить вопрос с камерой наблюдения в кабинете? Или сделает все сам? Юноша пока не чувствовал себя личным помощником - скорее несмышленым сынишкой на обучении у заботливого папаши. С элементами инцеста.

Благословенное состояние полузабытья, когда мысли блекнут, а ощущения, напротив, становятся ошеломительно яркими, нехотя отпускало Гийома. Дамьен поймал себя на том, что подсознательно сам оттягивает момент возвращения к действительности – так приятно было грезить о несбыточных странных вещах, вспоминая то, чего не было и в принципе быть не могло, неторопливо создавая новые призраки будущих событий... Он искоса взглянул на юношу и, поймав пристальный взгляд, насмешливо изогнул бровь.
- Что, месье Гюра, удачное выдалось утро? – произнес он неторопливо.
Эмильен упорно не вспоминал его, даже после секса, что было странно и почти необъяснимо. Впрочем, многих ли проституток помнил сам Гийом? Какое отношение к партнеру, такие и воспоминания. Случайные связи, легкие, ни к чему не обязывающие, оставляют ощущение приятной удовлетворенности и ничего более. Пустоту. В большинстве случаев, даже лица не вспомнишь.
Гийом оттолкнулся от стола, прошелся взглядом по камерам и небрежным жестом подхватил телефон.
- Завтракайте, переодевайтесь, и к 9 будьте в офисе, - прохладный голос звучал официально-сдержанно, почти сухо, - шофер, Ниль, заберет вас от дверей ресторана через полчаса. Если мне что-то понадобится, я помню ваш номер. В 10 у нас с вами встреча с Дональдом Трампом. Он пробудет в Париже несколько дней и нанесет мне «дружеский» визит, который попытается превратить в консультацию по своим делам и одновременно выяснение моих планов в отношении его бизнеса. Почитайте по дороге об этом треклятом старикане. Скажете потом, стоит мне на него полагаться или нет.
Дамьен окатил юношу холодным взглядом и аккуратно поправил ему воротник рубашки. Пальцы мужчины, скользнувшие по шее Эмильена мимолетным прикосновением, были теплыми и сильными.

"Удачное утро"? Да уж, ничего не скажешь. Юноша смотрел на шефа с легкой досадой: и снова о делах, так легко переключился, просто сбросил напряжение... А как к этому всему относится Эмильену? Ему предстояло о многом подумать. И написать родителям. Надо разобраться с прошлым. Такого, как Гийом Дамьен, не больно-то забудешь, даже странно, насколько пусто в памяти. Только голова болит от попыток вспомнить. Теплое прикосновение избавило от подозрений на тему "шлюха на один раз". Дамьен ведь постоянно так холодно говорит и смотрит... а потом валит на стол и в момент избавляет от тонкого слоя воспитания и личных убеждений. Юноша откинул голову и улыбнулся, глядя в спину уходящему боссу. Что ж, Дамьену лучше знать, удачное это утро по сравнению с остальными или нет.
Значит, Дональд Трамп, американец, владелец половины Манхеттена, шоу-мэн, стареющий ловелас, любящий эпатировать публику и делать на этом деньги. Хм, в последнем они с Дамьеном даже похожи. Старик решил выбраться за пределы США и освоить недвижимость в Европе? Или его идеи совсем в другом? "У нас с вами встреча" - так сказал шеф. Значит... сердце забилось сильнее... Эмильен будет присутствовать на встрече двух корифеев бизнеса? Как бы удержаться и не попросить у Трампа автограф! Ох, ради такого стоило потерпеть... Щеки Эмильена снова окрасились пунцовым: он не мог врать себе - секс с яростно-страстным шефом стал скорее бонусом, чем расплатой. Вот только стоит ли показывать это Дамьену? Как вообще добиться уважения такого человека, если они сразу настолько сблизились?
Юноша спустился в зал ресторана, игнорируя "понимающие" взгляды встречного персонала. На их столике стояли накрытые блюда. Заказ оплачен? Чудесно, так почему бы не позавтракать? Официант шустро обслужил его, и в его улыбке было лишь чуть-чуть сальности. Затем Эмильен сделал то, что обещал себе не делать - снял деньги с отцовской карты, которую тот дал ему при отъезде "на всякий случай". Всего сутки в Париже - а столько всего случилось.
"Привет, мам. МенявзяливGenerationsansesprit. Мой шеф Гийом Эмери Дамьен. Пока ничего не могу о нем сказать. Мам, посмотри мои подшивки, найди его фото и скажи - вы с папой знаете его? Он упомянул, что мы встречались лет 10 назад, но я ничего такого не помню. Да, я снял немного денег с папиной карты, кое-что нужно докупить по работе. Здоров, счастлив, занят по уши" - набирал Эмильен в почте с мобильника. На миг поколебался, стоит ли отправлять. Но ведь иначе ему не узнать правду. Ладно, "Enter". А теперь - покупать рубашку и ждать у ресторана в указанное время шофера Ниля. В этот раз Эмильен был настороже, потребовал документы у подъехавшего мужчины. Не хватало, как дураку, повторять ту же ошибку.

Ниль оказался дружелюбным толстяком лет 40 на вид, он с удовольствием предъявил щепетильному юноше свое удостоверение и рассказал, что на шефа он работает уже года четыре, с самого начала его карьеры в Европе и познакомились они на испытаниях нового автомобиля. Он предложил Эмильену свои услуги, когда он не будет занят работой. Ниль болтал почти без умолку всю дорогу, не давая юноше даже слово вставить. Ехали они хоть и мягче, чем с Гийомом, но все равно быстро, и в офисе Эмильен оказался не в 9:00, а в 8:30. Ниль вручил ему свою визитку, сказав, что будет рад помочь, если что, а еще больше будет рад поболтать.
В холле знакомого здания уже царила суета. Мужчины и женщины с серьезными и, как показалось Эмильену, одухотворенными лицами сновали туда-сюда, нагруженные папками, бумагами или просто важными и серьезными мыслями о будущем компании.
Его у самого входа встретила знакомая кадровичка, и, улыбаясь, вручила ему пропуск и служебный телефон, в котором, как она пояснила, забиты все необходимые шефу контакты.
Она проводила Эмильена в уже знакомую приемную, наполненную морской водой в разных обличиях, и передала ему 2 толстенные папки – одну с сотрудниками компании, вторую с филиалами.
При их появлении скучающая блондинка поднялась из-за стола и, бросив на Эмильена кокетливый взгляд, сообщила, что раз он здесь, то она спокойно может возвращаться в бухгалтерию, потому что отвечать на телефонные звонки теперь будет он. Одарив его на прощание заигрывающим взглядом, она удалилась под мрачно-неодобрительное молчание Кати.
Кати, показав Эмильену, где в компьютере находится расписание дня шефа и папки с текущими и наиболее важными проектами, тоже поспешила ретироваться.
Эмильен скоро остался один на один с водой на картинах, которая, казалось, вот-вот выльется и затопит весь кабинет. Дверь в комнату шефа была слегка приоткрыта и оттуда жутко сквозило. Часы на стене показывали 8:45 и стрелки их, перемещаясь, тикали со странным скрежетом, словно царапая табло.

Дружелюбие Ниля заражало, в итоге Эмильен с искренним интересом слушал его разглагольствования. Четыре года с Дамьеном? Он пытался наводящими вопросами выведать побольше о своем новом шефе. Но что мог знать простой шофер, кроме привычных маршрутов? Юноша был рад увидеть Кати, он улыбался ей, старательно развеивая ее вчерашние тревоги за его будущее. В конце концов, с худшим он уже столкнулся... или полагал, что столкнулся. Внимание девушки из бухгалтерии было приятно, он мимоходом поинтересовался, где именно бухгалтерия находится? Ну, это ведь стратегически важный кабинет, верно? Настроение было удивительно прекрасным, хотя при виде приоткрытой знакомой двери сердце слегка сжалось. Бойся не бойся, а работать придется, видеться с Дамьеном сотню раз за день, так что надо научиться отбрасывать неподобающие мысли. Хотя бы на время работы. Этот мужчина со своими тайнами ужасно заинтриговал, намертво приковал к себе любопытство юноши. Хоть бы родители ответили побыстрее.
Так, сотрудники, филиалы. Эмильен погрузился в чтение документов, затем прервался, чтобы исследовать свой кабинет: облазил шкафы и ящики стола, убедился, что нет недостатка в канцелярских принадлежностях, что в буфете есть чайник и целый набор дорогих чаев и кофе. Компьютер уже был включен, видимо, милая бухгалтерша не скучала на чужом рабочем месте. Эмильен нашел в бумагах е-мэйл офиса, проверил почту.
Сердцу было неспокойно. Новичку явно не хватало инструктажа. В каждой фирме свои правила, надо быть осторожным. На часах почти девять. В десять у них встреча. Да, надо почитать о Дональде Трампе. Эмильен честно попытался исследовать последние достижения и провалы известного магната. Но мысли все время сбивались на темную тропу странных отношений с шефом. И того, что наверняка ждет Эмильена очень скоро. Дамьен добивается желаемого, а желает он... Ох, это пугает и льстит одновременно. Может, почитать об ЭТОМ, чтобы не так бояться? Юноша воровато огляделся, особенно внимательно осмотрел стены и углы на предмет камер. Хотя куда ему тягаться с наметаным глазом шефа? Кажется, его нет на месте, а заглянуть в полуоткрытую дверь духу не хватало. Эмильен набрал в поисковике "гомосексуализм анальный секс" - то-то сетевики порадуются, если следят за сотрудниками. Краснеющий, вздрагивающий от каждого шороха, Эмильен погрузился в чтение того, как это происходит и чем чревато. В одной статье картинки оказались "гифками", Эмильен машинально прикрыл рот ладонью, заставляя себя не жмуриться, глазами, полными ужаса, уставился на "иллюстрации".
Может, уволиться к чертям, пока не поздно? Но контракт уже в руках Кати...

Неожиданно жалобный писк компьютера вывел Эмильена из задумчивости. Прямо-таки выдернул. И надо сказать, вовремя, потому что на рабочем столе компа красовались около 50 открытых окон с задницами и гениталиями разных рас, цветов и размеров. Комп еще раз жалобно пискнул и выплюнул еще 15, предлагающих заняться сексом прямо сейчас с совершенными горячими мальчиками, половина из которых была неграми, вторая – азиатами.
В довершение всего, Эмильен услышал голос шефа, доносящийся из коридора.
- Не нужно мне перечислять их по телефону, перешлите по почте, я перезвоню Вам, когда посмотрю.

Никогда в своей жизни Эмильен не был в такой панике. Даже голова закружилась, руки онемели, он заметался на месте и не придумал ничего умнее, кроме как вырубить монитор и замереть. Писк пораженного вирусом компа брал за душу. И почему единственный его поход в мир порно-извращений должен был так печально и постыдно закончиться? Может, выкинуть системник в окно? Или нажать на кнопку "reset"... и почему хорошая мысль приходит уже после беды? Эмильен уставился на свою "беду", входящую в кабинет, с жалобным видом нашкодившего щенка, готовый выдать шаблонное "я все могу объяснить".
- Д... доброе утро, сэр, - мертвея, выдавил он. Проклятая пищалка мстительно рвала на части тишину.

Гийом не собирался задерживаться в приемной, он сухо кивнул Эмильену, и прошел было дальше, досадуя на Кати, которая (скорей всего) устроила сквозняк, открыв окна и оставив незакрытой дверь в кабинет, когда что-то неуловимо насторожило его. Голос юноши звучал неуверенно, и в тон ему печально пискнул компьютер. Гийом остановился, и в его глазах проскользнул какой-то недобрый настораживающий блеск. Он медленно повернул голову в сторону юноши, и ядовито произнес тихим хрипловатым голосом:
- Я вам не помешал, месье Гюра? – в одно мгновение он оказался за спиной юноши. - У вас вид заговорщика, намеревающегося уничтожить Старый порядок, - рука шефа протянулась к монитору.

Эмильен пискнул в такт системнику, развернулся вместе со стулом и, перехватив запястье шефа, поднялся с места так резко, что невольно прижался всем телом к Дамьену -щеки его вспыхнули, он перестал понимать, что сейчас хуже, шарахнулся, задел монитор, едва успел спасти его от падения. Замер вполоборота к шефу.
- Я... моя вина, сэр... это вирус... я разберусь сам, хорошо? - он не мог смотреть в глаза мужчины, так было стыдно, и досадно, и страшно. Что случится, если Дамьен увидит, где юноша шарился до его прихода? В лучшем случае высмеет... в худшем - посчитает, что ему мало было этим утром. Эмильен выглядел совсем несчастным, под грозным взглядом он сделал над собой усилие и отодвинулся от экрана, прикусив губу и уставившись в сторону.
- Простите, сэр, - прошелестел он сипло.

Гийом инстинктивно положил руку на талию юноши, когда тот поднялся. Глаза его смотрели насмешливо и зло. Он слегка приподнял бровь, когда юноша, покраснев, отпрянул от него, словно обжегшись. Вся эта суета несомненно забавляла Дамьена.
- Это куда ж надо было влезть, чтобы при нашей сверхзащищиенной системе поймать вирус? – поинтересовался он насмешливо. Ги подхватил телефон со стола и резко протянул его Эмильену – нужно же занять мальчишке чем-то руки, а заодно и мозг – делом.
- Вызывайте системщиков, месье Вредитель, - Гийом спокойно продиктовал номер, удержав юношу за плечи и выдворяя его из-за стола.
- А я пока посмотрю, что у Вас за проблема.
Дамьен включил монитор, который тут же расцвел сотней изображений анального секса с разных ракурсов. Системник, словно вздыхая, еще раз пожаловался на судьбу и обновил репертуар. Оглядев изучающим взглядом шикарную картину, Гийом коротко и недоверчиво взглянул на Эмильена. Глаза его холодно сощурились.
- Как-то вы быстро отказались от роли святоши, месье Гюра. И зачем вам столько проституток?

"Нет, не смотрите!" - едва не вырвалось из самой глубины души, Эмильен отошел, позволив шефу любопытствовать, воспользовался поиском номера сисадмина, чтобы не смотреть туда. Как же он жалок! Это все потому, что он суетится почем зря, вместо того чтобы сосредоточиться на работе. "Это Дамьен виноват!" Ну, уж нет, Эмильен жестко оборвал попытки самооправдаться. "Все, что происходит - часть работы большой компании. Если тебе это не по силам - значит, зря ты сюда сунулся, слабак". Вот и вся правда.
- Кого? - он ошарашенно уставился на шефа, когда смысл последней фразы догнал сознание. Он смотрел в глаза Дамьена, а в душе поднималась темная волна возмущения.
- Знаете, я должен извиниться, - зло отчеканил он. - За то, что пришел к вам не подготовленным к своим "бонусным" обязанностям. Будь я женщиной, не пришлось бы искать информацию о... - юноша споткнулся о стыд и снизил голос, уткнувшись яростным взглядом в стол и сжимая в кулаке несчастный телефон, - ...о том, чем мне придется заниматься с вами. Это все... от страха, - он глянул исподлобья. - Этого больше не повторится. Свои проблемы я должен решать во внерабочее время.

Гийом холодно сверлил его глазами. Мы продолжаем играть в ту же игру? А стоит ли? Обида, гнев, вызванные поведением Гийома, - так, словно это в первый раз. И тут же желание поразвлечься, едва он отпустил его от себя, и все эти глупые оправдания и сравнения себя с женщиной… что из его чувств истинное, а что – наносное, Ги уже перестал понимать. Мальчик был загадкой посложнее бермудского треугольника, только вот Дамьену внезапно осточертело ее разгадывать. Впрочем, если он по-прежнему не узнает его, тогда это все объясняет. Он перевел взгляд на одну из картинок, размышляя.
- Вы бы лучше готовились к своим дневным обязанностям, месье Гюра, офис для этого больше приспособлен, а к ночным я вас сам подготовлю, без посторонней помощи.
Гийом обогнул стол, остановившись напротив юноши и глядя на него неожиданно серьезно, не отпуская его глаза властным и напряженным взглядом. В комнате повисла тишина.
Дамьен неожиданно усмехнулся, и, взглянув на юношу долгим искушающим и бесстыдно-порочным взглядом, шепнул ему на ухо:
- Не вздумай смотреть порнографию без меня… - Ги очертил кончиком языка его ушную раковину, - иначе я тебя так оттрахаю, что о работе придется забыть дня на два. – Он слегка прикусил мочку уха, отстраняясь.

Подготовит к ночным... а? Эмильен отступил на шаг, чувствуя себя загнанным зверьком под лапой хищника. Наверное, это отразилось на лице и понравилось шефу, потому что тот усмехнулся и снова включил коварного искусителя. Юноша закрыл глаза, задрожав всем телом от горячего прикосновения к уху, а пуще того - от жаркого обещания. Голова кружилась. Чем он заслужил подобное отношение? Не так - подобное желание со стороны Дамьена? С другой стороны стало чуть спокойнее - ему фактически пообещали, что не причинят вреда. Что не придется "на два дня забыть о работе". Черте что! Это какое-то... дистанционное насилие! Пообещать, дать время помучиться фантазиями, чтобы жертва сама как бы в руки упала, горяченькая и готовая на все, лишь бы покончить с ожиданием. Эмильен слегка обиженно посмотрел в глаза Дамьена.
- Мистер Трамп, - голос его звучал сердито и даже почти не дрожал, - приедет сюда, в офис? - взгляд метнулся к испорченной машине. Надо успеть устранить свою бяку.

- А ты быстро учишься переключаться, - спокойно отметил Дамьен, скрывая мелькнувшие в глазах холодные искры.
Он распахнул тяжелую дверь кабинета, откуда сразу же вырвался ветер, который словно только и ждал, чтобы его выпустили наружу. Огромные окна от пола до потолка в тонких деревянных рамах были распахнуты настежь. Бумаг и контрактов, которые вчера были разбросаны по всей комнате, не было видно, зато на столе, придавленная письменным прибором, лежала аккуратная записка от Клода с подробным описанием того, куда какой контракт запрятан, - всё, как они договорились.Гийом позакрывал большую часть окон, а над последним задумался. Он неторопливо шагнул в проем, замерев на самом краю. Проснувшийся Дефанс, деловой и суетливый, лежал внизу, как на открытой ладони, другие высотки словно соперничали с его башней, горделивые и холодные сооружения из стекла и металла, вполне отражающие современное мировоззрение своих создателей. Шаг в пустоту, головокружительные секунды полета, и тело, лежащее на тротуаре, отвратительно искореженной массой в неестественной позе. Странно, откуда возникла эта картина? Он никогда не думал сводить счеты с жизнью, тем более сейчас, когда дела шли более, чем хорошо. Суицидники – просто трусливые сосунки, бегущие от собственных неприятностей вместо того, чтобы с ними справляться. Рука мужчины твердо легла на раму окна.
Разум автоматически рассчитал последствия его смерти для корпорации и клиентов, для бизнеса в целом. Полный крах. Ни один из его генеральных директоров не способен его заменить, кроме того, они тут же, как шакалы над трупом начнут привычную для людей грызню за власть, тем самым потеряв большую часть клиентов. Великой можно назвать только ту империю, которая переживает своего правителя, и не приходит в упадок. Может ли он на это рассчитывать? Навряд ли. Он отвернулся от окна, закрывая его.
- Для целей месье Трампа не подойдет официально-помпезная обстановка этого места, - произнес Гийом задумчиво, - у меня нет намерения произвести на него впечатление, он и так очень хорошо знает, что представляет из себя Generation sans esprit. Потом, ты его видел? Он строит из себя простого американца, доверчивого чудака, с которым можно беседовать запросто – создадим ему атмосферу, подходящую для задушевных бесед. Подойдет 21 переговорная. И перезвони мисс Фицгерберт, узнай у нее, что там за проблемы.

Эмильен застыл на месте: его... похвалили? Надо же, Дамьен и это умеет. "А вот ты пока нифига не умеешь, возьми себя в руки!" Холодный поток воздуха заставил поежиться - зато охладил разум. Эмильен позвонил системщику и попросил зайти в приемную директора как можно скорее. Затем шагнул в кабинет шефа, застав того на краю окна смотрящим вниз. Сердце замерло, глаза расширились, Эмильен невольно сделал несколько шагов вперед, готовый кинуться и удержать... Но Дамьен уже закрывал окно, заставив юношу устыдиться своих глупых мыслей. В самом деле, стал бы такой сильный человек сводить счеты с жизнью? Но сердце еще какое-то время не могло успокоиться, Эмильен постарался скрыть волнение, слушая шефа.
Вот, наконец-то, простые четкие поручения. Оставалось узнать, где эта 21-я переговорная и есть ли номер этой взбалмошной мисс в справочнике его корпоративного телефона.
- Сэр, у мисс Фицгерберт есть информация о бизнесе в Лондоне, должен ли я сам выяснить детали? Полагаю, она уже успокоилась с последнего звонка, - Эмильен постарался не улыбнуться. Может, СМИ угадали насчет помолвки Дамьена и Фицгерберт? Но он не спросит, нет, не спросит, пусть даже его порвет от любопытства! Личная жизнь босса - табу. "Пока ты не стал ее частью, ага". В приемной открылась и закрылась дверь, наверное, системщик пришел. Еще ему как-то надо объяснять, откуда взялся этот вирус. Или... не надо ничего объяснять? Сделать загадочное лицо, и пусть сам придумает, для чего секретарь шефа рыскал по порносайтам. У Дамьена достаточно экстравагантная репутация.

Он что, издевается?! Хотя, вполне возможно… Или его мальчику не хочется связываться с его сукой-невестой, или… он просто пакостит ему на ровном месте. Медленно поднимавшийся из глубины души гнев захватывал его все больше. Эмильен сам напросился, в конце концов.
Дамьен остановился напротив него, сверля юношу пронзительным взглядом, холодным и острым, в котором искрилась морозная ярость, настолько обжигающая и давящая, что, казалось, даже воздух в комнате заледенел и слегка дрожал.
- Вы меня плохо слышите, месье Гюра, или плохо понимаете? – сухие фразы, острые, как осока, произнесенные нарочито приглушенным, но режущим голосом, как ни странно, запоминались, обидно впечатываясь в сознание.
- Вы полагаете, что я взял вас на работу за милую мордашку, и вы можете расслабиться и погрузиться в свои фантазии, когда я даю вам поручения? Вы думаете, мне нужен человек, который не способен уяснить смысл простой, примитивной фразы, которая не станет загадкой даже для обезьяны?! – постепенно голос шефа набирал зловещую силу, становясь все громче и громче. Хлесткие фразы сыпались на юношу без передышки, не давая ему вставить и слово. Глаза Дамьена сверкали все также холодно и взгляд был жестким и злым. Казалось, еще минута-другая и стекло глаз не выдержит напора этой рвущейся злости, и она выплеснется наружу, утопив под собой Эмильена.
- Или вы настолько безответственны, что не хотите брать на себя даже телефонный разговор? Вы боитесь собственного невежества, но даже не стремитесь с ним справится! Вы постоянно переспрашиваете у меня какие-то незначительные детали, вместо того, чтобы подумать над моими словами и сделать вывод! У меня начинают вызывать сомнения не только ваша способность анализировать происходящее, а даже ваше умение мыслить! Вы не поняли Дегейра, вы не понимаете меня, есть вообще во Франции люди, которых вы понимаете с первого раза, месье Эмильен?!

Сперва Эмильен оторопел: не ожидал, что простой вопрос вызовет такой поток гнева. Орали на него и раньше, отец так заменял порку, и с годами у юноши развилось что-то вроде иммунитета, особенно, если орали на него так долго, как сейчас Дамьен. Первый страх прошел, и разум начал лихорадочно вычленять то, что в этих воплях действительно важно. Он вспомнил, что говорил ему Дегейр в ресторане, нахмурился, посмотрел в глаза Дамьена, чувствуя ответное возмущение. Дело было даже не в гордости, он никак не мог понять, орет ли Дамьен на него конкретно или выпускает пар из злости на что-то еще? Ну, и в гордости тоже. Памятуя отметины на собственном горле, крик шефа не казалась таким уж наказанием, но все равно обидно, незаслуженно. Сперва постыдные занятия в ресторане, а теперь "вы хуже обезьяны"? Так что когда Дамьен взял тайм-аут, чтобы отдышаться, Эмильен подхватил эстафету. "Вы сегодня наглядно показали, для чего меня взяли, и после этого я еще и работать должен?" - это он придушил в зародыше. "Вам до сих пор, вижу, на редкость везло с секретарями. Может, уволите меня? Нет? Тогда я пойду займусь своими обязанностями" - тоже не стоит, пожалуй, вряд ли уволит, а вот в окно вылететь вполне можно. Невзирая на свидетеля в лице системщика в приемной. Но как же надоело бояться. Может, и правда уволит - и конец проблемам? Никто не любит дерзких.
- Вы советовали мне проявлять инициативу и не слушать Дегейра, - слегка дрожащим от ярости голосом ответил он. - Что касается моих качеств, сэр... - "то вы нихрена о них не знаете!" - ...это мой первый день здесь. Я живой человек, как и все, кто вас окружает. Если бы вы помнили об этом, не пришлось бы прятаться за секретарями от вашей... - он резко осадил коней, наткнувшись на выражение лица шефа, - ...девушки? - вяло и скорее вопросительно пролепетал он, отступая назад и прикидывая, далеко ли дверь. Лучше бы он про увольнение сказал, такая невинная фраза была. - Извините, сэр. Я пойду работать, да? - протараторил он, покрываясь ледяным потом. Надо оказаться в приемной раньше, чем Дамьен возьмет разгон.

- Прятаться?! От девушки?! За твоей широкой спиной?! – это было настолько обескураживающе-нелепо, что даже смешно. Гийом расхохотался, раскатисто и громко. В глазах замелькали золотистые смешливые искры. Гнев смешивался со смехом в неясно-бурный коктейль, эти странные чувства скорей раздражали, чем злили. Он прервался также резко как начал. Взяв себя в руки, Гийом неторопливо и осторожно, как к пугливому зверьку, загнанному в тупик, подошел к Эмильену, останавливаясь в паре шагов от него. Темные глаза смотрели на него холодно и отстраненно. Недавно плясавшие в них задорные смешинки исчезли так же легко, как и появились. Взгляд был одновременно сосредоточенный и далекий.
- Я послал тебя выяснять проблемы с бизнесом в Лондоне. По двум причинам. Первое, мне думается, что тебе будет проще начать со знакомства с лондонским филиалом, а Сесиль могла бы тебя просветить в доступной тебе форме. Второе. Тебе Сесиль будет рассказывать лаконичней и ближе к сути, со мной разговор затянется на несколько часов. У меня нет времени на эту бесполезную чушь, - фразы были сухими и безразличными. Таким же сухим было и его прикосновение к плечу юноши.
- Почему, к дьяволу, я должен все это объяснять?! Я дал тебе поручение. Ты, вместо того, чтобы его выполнять, задаешь мне глупые вопросы, да еще и намекаешь на то, что я несправедлив с тобой?! Ты либо профессионал или пытаешься быть им, либо тебе нечего делать в моей компании, – гнев снова поднимался волной непонятно откуда. Гийом резко развернулся, направляясь к окну. Хотелось, чтобы все было не так. Хотелось перекрутить ему руки шелковыми лентами, разложить его на кровати и медленно вытравливать из него эту заносчивость, по капле, проводя его сквозь боль, настолько яркую, что она заставит его отречься от самого себя. Ги с неохотой отогнал от себя сексуальные видения.
- Я дам тебе неделю, - в голосе безразличие смешивалось с пепельным привкусом презрения, - за это время ты или научишься понимать меня с полуслова и войдешь в курс дел, или будешь заниматься рядовыми задачами в каком-нибудь незначительном отделе. У меня здесь не треннинговая фирма по обучению персонала и я не намерен входить в твое положение. Надеюсь, теперь все ясно?

"И все-таки он вошел в мое положение, что бы ни говорил", - изумился Эмильен. Этот человек поражал его каждый раз. И все больше юноше хотелось оправдать его ожидания, выложиться на полную катушку... а начать с исправления уже совершенных ошибок. "Хотя мог бы сразу так и сказать: узнай у нее, что там с филиалом в Лондоне, - а не орать почем зря". С другой стороны, Эмильену кое-что стало гораздо понятнее. В частности: его не уволят в любом случае. И, если задуматься, незначительный отдел в большой корпорации все равно выше значительного в маленькой. Мучаясь стыдом, Эмильен прошелестел тихонько:
- Спасибо, сэр. Извините.
Тихо вышел, неслышно притворил за собой дверь, глубоко вздохнул, отпуская напряжение. Системщик, молодой парень с щегольской бородкой, с любопытством на него уставился. Юноша заговорщически усмехнулся, пожал плечами, намекая на причуды начальства, системщик слегка закатил глаза в порыве общепролетарской солидарности.
- Это ты на тот сайт полез? - тихонько пробурчал он, вытаскивая диск из дисковода. Наверное, он уже успел провести очистку, компьютер перегружался.
- Я, - покаянно кивнул Эмильен. - Простите, что так нехорошо вышло.
Ему отчаянно хотелось соврать что-нибудь в свое оправдание, но не стал. Смысла в таком вранье не было, а ему могут еще пригодиться слухи, что новенький секретарь зачем-то искал в гугле инфу по анальному сексу.
- Ну, бывает. Я типа тоже того... - буркнул системщик, Эмильен перестал дышать, - ...виноват. Вчера меняли систему, фильтр не включили, - юноша перевел дыхание. "Того" могло означать, что угодно, а второго... то есть третьего "поклонника" Эмильен мог не пережить. Остро хотелось пофлиртовать с девушками, чтобы снять с себя педерастический налет. Может, в бухгалтерию заглянуть? Он посмотрел на часы... МАТЬ РОДНАЯ! Эмильен снялся с места и побежал выяснять, где тут двадцать первая переговорная и как устраивать там "уют".

Эмильен довольно быстро выяснил расположение переговорной. Казалось, что все сотрудники знали, где ее искать, и нетрудно догадаться, почему. Поначалу тяжелая дубовая дверь со слегка покосившимся серебряным знаком «21» никак не хотела открываться. Вот хоть ты тресни! Хотя приветливая мадмуазель в коридоре уверяла Эмильена (правда, почему-то посмеиваясь), что ключи от 21-й переговорной ему не нужны. Знак, впрочем, тоже не хотел вставать ровно: видно какой-то незадачливый работяга приколотил его косо, но намертво, к двери, когда он начал отваливаться. Когда Эмильен уже было отчаялся туда пробраться, дверь с приятным мелодичным звукомоткрылась. Помещение было на удивление узким и полутемным, и с первого взгляда напоминало коридор. Едва он переступил порог, его встретила девушка в короткой шотландской юбке, совсем не подходящей для делового и строгого имиджа финансовой корпорации. Две тугие косы спускались на грудь.
- Привет! Ты от шефа? – затараторила она, нараспев произнося гласные и смягчая французское «р» явно английским акцентом, - он опять решил проверить, как я работаю? И зачем ему столько сотрудников, если он никому не доверяет?! Ладно – любуйся.
Дамочка включила свет, нажатием едва заметного выключателя за деревянной панелью, и узкая комнатка осветилась, превращаясь в классический шотландский бар с длинной деревянной стойкой благородного темного дерева, стройной толпой важных бутылок и высокими стульями с яркой в красно-черную клетку обивкой, стоявшими возле стойки. Странное освещение комнаты создавало уютный полумрак, при этом одна половина барных стульев была освещена определенно больше другой.
- Мистера Будущего Президента Америки сажаем на светлую сторону, Дамьен предпочтет самое темное место, - пояснила она. Дамочка показала ему, где бокалы и какие из бутылок фальшивые, заполненные водичкой с ароматизатором, а какие – настоящие. «Так, на всякий случай», - как она выразилась.
- Кстати, ты на кого приемную бросил? На Дегейра? – коротко поинтересовалась она, задорно сморщив носик.

"Безусловно, Дамьен выберет темную сторону, он же дьявол во плоти!" - мысленно пробурчал Эмильен, слушая девушку. Понятно, вестимо, для чего "липовый" алкоголь: может, шеф захочет сохранить трезвую голову, а мозг собеседника, наоборот, слегка утопить в эйфории. Последнее замечание заставило его вздрогнуть: над ним сегодня кто и как хочет издевается, везде он не успевает или что-то не так делает. Теперь вот выяснится, что ему ни в коем случае нельзя было оставлять приемную. Он тоскливо посмотрел на симпатичную девушку - если бы не крайняя подавленность, он бы ей поулыбался.
- Я новенький, - только и сумел выдавить он с тяжким вздохом. - Спасибо, что все показала.
Запомнить, где что стоит в баре (классная переговорная, кстати), было самым простым за сегодняшний день.
- Уверен, шеф тебе доверяет.
"Это он меня ненавидит", - с трудом не добавил он. Не хочется прослыть нытиком с первого дня. Познакомившись с девушкой, юноша вернулся в приемную.
Неделя, у него только неделя, чтобы всему научиться. При желании, этого достаточно. Но сидеть и ждать манны небесной Эмильен не собирался, как только появится время - он позвонит кому-то из секретарей шефа и попросит его постражировать, даже если придется им заплатить. Он справится - назло садисту-шефу!

Когда Эмильен вернулся, он понял, почему именно нельзя было оставлять приемную. Телефон разрывался мелодичными, но настойчивыми трелями оглашая всю комнату, которая на удивление была полна народу. Тучный усатый мужчина, шкафообразной формы, тихим басом что-то бубнил сидящей рядом сухой чопорной даме, лет сорока, которая сжимала папку с документами, как спасательный круг – мертвой железной хваткой.
Молодой человек с прилизанными каштановыми волосами стоял возле двери шефа, просматривая какую-то мелко исписанную бумагу. Представительного вида тип сидел в кресле, напротив журнального столика и со скучающим видом листал Wall street journal.
Часы на стене показывали без 15 десять.
Завидев Эмильена, усач, чем-то напоминавший Пуаро, перестал бубнить и широко ему улыбнулся, демонстрируя поистине крокодилий оскал.
- О, месье Гюра, - сказал он слегка покровительственно, сразу беря ситуацию в свои руки, и протягивая широкую, твердую ладонь юноше, - рад с вами познакомиться! Жан-Кристоф Реллер, начальник отдела промышленных инвестиций в Европе. Вы же знаете, у нас сегодня отчетный день, и нам бы всем хотелось от него побыстрей отделаться. Не будите ли вы столь любезны помочь нам в этом? – Глаза всех присутствующих мгновенно, как по команде, обратились на Эмильена, ожидая его реакции с каким-то затаенным напряжением. Даже важный тип на диване лениво отложил журнал на столик и мутно-голубыми глазами флегматично уставился на него. Все ожидали реакции, и Эмильен почувствовал, что от того, какой она будет, будут зависеть дальнейшие отношения с этими людьми. Судя по исходящему от них напряжению, никто не ожидал ничего хорошего. Все они чем-то внезапно напомнили Эмильену детей, воровато проникших в закрытый театр, пойманных местным сторожем, и ожидающих, что же теперь он сделает – позволит им еще немного побродить среди декораций и костюмов, или выгонит взашей.

Эмильен хмуро оглядел толпу, уставился на телефон таким гневным взглядом, что тот сразу затих. Потом прошествовал на свое место, глянул на часы, затем снова на толпу... и широко лучезарно улыбнулся, приняв решение.
- Добрый день, месье Реллер, очень приятно познакомиться. Я понимаю ваше желание отчитаться побыстрее. Но должен извиниться, сейчас ничем помочь не могу. У нас через несколько минут очень важная встреча. А поскольку я пока никого не знаю, к моему глубокому сожалению, - он окинул доброжелательным взглядом компанию в кабинете, - оставьте мне, пожалуйста, ваши координаты, чтобы я знал, кого где искать, когда встреча закончиться, - прокрутив в голове фразу, Эмильен решил, что это хорошо. И не обещал ничего, и слегка запугал на всякий случай, вдобавок так выделил "нас", будто они с шефом единое целое.

- Ага-ага, - покивал тучный месье Реллер, в такт словам Эмильена, но очевидно отступать так просто не собирался, а как только он закончил, тут же напал на юношу с новыми предложениями познакомиться и решить вопрос сейчас, потому что он срочный и месье Дамьену не составит труда ознакомиться с его отчетом минут за пять. К нему присоединился молодой человек, стоявший возле двери, который рубленными и неприятно-сухими фразами отметил, что его отчет месье Дамьен ждет еще со вчерашнего вечера и он затрагивает как раз те темы, которые будут затронуты сегодня на важной встрече. Сухая дама поднялась с кресла и громким высоким голосом вообще сообщила, что у нее приоритетное направление деятельности. Дальше, как на репетиции плохого хора, все они вразнобой но одновременно принялись со всей силой своего красноречия убеждать Эмильена, что они тут самые важные и главные, и что без них шеф просто пропадет. Галдеж поднялся такой, что казалось, что картины подпрыгивают на крючках, грозясь свалиться. В самый разгар этого беспорядка дверь кабинета открылась, и все тут же смолкли, старательно отводя от нее глаза.
Он облокотился о дверной косяк, окинув всех присутствующих ледяным взглядом, который, впрочем, не задел Эмильена, а проскользил мимо, словно его здесь и не было.
- Реллер, отчет – Эмильену, сводку – Кати и в бухгалтерию, пусть проверят цифры. Ваши подсчеты опять не сходятся с моими. Придется вам снова объяснять мне, почему мне не следует применять против вас санкции.
- Но я, месье Дамьен, я…
- Не волнует. Отдайте отчет, и убирайтесь отсюда.
Реллер фыркнул, отчего один из его усов смешно дернулся, напоминая пытающуюся сбежать каракатицу, которой кто-то жестоко придавил хвост.
- Теперь вы, Морель, - Гийом повернул голову в сторону молодого человека возле двери, который тут же сухо улыбнулся и по-деловому протянул ему папку.
Дамьен отторженно скользнул по папке взглядом и скрестил руки на груди. Под давящим взглядом шефа молодой человек нервно сглотнул, и кинулся объясняться и оправдываться, торопливо и сбивчиво:
- Нас всего пятеро, а задач перед отделом стоит столько, что… Потом, плохая связь с филиалами, месье Дамьен, мы слишком поздно получили информацию, но, все-таки провели анализ и…
- Довольно. Задача более не актуальна. Зачем мне целый отдел статистики, месье Морель, пять человек, если мой один помощник справляется с вашими задачами в десять раз быстрее и эффективнее. Вы как специалист мне нравились больше. Позже я дам оценку вашей деятельности и по результатам решу вашу судьбу. Остальные свободны.
Дамьен мрачно наблюдал за уходящими людьми. Эти «кадры» нужно было менять, и срочно. Они не научились с ним работать, а что умели, как специалисты, растеряли, когда стали руководителями подразделений.
- Пост структурного руководителя напрочь отшибает мозги многим, - кажется, он произнес это вслух… Задумчивость – злая штука. Гийом окинул взглядом Эмильена.
- Месье Гюра, - он подхватил со стола планшет и передал его Эмильену, - на рабочем столе информация по недвижимости по всему миру. Если я ошибусь с цифрами в разговоре, поправите меня, но не вмешиваясь. Ясно?
- Какой он у тебя очаровашка, - раздался резкий грубоватый женский голос. Из полуоткрытой двери, ведущей во внутренние помещения кабинета, вышла молодая энергичная женщина лет 24, одетая в строгий черный костюм. Волосы ее, пышными каштановыми локонами падали на плечи. В ней было что-то старомодное и строгое, но неуловимо французское, что напоминало об уличных песнях Эдит Пиаф.
Она дружелюбным, полным любопытства взглядом оглядела Эмильена, потом бросила суховато-изучающий взгляд на Гийома.
- Тебе следует за ним больше следить, - слегка обеспокоенно произнесла она, - он уже на грани срыва – смотри, какой бледный…
Телефон прервал ее на полуслове мелодичной трелью.
Гийом, наблюдавший за картиной со стороны, скрывая неясную прохладную усмешку, поднял трубку и передал ее Эмильену.
- Мистер Трамп ждет в переговорной, - вполголоса задорным тоном протараторила дамочка из 21й переговорной.

Ошарашенный фронтовой атакой сотрудников Эмильен не услышал скрипа двери, но понял по изменившимся лицам вокруг, что обстановка поменялась. Он бы тоже с радостью не смотрел на шефа, даже голову машинально втянул в плечи, ожидая очередной взбучки. Но Дамьен словно забыл о нем. И...
...как он лихо раздал всем слонов! Четко, жестко, бескомпромиссно, но, в общем-то, справедливо. Оказывается, Реллер не показался хитроватым плутом, а Морель мигом растерял важность. "Если он был хорошим специалистом, то не обязательно стал бы хорошим руководителем. Верните его в спецы, почему надо сразу рубить головы?" - подумал Эмильен, наблюдая за лицом Дамьена. А тот сразу же нашел ему работу, всучив планшет, Эмильен тут же окинул взглядом экран, читая названия и стараясь все запомнить. Утро выдалось суматошным, такого стресса юноша не испытывал ни разу в жизни, у него уже кружилась голова. Надо было немножко расслабиться, успокоиться, просто подышать, до встречи с Трампом оставалось время. Он покивал в ответ на распоряжение Дамьена. А жизнь продолжила быть неласковой, очередная сотрудница некстати решила проявить участие, Эмильену в последнюю очередь нужно было привлечь внимание шефа к своей дурноте и нарваться на новую порцию унижения. Он использовал просмотр информации в планшете как предлог спрятать лицо, наверное, он бледный, раз женщина заметила. Ничего, это пройдет. Он не пропустит встречу с Трампом! Если забыть о стрессе, ему ведь ужасно интересно увидеть американского гения по торговле недвижимостью, который умудрился оставаться богатым и знаменитым, несмотря на преследующие его неприятности. Да, пусть любопытство заменит страх и неуверенность, они не должны мешать работе. Первый блин комом, но кому легко? Успокаивая себя таким образом, Эмильен дернулся от телефонной трели, развернулся - чтобы натолкнуться на взгляд шефа и протянутую им трубку. Опять оплошал? Надо прекращать с растерянностью. Юноша уже едва сдерживал досадливое выражение лица.
Что? Трамп... уже..? Он вскинул испуганный взгляд на часы. Видимо, все гении приезжают раньше назначенного времени! Дамьен тоже утром доспать не дал.
- Спасибо, солнышко, уже идем, - они так мило общались с девушкой в баре, что Эмильен, забывшись, начал с ней сюсюкать, вот вам последствия стресса. Дамьен может черте-что подумать. Не решаясь смотреть на него, Эмильен сказал:
- Мистер Трамп уже ждет, сэр, - получилось тихо и как-то жалобно. Он кашлянул, стараясь зашифровать слабость в голосе под что-то менее постыдное. Хорошо еще, что на этот раз можно просто идти за Дамьеном и не искать дорогу, поэтому Эмильен, пристроившись в фарватер шефа, просто уткнулся в планшет, просматривая информацию. Как выяснилось, напрасно. Видимо, из-за волнения головокружение стало таким сильным, что на миг дезориентировало в пространстве, Эмильен покачнулся и ткнулся лицом в спину Дамьена. Тут же шарахнулся, резко вдохнув, испуганно вскинув голову, и снова едва не потерял равновесие.
- Простите, сэр, я... - "я" что? Оправданий Дамьен не любит, как уже выяснилось, а за правду слишком стыдно. Эмильен прикрыл глаза, досадливо приплюсовав прокол к бо-ольшому списку предыдущих.

Заигрывающий тон Эмильена в разговоре с секретарем по переговорам почему-то разозлил Дамьена, а вот его опрометчивое обещание Эльзе, что они спустятся немедленно вызвало жесткую улыбку. Как фривольно мальчишка распоряжается его временем, а ведь время – самое дорогое, что у него есть! Сколько он даст ему еще поводов для наказания? Это даже забавно…
Гийом настолько задумался, что не сразу заметил, как парень врезался в него. Он неторопливо развернулся, положив руки на плечи Эмильену и слегка их сжав, и внимательно вгляделся в лицо юноши. Мартиша говорила что-то о его бледности, кажется.
- Что, месье Гюра, последствия утреннего марафона не дают покоя? – слегка ироничный шепот почти невесомой фразой пронесся мимо.
- Тиш, - громко и властно позвал Гийом, благо они недалеко ушли от приемной, где он оставил женщину.
Мартиша вышла в коридор, изучающе оглядывая ситуацию.
- Развлеки мистера Трампа какое-то время. Мы придем через полчаса.
- Ты занимаешься babysitting’ом, Эмери, причем задаром, – иронично отметила дама, впрочем, тут же поспешно направилась по коридору к переговорной под насмешливо-острый взглядГийома.
Ги резко распахнул ближайшую дверь, вспоминая, что за помещения располагаются рядом с приемной. Комната оказалась пустым не очень большим залом для совещаний, с удобными кожаными креслами и огромным деревянным столом посередине.
Гийом, удерживая Эмильена за плечо так жестко, словно тот был уличным воришкой, умыкнувшим кошелек и собиравшимся драпать ноги, подвел его к креслу и бескомпромиссно усадил в него.
- Сиди смирно, - бросил шеф походя. Он достал из шкафа хрустальный бокал и, плеснув в него воды, протянул Эмильену.
В комнате было прохладно – половина окон была распахнута настежь. Гийом коротко глянул в сторону соседней башни, видневшейся из окна, и присел на подлокотник кресла рядом с юношей. Хотелось закурить, а еще – остановить время в этом призрачно-спокойном мгновении. Забыть о прошлом, о настоящем, о будущем, словом, обо всем, что не стоит того, чтобы помнить, снять многочисленные маски и сорвать их с Эмильена. Зло и безжалостно. Не оставляя ему шанса ускользнуть под еще одну личину. И поговорить. Когда души обнажены, так легко говорится и дышится. Он мог раньше это позволить себе с Эмильеном. Раньше – не теперь. Гийом протянул руку и неторопливо провел по волосам юноши, пропуская сквозь пальцы пряди.
- И давно ты в Париже? – спокойно и буднично поинтересовался он с легким оттенком задумчивости.

Эмильен понял, как устал, - морально, не физически, - когда даже не удивился резкой смене пути следования. Не трепыхался, не возражал, просто повиновался жесткой хватке на плече. Очередной пустой зал. Наверное, он бы даже не сопротивлялся, вздумай Дамьен разложить его прямо тут.
Но тот не пытался. Эмильен был шокирован этой внезапной заботой настолько, что машинально сел, автоматически сжал стакан с водой, тут же забыв о нем, и застыл, рассеянно глядя в одну точку. На секунду ему захотелось рыдать, но порыв был благополучно подавлен. Как же надоели эти качели! Либо Эмильен подчиненный, либо кто-то близкий шефу. Нельзя расшатать человеку восприятие и ждать адекватного поведения. Новичку и так трудно ничего не знать, ни в чем не разбираться - словно его учат плавать, сразу бросив на глубину, выгребайся, как сможешь. Хоть бы не утонуть. Слишком со многим за последние дни он столкнулся впервые, слишком на многое не знал, как реагировать, его мир угрожающе раскачивался, как игрушка-неваляшка, а гудение в голове - это, видимо, грохот перекатывающихся ценностей. Прикосновение к волосам заставило Эмильена вздрогнуть и вскинуть влажные глаза на мужчину. "Не надо, ну, пожалуйста, лучше будь жестоким, я не хочу снова понадеяться на твою помощь и получить нагоняй. Какой же я жалкий". Юноша опустил голову, сглотнул комок в горле, но голос все равно прозвучал сипло:
- Третий день, сэр, - и помолчав, смущенно добавил. - Спасибо.

Гийом молчаливо кивнул, глядя перед собой. Пальцы выпутались из волос юноши и, мимоходом скользнув по щеке, спокойно легли на плечо в ободряющем жесте и замерли.
Дамьен молчал, позволив тишине окутать их теплым успокаивающим одеялом. Все шло не так, как он планировал, но это было неважно. По крайней мере сейчас, в эту самую минуту, которая казалась оком бури – островом спокойствия среди того, что предстоит им обоим.
- Ты боишься меня, Эмильен? – полувопросительно обронил Ги. Пальцы ласково, с легким нажимом, прошлись по плечу и снова замерли.
Ладонь мужчины была холодной и тяжелой, но казалась надежной, словно единственное живое прикосновение после тысячи рукопожатий с манекенами.
Гийом плавным движением головы отбросил выбившуюся прядь с лица и внимательно вглядываясь в хрупкую фигурку, утонувшую в слишком большом и помпезном коричневом кресле, свободной рукой обнял его за плечи.

Брови юноши удивленно дернулись вверх, он снова глянул в лицо Дамьена. Может, он все-таки не плохой человек, а хороший человек, с которым случилось много плохого? Эти проблески доброты в нем - словно краткие солнечные мгновения на хмуром осеннем небе - не могут быть просто хитростью хищника, подманивающего жертву поближе, чтобы сподручнее когти вонзить? Но Дамьен не создавал впечатление лицемера, наоборот: его предельная честность на грани грубости сразу являла самое худшее в нем, не оставляя места иллюзиям.
Хм, вот именно, его темная сторона - как на ладони, бойтесь, сколько влезет. Почему же кажется, что это лишь футляр? Обертка для того внутреннего стержня Дамьена, что заставляет людей рваться из шкуры, лишь бы оправдать его ожидания? Например, самого Эмильена. Чего он боится на самом деле? "Того, что этот садист может с тобой сделать, не криви душой, дружок. Признавшись в этом, ты лишь порадуешь его". Так ли это? Откровенность и обманчивая мягкость мужчины побуждала к ответной искренности, пусть даже потом Эмильен пожалеет об этом.
- Я боюсь продолжения того, что... - он запнулся, начав краснеть, поспешно отвел глаза, - ...что было утром. Это... неестественно... для меня. Простите.

Снова эти танцы с миражами, и он опять уходит от прямых вопросов. Не хочешь раскрываться, можно просто ответить – да или нет… Но вместо этого – маска невинности, робкой чистоты. Или это – провокация, очередное заигрывание, или... Соблазни девственника – получи семь лет бесплатного тюремного отдыха в подарок! Эта мысль, неожиданно, поразила Дамьена, и он мысленно хлопнул себя по лбу. А ведь и правда, схема похожая: невинное существо из провинции и богатый развращенный ублюдок из столицы. Насилие, наркотики, снимки, шантаж, скандал…
- Не в этот раз, месье Эмильен, - жесткий и словно чужой голос шефа звучал отстраненно и хрипло. Он резко поднялся и наклонился над юношей, вдавливая его плечи в спинку кресла. Глаза Гийома казались чашами, до краев наполненными кровью, и зловеще блестели.
Он поставил колено между ног юноши, еще больше склоняясь над ним, почти накрывая его тело своим, и резко рванул край рубашки в сторону. Оборванные пуговицы обиженно простучали трель по полу и скрылись где-то под креслом.
Гнев постепенно перерастал в ярость, в которой сгорали все планы и плавились те решетки собственных ограничений, которые Дамьен себе понаставил.
- Так, как было, уже не будет. Никогда больше я не позволю распоряжаться моей жизнью какому-то мальчишке! - руки мужчины жестко сжали тело юноши, пальцы, холодные, как с мороза, впились в кожу под рубашкой.
- Я буду трахать тебя во все твои дырки таким способом и тогда, когда мне этого захочется, и ни ты, ни твой отец, ни другие твои друзья или родственники ничего мне не сделают и ничем тебе не помогут, - Гийом резко дернул юношу на себя, прижимая его к своему телу, жаркому и пылающему, как открытый огонь. Напряжение, исходившее от мужчины, как электрический ток передавалось юноше. По тугим, крепко сжавшимся мышцам пробегали импульсы злости.
Казалось, Эмильен попал в каменные тиски, из которых нет выхода.
- ТЫ больше никогда…
Дверь ощутимо скрипнула. Звонкий юношеский голос с порога возвестил:
- Месье Дамьен, там срочный звонок от генерального директора центрального офиса в Канаде, по поводу акций на бирже и недвижимости. Он очень взволнован и звучит виновато, так, словно он проворонил какую-то крупную сделку. Кроме того, у него необычная информация о мистере Трампе.
Дегейр (а юноша оказался именно им) спокойно с порога глядел в спину шефа. Эмильена он не видел за его широкой спиной, но про то, что там была жертва догадывался хотя бы по количеству ног, торчащих с разных углов сиденья. Дамьен повернул голову и окинул юношу испепеляющим взглядом.
- Я занят. Скажи, что я перезвоню через час.
- Через час и даже через 15 минут, когда откроются торги, будет поздно. Я вас соединю, месье, прошу вас, – Дегейр решительно пересек комнату и протянул Дамьену трубку, бросив любопытствующий взгляд на жертву.

Переход был таким резким и страшным, что Эмильен оцепенел, не в силах отвести глаз от лица Дамьена, как пичужка от змеи. "Не стоило этого говорить", - он запоздало вспомнил, насколько эта тема бесит шефа. Мозг впитывал слова, откладывая их понимание на потом, когда ужас схлынет и даст возможность думать о чем-то, кроме боли от грубых тисков чужих рук. По телу юноши прокатывалась крупная дрожь, он побелел пуще прежнего, даже губы обескровились. Какая уж тут страсть, как можно было вообще даже думать подпустить к себе такое чудовище? Он упирался слабеющими руками в плечи Дамьена в тщетной попытке отстраниться, спастись, может, убежать, хотя колени так тряслись, а мышцы немели, что он вряд ли и пару шагов одолел бы сейчас. Воздух накалился до предела. "Он убьет меня", - юноша зажмурился, едва дыша.
И тут удача решила искоса глянуть в его сторону, не иначе как для разнообразия. Эмильену было стыдно, что его застали в таком ужасном положении, но и радостно, что спасли от необъяснимой ярости начальника. Он сжался в кресле, дрожащими руками стянул на груди порванную (очередную) рубашку и просто дышал, мелко сотрясаясь и отчетливо чувствуя следы от жестких пальцев на теле.
Это была не просто вспышка гнева. Это не только темперамент виноват. Дегейр довольно фамильярно общается с шефом, но не огребает за это. Да и другие примеры есть, когда Дамьен спускает людям фривольности. То, что он делает с Эмильеном, - это личное. Месть, затаенная обида, злоба на что-то в прошлом. Что-то, чего юноша не помнит, чего, быть может, не было вовсе. А Дамьен не тот человек, что признает свою ошибку или вообще поддастся сомнениям, кричи - не кричи о своей невиновности. Можно просто сбежать. Доработать этот день - и уехать в родной город, спрятаться, нажаловаться родителям...
Но Эмильен никогда не жаловался, даже в детстве справлялся с обидчиками сам.
Итак, его взяли за фамилию Гюра, потому что в прошлом между Отисом Гюра и Дамьеном что-то случилось и теперь второй хочет отомстить сыну первого. Ладно. Причин не верить этому, кроме предвзятой любви к отцу, у Эмильена пока не было. Он порывисто вздохнул, выходя из оцепенения и поднимая потемневший взгляд на мужчину. Все эти намеки на личное столкновения с самим Эмильеном восемь лет назад были непонятны ему, но так или иначе все прояснится, а до тех пор думать об этом не стоит. Если отец виноват, то сын должен искупить его вину. Если же Дамьен ошибается, то надо это доказать. Придется терпеть его нападки и домогательства - ведь это часть наказания Эмильена, а порка всегда болезненна. Да, пожалуй, так проще смириться... тем более что другого выхода пока нет.
Но теперь, наверное, Эмильен не сможет пойти на эту встречу с Трампом. Он распустил галстук, с досадой ощупывая торчащие нитки на месте пуговиц.

- Дьявол с вами и вашими трудностями, - зло и хрипло обронил Гийом, резко оттолкнувшись от кресла и подхватывая телефон из рук Дегейра.
- Я вас слушаю, - произнес он зловеще в трубку и, сверкнув холодным взглядом на Эмильена, отошел к окну.
Дегейр окинул Эмильена оценивающим взглядом, слегка насмешливо сочувствуя ему.
- Пуговицы… самая хлипкая штука в рубашках, особенно когда кого-то сердишь, - он заговорщически покосился в сторону разговаривающего у окна шефа, - сейчас все уладим, не беспокойся.
Дег присел на корточки возле кресла, прижав плечом мобильник к уху, поднял упавший стакан и скорчил недовольную гримасу на лужу воды, образовавшуюся на полу. Он коротко попросил принести рубашку из его кабинета, описав во всех подробностях шкаф, где можно ее найти. Говорил юноша очень тихо и торопливо, периодически бросая следящие и любопытствующие взгляды на шефа.
Как ни странно, Дамьен совсем не орал по телефону. Его холодный и резкий голос звучал приглушенно. Четкие, как и всегда во время деловых бесед, фразы-указания, короткие, в саму суть вопросы и привычные прерывания излишних слов и фраз. Судя по тону, Дамьену что-то очень не нравилось в ситуации.
Дегейр улыбнулся Эмильену, метнувшись, почти бегом к дверям комнаты, словно почувствовав приближение постороннего, и забрал у мелькнувшей там девушки рубашку.
- Я пролил кофе на месье Гюра, - виновато пробубнил он, выпроваживая девушку до того, как она успеет углядеть лишнее.
Дегейр вернулся к Эмильену с рубашкой и чашкой горячего чая, захваченной по дороге из местного термоса. Он осторожно передал чашку Эмильену, церемониально засыпав туда 3 ложки сахара: «Для соображалки - чтоб лучше работала».
Дегейр странным образом делал все одновременно – наводил порядок, нес всякую пустяковую чушь – зато, позитивно и без остановки, настороженно оглядывался на шефа, и думал – судя по мелькавшему строгому выражению глаз – о чем-то серьезном и постороннем.
Дав возможность Эмильену переодеться, он наклонился к его уху и почти шепотом произнес:
- Скажи, на кого он повесил мистера Трампа? И еще – потом расскажешь мне, чем ты его так допек, ладно?

Эмильен удивленно следил за Дегейром, переполняясь благодарностью. Сальный интерес и осуждение ни разу не мелькнули у того на лице, а понимание относилось лишь к манере шефа срывать злость на подручных людях. Однозначно, Дегейр нравился Эмильену все больше, его нарочитая беспечность расслабляла настолько, что юноша даже улыбнулся, приняв горячий (но не настолько, чтобы нельзя было пить сразу) чай. Да, "рабочая соображалка" бы сейчас не помешала. Он даже перестал вздрагивать при звуках низкого голоса шефа где-то за спиной: все время казалось, что на него опять начнут орать почем зря. Поэтому юноша сосредоточился на своем коллеге: вот бы научиться так работать и читать происходящее в офисе между слов. Эмильен застегивал пуговицы третьей за сегодня рубашки, нахмурился, пытаясь вспомнить, как Дамьен назвал ту женщину, которая развлекала Трампа в данный момент.
- Ммм... молодая, красивая, волосы темные, густые такие, пышные, - он показал на себе. - О, Тиш! - слегка повысил он голос и тут же испуганно вжал голову в плечи, зыркнув в сторону шефской спины у окна. Определенно этот день будет стоить ему целой кучи убитых нервов. Стенокардия и седые волосы в тридцать, хотя нервный срыв (или Дамьен саморучно) доконает его уже на этой неделе, так что до седых волос можно и не дожить. Он тяжело вздохнул, снова глянул на Дегейра, улыбнулся через силу, не желая сгружать на него свои проблемы. "А с ним Дамьен спит?" - мелькнула неожиданная мысль. Эмильен не знал даже, как это определить. Люди как-то видят такое по жестам, взглядам, поведению любовников. Наверное, для этого нужен опыт, которого у Эмильена пока не было.
- Потом..? - юноша вернулся в реальность, прищурился: значит ли этот вопрос, что Дегейр не понял, что тут случилось на самом деле? Не стоит его посвящать, Эмильен и сам не знал, как со всем этим быть. - Можно попросить тебя об услуге? - тихо, почти шепотом спросил он, придвигаясь ближе. - Он, - быстрый взгляд на Дамьена, - дал мне неделю, чтобы всему научиться. Но я... мне очень нужна помощь. Консультация. Можем мы с тобой встретиться после... - юноша запнулся: "после работы" в их случае не имело точного времени. - Ну, когда будет возможность?

Услышав описание девушки, Дегейр нахмурился.
- Тиш? Мартиша Кабистан? Она вернулась в Париж? О, мой бог! Значит, они снова поссорились, - протараторив это с видом заправской кумушки-сплетницы, Дегейр внимательно посмотрел на шефа.
- Конечно-конечно, - рассеяно пообещал он Эмильену, - я тебе все расскажу, когда мы его спровадим спать. Ты, главное, больше так его не серди! Тебе же самому от этого только хуже. А Тиш может занимать Трампа часами… тут вот как раз беспокоиться не…
Резкий окрик Дамьна заглушил остаток фразы.
- Огюст! Вы или делаете, как я сказал, или можете распрощаться с вашей должностью и работой в хоть сколько-нибудь приличном месте. Я дам вам такие рекомендации, что вас ни одна уважающая себя компания на работу не примет!
Дегейр хмыкнул.
- Еще один кандидат на вылет, - вздохнул он. – Вот поражаюсь я вам, неужели так сложно понять, что находясь в одной клетке с разъяренным тигром, лучше не делать резких движений?..
Выдав очередную тираду коротких инструкций, Гийом отключил телефон и, сделав несколько шагов в сторону Дегейра, бросил трубку ему. Явно привычный к подобным штукам Дег поймал ее на лету и, слегка кивнув, унесся из комнаты, хлопнув дверью.
Дамьен остановился напротив Эмильена, разглядывая его сдержанно и сухо.
- Ну и что мне с вами делать, месье Гюра? – холодно поинтересовался он. - Вы в состоянии работать? Или вас лучше отправить домой?..

Так вот оно что, не одному Эмильену Дамьен тигром кажется. Лучше всего не лезть в клетку к тигру, если подумать. А если уж обнаружил себя в оной, поскорее выбираться оттуда. Юноша с сожалением посмотрел вслед удаляющемуся Дегейру, секунду поразмышлял над "спровадим его спать", а затем повернулся лицом к шефу, инстинктивно дернулся и отшатнулся назад, когда тот приблизился. Сейчас он бы однозначно ответил на вопрос, боится ли он Дамьена. Но уже никто не спросит. Эмильен настороженно смотрел в лицо начальника, пытаясь сообразить, как ответить. Можно прикинуться слабаком и спокойно отдыхать дома. Дамьен не любит слабаков. Может, тогда оставит в покое?..
Ага, жди!
"Не делайте со мной ничего - и я точно буду в состоянии работать!"
Взгляд Эмильена стал злым. Зато он взял себя в руки.
- Если вы считаете, что я не в состоянии работать на вас, не стоило брать меня на работу, - нагло ответил он, посчитав, что хуже уже не будет. "Ох, да пусть уже делает со мной, что хочет. В отдел перебирания бумажек? Да запросто! Хоть орать не будет, да и видеть его не придется".

Гийом неожиданно опустил глаза. Взгляд из-под тяжелых полуприкрытых век казался задумчивым и обращенным к чему-то далекому, почти недостижимому.
- Иногда мне кажется, что не стоило, Эмильен.
Задумчивая фраза, похожая на темную воду, хоронящую в глубине множество недосказанностей, осталось только забросить в нее удочку и вылавливать тени прошлого. Ги поднял глаза на Эмильена, глядя на него в упор. Глаза в глаза. Так, чтобы связать души невидимой нитью взгляда.
«И зачем тебе понадобилось все испортить?» Гийом давно хотел задать этот вопрос. Он вертелся в его голове назойливой занозой и в тюрьме, и после. Он придумывал тысячи объяснений, но внутреннее чутье или жажда самообмана подсказывали, что за поступками юноши скрывалось что-то большее, чем примитивные мотивы.
Он задаст этот вопрос, но не раньше, чем Эмильен пройдет те круги ада, которые Гийом ему приготовил.

***
Встреча с Трампом прошла как по маслу, в противовес тому, чего можно было бы от нее ожидать. Дамьен, изучивший накануне рынки недвижимости, начал с того, что спокойно по косточкам разобрал корпорацию мистера Трампа, указав ему на тех людей в совете директоров, от которых Дональду нужно избавиться, если он хочет вернуть себе контроль над организацией. Недостатки, достоинства и особенности отельного и строительного бизнеса по всему миру складывались в стройную картину, пока Дамьен рассказывал об этом. Несколько раз он спутал названия и один раз цифры, и Эмильен смог легко его поправить. Через какое-то время Эмильен понял, что Гийом подводит мистера Трампа к решению продать часть бизнеса за приличную, но не слишком высокую цену. Дамьен убеждал ненавязчиво, можно сказать, деликатно, словно случайно вбрасывая в разговор нужные факты, и Эмильену удалось, поняв задумку шефа, шустро ориентируясь в данных на планшетнике, найти дополнительные аргументы. К концу разговора мистер Трамп поблагодарил за беседу и сказал, что с удовольствием унесет отсюда множество новых и интересных идей и свяжется с Гийомом по поводу продажи части корпорации послезавтра.
Цель была достигнута. Эльза проводила высокого гостя, нежно распрощавшегося с Тиш, а Гийом обернулся к Эмильену, слегка недоверчиво и иронично.
- Хорошо, что вас научили обращаться с информацией, месье Гюра, если бы вы еще и этого не умели, мне, пожалуй, пришлось бы сделать из вас горничную, признавая вашу неспособность к интеллектуальному труду, - прохладная ирония сквозившая в тоне слегка сбивала с толку.
- Впрочем, вы неплохо справились для первого раза, - Ги скользнул рукой под пиджак юноши, пробегаясь пальцами по талии.
Мартиша, зайдя за стойку бара и внимательно наблюдая за ними, достала 2 стакана и поставила напротив Эмильена и Гийома.
- Он был великолепен, Эмери, признай это. Сыграем в рулетку, - Мартиша достала с полки бутылку с сиропом и другую – с крепким коньяком того же цвета. Она разлила жидкости по бокалам, и быстрыми движениями перемешала их.
- Ничего сверхъестественного, - отозвался Дамьен. Пальцы шефа один за другим скользнули под ремень брюк Эмильена, неторопливо, но настойчиво поглаживая ягодицы.
Мартиша пододвинула к ним бокалы.
- Пейте залпом – за успех начинания.

Видеть вживую Дональда Трампа было странно, впору брать автографы. А с кем еще он сможет повидаться, если останется секретарем Дамьена? Ну, эксцентричный начальник, подумаешь, зато сколько возможностей! К тому же Эмильен был приятно удивлен, что его скромного опыта хватило, чтобы достойно оправдать свое присутствие на встрече.
Ладно, он был просто ужасно собой горд! И уверенности прибавилось, и расслабился, наконец, когда все начало получаться. Эмильен улыбнулся своеобразной похвале шефа, но промолчал. Он и сам знал, что не дурак, просто эти штуки с домогательствами и наказаниями Дамьена выбивали из колеи. Как сейчас - снова - ну, зачем он это делает? Да еще на глазах у постороннего человека. Надо было ремень потуже застегнуть, чтобы рука не пролезла. Эмильен попытался мягко, но настойчиво отодвинуться. А когда не получилось, зло зыркнул, подхватил свой бокал и опрокинул в себя, отчаянно надеясь, что это будет именно алкоголь. Н-да, дожил... Начал вредить себе назло кому-то. На глазах слезы выступили, до того забористый коньяк оказался.
- Ох... - Эмильен задышал ртом. От желудка по телу растекалось тепло и помутнение. Не самая светлая мысль - пить в первый рабочий день на голодный желудок. Зато стало совершенно пофигу на чьи-то там руки в своих штанах.

Мартиша подмигнула Гийому.
- Ты мой должник, Эмери. Вам точно нужно было что-то горячительное, чтобы подогреть отношения. – Тиш, облокотившись о стойку бара, разглядывала их с интересом патологоанатома.
Ги чуть кивнул, допивая янтарную жидкость. Он перехватил юношу за талию и пересадил к себе на колени, крепко прижимая его к себе. Он осторожно уложил голову Эмильена себе на плечо, слегка развернув за подбородок. Холодные пальцы легко пробежались по губам и скулам юноши, быстро расстегнули рубашку и огладили грудь и живот, слегка подразнили сосок, и соскользнули вниз, окончательно избавляя Эмильена от рубашки, которая упала на пол с беспомощным шуршанием.
Ги кивком головы указал Мартише на дверь, и женщина ее заперла.
Он неотрывно смотрел в глаза Эмильену непонятно-голодным взглядом, впрочем, этот странный голод слегка прикрывала дымка спокойствия. В полумраке бара глаза мужчины казались вишневыми, но в этот раз в них не было зловещих отблесков, скорее спокойное, затаенное наблюдение, может быть, даже любопытство.
Руки привычно легли на талию юноши, но что-то его остановило. Было что-то странное в этом моменте, что-то неуловимо настораживающее. Тело Эмильена, каждую линию которого он знал наизусть и представлял себе в подробностях, пока коротал скучные часы в суде и по тюремным камерам, теперь это тело казалось незнакомым и чужим. Гийом нащупал выступающую слева от пупка юноши подвздошную косточку, и, наклонившись, сначала легко прихватил ее зубами, постепенно сжимая их. Боль нарастала поэтапно, с каждой долей секунды. Короткий взгляд исподлобья, последовавший за болезненным укусом, показался Эмильену испытующим. Ги отстранился, и поставил юношу на ноги перед собой.
- Отойди на свет и пройдись, - холодный четкий приказ, и глаза полные напряженного любопытства и чего-то еще, ядовитого, недоверчивого и пугающего.

Голова кружилась, кружилась, или это мир вокруг затеял хоровод. Эмильен скорее растекся, чем сел на чужие колени, было тепло. Почему в этом офисе так любят распахивать окна и выхолаживать кабинеты? Голова опустилась на плечо мужчины и без его помощи. Как же это его так повело от одного стаканчика коньяка? Хоть бы не стошнило еще. Прямо на шефа, хе-хе.
О, Дамьен снова переключился на нежности. Наверняка, ненадолго. Надо насладиться, пока не вернулась боль. Хотя какая уж тут боль под таким допингом?
Эй, куда, опять рубашка виновата? Я за нее Дегейру еще денег должен? Только бы не порвал опять... пусть лучше снимет, и правда. Юноша мутно посмотрел в глаза шефа. Самое паршивое, что, несмотря на его эксцентричность и садизм, Дамьен оставался кумиром, образцом для подражания. Он... нравился. Как человек, чья воля и целеустремленность создали... как же это... империю! Мысли путались. Было бы хорошо так оставаться, чтобы кто-то гладил и, может, целовал. Как жаль, что Дамьен затаил злость на Гюра. Лучше бы у них в прошлом было что-то хорошее, а не плохое.
- Ох, - он вздрогнул от укуса, обиженно глянул на мужчину. А через секунду брови удивленно дернулись. - П-пройтись? Это как... лошадь по кругу? - тепло объятия закончилось, Эмильен поежился, поискал глазами рубашку. Ой, она на полу валяется, испачкается же, надо поднять. Юноша покачнулся, опускаясь на колени, машинально уперся ладонью в бедро сидящего шефа.

Гийом положил руки на плечи Эмильену, поднимая его. Глаза шефа сверкали насмешливо и хищно.
- Эта вещица не стоит твоего внимания, mon cher, - пальцы Гийома твердо легли на талию Эмильена и прошлись снизу вверх и обратно, он остановил руку спокойно положив ее на шею юноши. Гийом наклонился к нему и принялся неторопливо покрывать поцелуями его плечи и ключицу. Холодная ладонь слегка сжала шею Эмильена. Гийом хрипловато прошептал ему на ухо темным, полным желания голосом:
- Ты такой хрупкий, Эмильен… Кажется, еще чуть-чуть и ты разобьешься, как фарфоровая статуэтка, - властные, жестокие нотки в голосе сплетались с темными бархатистыми, ласкающими. Руки Дамьена скользили по телу юноши, жарко и ненасытно сжимая его бока, грубо надавливая и снова легко скользя.
- Не могу понять, чего мне хочется больше – сломать тебя или пронести тебя бережно по жизни, как драгоценность… - Ги нес сладкую чушь, к которой обычно прислушивались женщины, наблюдая внимательно за реакцией Эмильена. Его мальчик никогда не страдал налетом романтики – он бы посмеялся над подобным бредом, не восприняв его всерьез. Какая-то странная легкость овладела всем телом мужчины. Он прижал к себе юношу, и накрыл его губы своими, жестко вторгаясь в его рот языком, раздвигая губы, глубокими резкими движениями проникая внутрь. Странный жар охватил его и легко, как огонь, перекинулся на юношу. Дьявол! Он, кажется, догадывается, что происходит… Он на секунду отстранился от Эмильена и хмуро глянул на Мартишу, которая приподняла бровь в ответ на его взгляд и чуть кивнула утвердительно.
- Ведьма, что ты мне подсыпала?!
- Ты и сам знаешь… самое сильное из всего моего арсенала. Вы на сегодня свободны, месье Дамьен, ибо больше работать не сможете, - почти пропела Тиш.
- А ему? – Дамьен зло сверкнул глазами на женщину и указал кивком головы на Эмильена.
- Ну, твоей страсти хватит на вас обоих. Но если что – я же рядом, могу помочь и юной синеглазке с налаживанием отношений.
Ги забыл, что из рук Мартиши лучше вообще не принимать напитков. Или нет, он лгал себе, что забыл. Просто захотелось отпустить себя, отбросить условности и отложить мысли в сторону. Остаться наедине с инстинктами и тем, о ком он так часто думал все это время. Медленно и неторопливо желание растекалось по всему телу, вытесняя все лишние мысли. Гийому казалось, что он слышит, как шелестит в венах его кровь, распространяя отраву. Что теперь будет с ним и Эмильеном и куда заведет его темная дорога его страстей – неизвестно. Он привычно прокрутил в уме варианты событий, картинки всплывали в его сознании и блекли. Остановился на одном, особенно заманчивом, и, прикрыв глаза, вернулся к поцелую.

"Хрупкий... Пронести как драгоценность... О чем он вообще? Мы едва знакомы..." - мысли всплывали и тонули. Тепло чужих рук вернулось, и Эмильен просто поплыл по течению, слегка покачиваясь на волнах. Вряд ли его могло настолько унести с одного бокала, просто он позволил себе уплыть от реальности, слишком непонятной и пугающей. Сжавшиеся на шее пальцы... это ничего, это пройдет, такое уже было. Если бы Дамьен хотел причинить вред - уже давно бы... столько шансов было. А он... не причиняет. Хотя хочет. И не хочет одновременно. Он сегодня целый день то атакует, то спасает Эмильена, никак определиться не может. Какой странный человек. Эмильен не знал, что отвечать ему, просто смотрел в лицо, пока поцелуй не заставил закрыть глаза. Целовать мужчину... по-прежнему необычно. Легкий запах мужского парфюма не дает забыться, представить себе кого-нибудь другого. Да и зачем? Сердце сильно билось, отдаваясь в висках. И за что ему... все это?
Дамьен за что-то наворчал на женщину. Ой, а она все время была здесь? И все видела? Щеки юноши залило пунцовым. Он спрятал лицо на плече Дамьена, прижимаясь к нему в поисках тепла... и, наверное, защиты. Это почти инстинкт.
- Не надо мне помогать, - буркнул он, вырвав из контекста чужого разговора намек на себя любимого.
Дамьен снова поцеловал его... и юноша затрепетал, отвечая, впившись пальцами в его плечи: страх велел оттолкнуть, однако... они сегодня столько раз качались туда-сюда, хотелось уже определенности. Чем больше ждешь, тем страшнее. От Дамьена шел жар. Эмильен тревожно вгляделся в его лицо - и приложил ладонь ко лбу. Может, он просто заболел и потому такой злой с утра? А теплая ладонь продолжила путь по скуле, пальцы машинально пригладили волосы, затянутые в хвост, прочертили ласковую линию по шее и легли на плечо. Так до странности интимно... Дамьен вел себя так, будто их связывает нечто важное. Бесконечное удивление происходящим отражалось на лице юноши, смешивалось с испугом в широко раскрытых глазах. Он не понимал...
- Я не хочу подвести вас.
...что и зачем происходит.
- Хочу стать... достойным...
Снова невпопад.
- Нет...
Не те слова, никак не уловить правильный смысл.
- Хочу, чтобы вы не сердились, - покаянно выдохнул он, опуская голову на плечо мужчины. - Простите...

Прикосновение ладони ко лбу, такое детское и наивное, вызвало усмешку.
«Ты полагаешь, у меня жар? Да я горю в аду с тех пор, как мы впервые встретились…» Что за злая, издевательская забота? Неожиданная и нелепая. Ах да, он опять забывает, что месье Гюра видит перед собой совершенно иного человека, не того, с кем он расстался в прошлой жизни.
- Не сердиться и простить?! Ты думаешь, я могу?! Даже если бы и хотел… – в приглушенном хрипловато-страстном голосе проскальзывали холодные злые ноты. Эти неясные интонации, как мерзкие карлики из ночных кошмаров, выпрыгивали из речи Дамьена и вонзали острые коготочки в Эмильена – болезненно и несправедливо. Мерзким тварям не за что было ему мстить! Ги наклонившись слегка прикусил золотистую в свете лампы кожу юноши у самого основания шеи и медленными глубокими поцелуями прошелся по тонкому плечу.
- Я что, по-твоему, ангел?! – Гийом неожиданно жестко впился зубами в ключицу, словно нащупывая кость под кожей и мышцами и желая вытянуть ее наружу. Боль, ярко полыхнувшая при укусе, превратилась в тягучую и ноющую. Гийом подхватил на руки юношу и бесцеремонно уложил его на барную стойку, попутно избавляя от лишней одежды. Брюки полетели вниз вслед за сбитыми стаканами, вызывающе звякнула пряжка от ремня.
- А вы не хотите в отель? – насмешливо намекнула Тиш, слегка отступая.
Гийом положил руку на плечо Эмильена, придавливая его к поверхности и удерживая на тот случай, если юноше взбредет в голову, что он попал в неловкое положение и что пора уносить ноги. Взглянув на Тиш исподлобья мрачно-давящим взглядом, Гийом протянул ей телефон.
- Звони Бертрану, пусть пришлет Поля к выходу номер 2.
Хитро сощурив глаза, Тиш бросила, отходя к двери:
- А ты неплохо держишься для накаченного наркотой… - голос Тиш звучал обиженно и вкрадчиво.
Ги бросил на нее короткий насмешливый взгляд.
- Лежи смирно, - тихо, но безапелляционно скомандовал он Эмильену, освобождаясь от галстука и одним резким движением сбрасывая с плеч рубашку. Рука шефа соскользнула с тела юноши, пробежавшись напоследок почти незаметными ласковыми касаниями по груди.

Эмильен обиженно вскрикнул, попытался отпихнуть от себя кусачие зубы вместе с головой, которой те управляются. Боль стала отголоском душевного негодования на незнание своей вины, весьма органично вплетаясь в ядовитую смесь прочих эмоций. Дамьен вынуждал сожалеть о каждом шаге, начиная с того, который привел юношу в эту компанию, и закачивая своими случайными словами, неизменно вызывавшими злость шефа. Ему что, вообще молчать? Не зная своей вины, он постоянно будет попадать! Будучи разложенным вдоль неудобной узкой столешницы и вдобавок имея лишнего свидетеля, Эмильену уже не так хорошо жалелось Дамьена, как минуту назад. Дурман опьянения стремительно отступал прочь, оставляя его наедине с головной болью и ужасом грядущего. Слова Мартиши, наконец, достигли его ушей, понимание переросло в панику. Наркотик? Она не тому его подсыпала! Бесконтрольный, Дамьен сорвется с катушек и может сильно навредить. "Может даже убить", - шепнул внутренний голос.
- Н-нет, пожалуйста, я не... не хочу... - почти прорыдал он, совершенно не готовый к этой части своих "обязанностей" при шефе. Он надеялся, будет время до вечера, а там, как знать, что-то изменится. Дамьен продолжил раздеваться, лишая Эмильена последней надежды на побег во время перемещения к машине, если он правильно понял приказ Мартише. С понималкой сейчас вообще было все плохо. Он часто дышал в оцепенении страха, широко распахнутыми глазами следил за мужчиной, вжимаясь спиной в барную стойку. Руки подрагивали, когда он выставил их вперед, намеренный не подпустить к себе. Одно дело - поцелуйчики, обнимашки, и совсем другое - вот ЭТО. Картины, виденные в интернете совсем недавно, отчетливо всплыли перед глазами, порождая всплеск противоречия. Вряд ли теперь Дамьен ограничится взаимным минетом, по лицу видно, укусами он тоже не ограничится! Еще немного - и Эмильен начнет сопротивляться всерьез, отбиваться по-плохому, огребет, конечно, по голове - и кому это надо?
- Месье Дамьен, это же... это неправильно... Я же никогда... - пытался он высказать отрывочные мысли, метущиеся в голове.

Мартиша, посмеиваясь комментариям своего незримого собеседника на том конце провода, щелкнула по выключателю, приглушая свет.
- Шшшш, - Гийом склонился над юношей, касаясь губами его губ, легко и почти нежно. Их тела соприкоснулись, и на мгновение Эмильен ощутил жаркое напряжение мужчины, словно дикие огненные волны прокатывались под кожей, пробегались по мышцам и таяли, отпускали. Гийом смотрел на него немигающим взглядом, темным, внимательным, ночным, в глубине которого то и дело проскальзывала опасная страсть. Она никуда не ушла, просто притаилась.
- Расслабься, я не причиню тебе вреда, пока мы тут. Обещаю.
Рука мужчины легла на лодыжку юноши и заскользила вверх по ноге, сгибая ее в колене и ставя ступней на стол.
Вторая рука мужчины тяжелым грузом легла на живот юноши, спокойно и уверенно.
- Мы просто поиграем немного, и я не сделаю ничего против твоей воли, договорились? - бархатный голос звучал успокаивающе, в его мягких, обволакивающих звуках хотелось утонуть, хотелось ему довериться, и тревожно-похотливые искры в бардовых глазах куда-то попрятались.
Тиш неслышно подошла к ним и уселась на один из высоких стульев, наблюдая.

Как... ему это удается? Кнут и пряник - любимый метод Дамьена. Видимо, пришла пора пряника. Эмильен не купится на это... нет, не купится...
Надо же, купился!
Тело начало расслабляться, Эмильен едва не задохнулся от накатившей волны проникавшего в него чужого возбуждения. Однозначно чужого, не своего, ведь этого не может быть! Но Дамьен так дьявольски харизматичен, напрочь подавляет волю... "А я такой слабак". Плюс еще "не сделаю ничего против твоей воли" шибануло по мозгам, ведь именно это юноша хотел услышать еще утром. Наверняка он врет, но так приятно обмануться. Пока снова не стало больно... и горько, что доверился... Было так заманчиво спрятаться за концепцией наказания за грехи отцов, но на практике тело не желало принимать боль, даже реальная вина вряд ли заставит не дергаться. Сколько еще он сможет себя обманывать?
- Пока мы тут? - хрипло уточнил Эмильен, глянув на Дамьена слегка замутненными глазами. Тревога залегла в складке между бровей.
Как вообще к такому могло прийти? Он ведь приехал в Париж работать, приобретать опыт... не такой, нормальный. Эмильен отвернулся в другую сторону, чтобы не видеть ни Дамьена, ни Мартишу, не вздрагивать, ловя краем глаза ее движения, не позволить мужчине видеть в своем лице уязвимость. Его сознание было где-то далеко за гранью стыда, наоборот - наличие свидетеля вроде как обезопасило эти "игры" с Дамьеном. Конечно, потом ему еще припомнят, скользкие взгляды, сальные намеки. "Все, что вы делаете сейчас, - против моей воли, как насчет прекратить?" Но Эмильен не мог заставить себя говорить. А может, Дамьен, распалившись, будет так же нежен, как утром в ресторане? Тогда все было не так уж плохо. По крайней мере, он забыл о своем крестовом походе против Гюра и просто... ну, они же кончили там, оба, причем Эмильен был первым, и если бы сам не проявил инициативу, то Дамьен мог и не вставить член ему в глотку. То есть... все-таки заботится? Эмильен завис в своих сомнениях где-то на границе между возбуждением и ужасом.

Гийом пожал плечами на фразу юноши и утвердительно кивнул. Чего тут неясного? Пока он еще может себя контролировать, они останутся тут, потом уедут к Бертрану, а там видно будет.
Ги, взяв в ладони лицо юноши, слегка приподнимая его голову, поцеловал его губы, коротко лизнул их и вторгся языком внутрь, жадными резкими движениями настойчиво лаская язык Эмильена, пробегаясь кончиком языка по нёбу и снова выскальзывая изо рта. Поцелуй был долгим и чувственным, у него был свой ритм, затягивающий и нарастающий, как стремнина реки, уносящий все дальше от реальности.
Гийом неожиданно прервался, вглядываясь в лицо Эмильена, выхватывая темными, полными желания глазами его глаза, нос, линию подбородка, тени скул, словно стремясь запомнить, зарисовать его в своей памяти и остановить время.
Всего несколько секунд после бешенного поцелуя длилось это молчаливо-напряженное разглядывание, а потом Гийом резко выпрямился, и, решительно обогнув стойку, замер над Эмильеном.
- Закрой глаза, - тяжелая ладонь, горячая и жесткая, опустилась поверх век юноши. Немного позже Ги позволит ему наблюдать, пока же – так будет лучше.
Приглушенный свет падал золотистыми и медными полосами на тело юноши, странным образом напоминая веревки. Запутавшееся в паутине света тело… Ги заворожено наблюдал за сплетением лучей.
Пробежавшись в раздумье свободной рукой по бутылкам в баре, Гийом легко подхватил одну из них и, отвинтив крышку, слегка наклонил над телом юноши. Древесно-ореховый запах тяжелого алкоголя заполнил комнату. Янтарная струя дорого бренди ложилась концентрическими кругами вокруг пупка юноши, перечеркивая полосы света. Прохладная жидкость растекалась по телу Эмильена, слегка щекоча стекала по бокам. Ги переместил бутылку, рисуя такие же круги вокруг сосков мальчика и пересекая плавными волнистыми линиями его ключицы, наблюдая, как алкоголь растекается по телу, про себя отмечая, что его мальчик еще надолго сохранит этот странный тяжелый запах, впитывающийся в кожу.

Эмильен бы и сам закрыл глаза, а тут еще и приказ - в общем, с удовольствием. Ему начало казаться, что с поцелуями Дамьен передал ему наркотик, потому что теперь горело и собственное тело, было чудесно скрыть свою беспомощность и зависимость под сомкнутыми веками. Но перед глазами все равно оставался напряженный темный взгляд мужчины. Почему он так смотрит всегда? Что в Эмильене есть достойного таких взглядов? И таких прикосновений...
Эмильен вздрогнул, вцепился в края стойки и мотнул головой, но глаз не открыл и ничего не спросил. Запах алкоголя ударил в ноздри. Зачем это? Он же не собирается... От мимолетной фантазии стало жарко, а струи охлаждали тело, растекались по столешнице, трусы противно намокли, хотя, наверное, это меньшая из проблем. Скорее по наивному любопытству, чем умыслу, Эмильен поднял руку, провел пальцами по центру груди и коснулся ими губ, пробуя на вкус то, чем его испачкали.

- Если ты еще алкоголь добавишь… - с сомнением проворковала Тиш. Бутылка стукнула о столешницу, и Дамьен убрал ладонь с глаз юноши, скользнув ей на плечо, слегка сжимая его.
- Замолчи, - хрипловато-резко бросил мужчина.
Наклонившись, он собрал губами капли, стекавшие по боку юноши, пробежал языком по его ребрам, разрушая круговой растекающийся рисунок. Гийом слизывал капли с тела, то очерчивая самым кончиком языка мышцы Эмильена, то пересекая дорожки от растекшейся жидкости всей плоскостью языка. Вкус бренди смешивался со вкусом юного тела, делая этот момент вдвойне опьяняющим. Он прошелся чередой глубоких поцелуев по груди юноши, короткими дразнящими прикосновениями языка, похожими на легкие удары, поиграл с его сосками, неторопливо и аккуратно вылизал грудь, ловя и смакуя вкус. Горящие глаза мужчины то и дело поднимались на лицо юноши, выхватывая его выражение, и взгляд их был тяжелым и развратным, он притягивал и не отпускал, заражал неясной страстью, каким-то темным томлением, и настораживал. Словно один раз отдавшись удовольствию, ты уже навсегда изменишься, не сможешь вернуться к привычному существованию.
Остановившись на уровне талии Эмильена, не выходя из-за высокой стойки бара, на которой лежал юноша, Гийом оторвал его от поверхности стойки, просовывая под него руку и слегка приподнимая. Второй рукой он спустил трусы на бедра, и, согнув ноги юноши в коленях, поставив их ступнями на стойку рядом, окончательно избавился от этой раздражающе-ненужной части туалета. Он столкнул ногу юноши с барной стойки, внешней ее стороны, позволив ему упереться стопой в стоящий там высокий стул, и, оглядел раскрывшуюся для себя картину. Было жарко. Огненные бесенята в крови продолжали свои пляски.
Ги очертил языком пупок юноши и, переместившись, коротко и торопливо поцеловал его в губы, чтобы снова разделить с ним вкус алкоголя. Затем принялся вылизывать его живот то длинными медленными, то короткими быстрыми движениями самого кончика языка. Он словно старался перенести огненную пляску на Эмильена. Выписываемые фигуры становились все более замысловатыми, а движения более быстрыми. Пару раз Ги мимоходом прихватил мышцы зубами, но боль быстро потонула в странной, будоражащей ласке. Его рука с нажимом заскользила по внутренней стороне ближайшего бедра Эмильена, раскрывая его еще больше, и охватила тяжелой ладонью член мальчика, слегка сжав его. Неожиданно Ги остановился.
Бардовые глаза смотрели насмешливо, становясь то томными, то гневно-страстными. Эмоции пробегали по ним тенями, надолго не задерживаясь. Дыхание мужчины страстно сбивалось.
- Чего бы тебе хотелось, Эмильен? – хрипловато-страстно произнес он. – Скажи, чего тебе хочется, и, возможно, я дам это тебе.

Да, можно было догадаться, что последует дальше. Но не надеяться, не ждать, не желать... Эмильена никогда не облизывали прежде. Он на личном опыте убедился, что это... ох!.. Дыхание сорвалось, он выгибался навстречу жаркому рту, короткие стоны срывались с губ с горячими выдохами. Он все еще держал глаза закрытыми, и язык мужчины будто не кожи касался, а обнаженных нервов, заставляя извиваться и дрожать. Эмильен забыл о своих страхах, он понял это, когда очередные укусы отозвались в теле приятным покалыванием и совершенно не сбили накал возбуждения. Значит, может быть и так?..
Член напрягся, требуя внимания, и юноша из последних сил боролся с бестактным желанием сжать себя в ладони. Впрочем, Дамьен справился за него. Юноша выгнулся всем телом, распахнув невидящие глаза, потрясенный охватившим его желанием. Оно смело все, что плавало в голове юноши с утра, оставиви его наедине с ужасным пониманием - все это время он ждал и хотел, чтобы Дамьен разложил его вот так и выполнил, что обещал. И дело не в страхе или добродетели, просто лишиться по чьей-то милости воли к сопротивлению - отличное оправдание для не в меру любопытных и порочных натур. Он перевел мутный взгляд на Дамьена, словно увидев его впервые, удивленно осознал, что тот возбужден еще больше, но сдерживается, даже странно, какими усилиями. И то, что они оба мужчины, не отвращает, а наоборот: вызывает сочувствие. Эмильен поднялся на локтях, ладони разъезжались на мокрой столешнице. Зато ему открылся такой вид на развратного себя, что щеки юноши из розовых стали алыми. А вот у Дамьена мускулистый торс, такой... идеальный, как с рекламных афиш, его хочется... "...погладить? Что? О боже, до чего я докатился?!" Но тело словно обрело собственный разум, вступивший в ожесточенный спор с тем налетом из глупых мыслей, который люди называют своим сознанием.
- То, что мне хочется, сейчас некстати, - хрипло ответил юноша. Облизнул пересохшие губы. А если забить на приличия и просто отдаться моменту, эмоциям, удовольствию и умелым рукам мужчины? - Я хочу... - он зажмурился, преодолевая себя, и сипло выдавил, - ...зайти дальше. С вами.
Вот, наконец, сказал. Было страшно. А ему так надоело бояться неведомого, придумывать себе невесть что. Будь что будет, Дамьен не станет вредить не потому даже, что обещал, а потому, что Эмильен не на один раз игрушка, таких берегут. Так что... была ни была. Все равно не миновать этот омут - лучше сразу и с головой! Он рискнул открыть глаза.

Тиш присвистнула и усмехнулась.
- А он у тебя смелый….
Гийом бросил на нее мрачный взгляд.
- Напротив, Эмильен, - взгляд его, разгорающийся и темный с то и дело мелькающими острыми искрами, вернулся к юноше, голос стал более хриплым и жарким, в каждом слове сквозило сдерживаемое возбуждение, - твои желания… как нельзя кстати, и, к тому же… полностью совпадают с моими… - дыхание прерывалось. Хотелось взять мальчика прямо сейчас, прямо здесь, отбросив все условности и пожелания.
Дамьен нарочито медленно прошелся пальцами по яичкам Эмильена, огладил, слегка надавливая, дырочку и сжал ягодицу.
- Что там у нас с машиной? – жестко и отрывисто поинтересовался он.
Тиш, пожав плечами, глянула на телефон.
- Можете собираться, мальчики. Поль уже здесь.
Гийом коротко коснулся губами губ Эмильена, глядя на него властно и требовательно.
- Не трепыхайся и не кричи, - предупредил он, вытаскивая из-под барной стойки льняное полотенце и обворачивая его вокруг бедер Эмильена. Этот обрывок ослепительно белой ткани на бедрах юноши выглядел соблазнительней любого нижнего белья, сзади края его едва прикрывали ягодицы, а спереди под тканью четко читались очертания твердого стояка юноши. Гийом крепким узлом завязал концы полотенца на бедре юноши и подхватив его под колени и под спину, поднял его на руки, хмыкнув что-то ироничное о том, что кому-то пора на диету.
Голова слегка кружилась от возбуждения и, видимо, наркотиков. Что-то на этот раз Мартише не то подсунули. Нужно было скорей добраться в отель и выпустить, наконец, эту злую энергию, которая так мучила его.
Тиш молчаливо наблюдая за ними с некоторой завистью, открыла потайную дверь, которая обнаружилась за одной из деревянных панелей.
Гийом быстро вышел, как есть, не утруждаясь возвращением на место традиционных предметов одежды и крепко держа Эмильена на руках, в темный узкий коридор.

Ох, уж эти комментарии со стороны! Эмильен недовольно покосился на девушку и снова уставился на Дамьена. Хм, а ведь тот исказил смысл ответа: первые желания юноши были связаны совсем не с сексом, а все с тем же интересом к их совместному прошлому. Но надо же когда-то учиться не повторять ошибок. Он еще докопается до правды, будет рыть, как такса крысиную нору, пока не узнает все и скоро.
- Ох, - он вздрогнул, прикосновение к анусу стало неожиданным, на миг показалось, его отымеют прямо тут. С Дамьена станется. Не таким бы Эмильену хотелось видеть свой первый раз с мужчиной. Хм... не то, чтобы он прямо всю жизнь мечтал об этом, но раз уж придется - пусть будет наедине и "по обоюдному".
- И не собирался, - тихо буркнул он в ответ на приказ не трепыхаться. Они что, так и поедут... без одежды то есть? Видимо, да. Тряпка на бедрах казалась насмешкой над приличиями. Какой-то Тарзан, ей-богу! Дамьен хоть в штанах.
Ничего себе, он сильный, поднял и почти не поморщился. "Ой, подумаешь, вешу... с этими стрессами отощаю за неделю, порадуетесь". Эмильен машинально вцепился в чужие плечи, чувствуя мимолетное восхищение и облегчение, что они, наконец, удалятся из офиса. Там слишком много людей... слишком много случайностей.
- Я вообще могу и сам идти, - заикнулся было Эмильен, но прикусил язык: без обуви можно наступить на какой-нибудь продукт цивилизации вроде гвоздя или осколка. И сексуальное приключение закончится в больнице. Хотя оно и так может там закончиться - вот Дамьен еще немного потерпит, наркотик свихнет ему мозги - и садистская натура оторвется на теле юноши по полной.

Из-за оббитых черной тканью стен коридора, по которому они шли, долетали голоса мужчин и женщин, обсуждавших офисные сплетни и дела компании. Слышимость тут была настолько четкой, словно все эти люди невидимыми призраками присутствовали с ними рядом и почетным эскортом провожали их, отстав разве что на шаг. Коридор был длинным и несколько раз поворачивал.
Гийом наклонился к юноше и насмешливо и слегка хрипловато обронил:
- Трофеи сами не ходят, mon ami.
Из-за стены раздался визгливый голос какой-то женщины «Вы что-то сказали, месье Франс?» - «Нет, мадам» - откликнулся покаянно мужчина. «Нет, вы сказали. Что-то о трофеях. О, это ваше чувство юмора…» Разговор остался позади, а Гийом, усмехнувшись, ускорил шаг.
Наконец, они добрались до лифта.
Непривычно жаркие пальцы Ги сдавили бедро Эмильена.
- Вызывай его, Эмильен, - в хрипловатом голосе шефа звучала ирония. – У меня, как видишь, руки заняты.

Было забавно узнать о тайных переходах в офисе, позволявших тайно подслушивать разговоры сотрудников. Может, вот как Дамьен держит всех в страхе? Хотя ему для этого хватило бы фирменного взгляда. Кто-нибудь еще видел его таким, как сейчас: раскравневшимся, взъерошенным, с лихорадочно сияющими от возбуждения глазами? Его сила, его желание, его искренность намерений - все это необъяснимо притягивало Эмильена, вызывая ответное влечение. И бесконечное потрясение, что он, натурал без страха и упрека, вообще способен хотеть мужчину. Однако, решившись идти до конца, Эмильен был склонен поторопить события. Поэтому он сам потянулся за поцелуем, едва представился случай. В лифте. Дамьен перехватил его поудобнее, наверняка, руки уже ныли от веса, Эмильен подтянулся, перебрав руками по напряженным плечам мужчины, ближе к его лицу - и робко поцеловал в уголок губ. Натолкнулся на острый взгляд и смущенно отвел глаза. "Да, не терпится, сам ведь знает. И вообще - от извращенца слышу".

Гийом иронично поднял бровь на эту новую наивную попытку Эмильена привлечь его внимание. Он опустил Эмильена на ноги и тут же прижал его плечи к стене лифта, удерживая.
- Так я и не научил вас целоваться, месье торопыга, - насмешливая снисходительная фраза резанула слух.
Гийом поцеловал его мягко и глубоко, неторопливо проникая внутрь языком. Рука мужчины скользнула под ткань и сжала член юноши, лаская его в ритме поцелуя. Постепенно, ласки мужчины становились все жарче, поцелуй – все более лихорадочным и страстным, движения все убыстрялись, пока… не раздалась мелодичная трель лифта, оповестившая о том, что они приехали, и двери не открылись.
Лифт спустился прямо в подземный гараж, а темно-вишневая машина с открытыми задними дверьми ждала у самого лифта. Гийом с Эмильеном на руках забрался на заднее сиденье и автоматические двери тут же захлопнулись, словно обозначая еще одну перевернутую страницу жизни, ярким моментом оставшуюся позади. От водителя их отделяла перегородка из темного стекла, прикрытая задернутыми бежевыми занавесками. Ги устроил Эмильена у себя на коленях, походя целуя в плечо, слегка прикусывая.
- Я бы трахнул тебя прямо тут, или там, на стойке бара, Эмильен, - странная легкость путала мысли и ощущения, переплетала их в яркий клубок змей, соревновавшихся за то, кто больней укусит. Гийом прятал от себя прошлое, ухватываясь за свои ощущения от момента в жизни, от близости Эмильена, от тепла его тела под руками. Хотелось большего, хотелось повернуть вспять ход времени, хотелось просто быть с ним, ни о чем не задумываясь. Узнать его ближе, открыть ему себя… Нет, все эти желания приведут к тому же, к чему и раньше – к уязвимости и удару в спину. Только вот одного мальчишка не учитывает – новую личность Гийома свалить не так просто, как когда-то отличника-студента знаменитой Сорбонны. Теперь он сыграет с ним ту же шутку, ограничит их отношения только сексом, привяжет его к себе, сделает зависимым от близости, а потом…
Гийом зло улыбнулся своим мыслям. Руки мужчины ласкали тело юноши, пробегая по плечам и груди, скользя по животу и забираясь под тонкую ткань полотенца, прихватывали ягодицы. Глаза, затуманенные желанием, напротив, поблескивали зло и остро, пугающе.

А Эмильен был бесконечно далек от мыслей использовать Дамьена в каких-то коварных целях. Его больше занимала личная сексуальная эволюция: оказывается, есть в нем частичка "би", может, и правы ученые, оправдывавшие явление гомосексуализма в цивилизации людей. Немудрено, что при таком альфа-самце как Дамьен в остальных, включая считавшего себя самого "альфой" Эмильена, стремительно просыпались "омеги". Оставалось решить для себя дилему с унижением подчинения. Но, ввиду неугасающего возбуждения, эта проблема может решиться сама собой. Если Дамьен продолжит быть ласковым, подчиниться ему будет даже приятно. Наверное. Пусть будет таким, как в лифте. Эмильена буквально размазало всплеском желания, если б его не вдавили в стенку, он бы бесстыдно терся членом о чужое бедро. Или - о чужой пах, где выпирал ответный стояк.
Чудесно, в машине они оказались изолированы от водителя. Хотелось спросить, куда они поедут, но... в сущности, какая разница? Дамьен хочет секса, вряд ли он сделает это на публике. В темном салоне на миг всплыла ассоциация с похищением. Боже мой, это было только вчера?!
Руки мужчины снова отправились в путешествие по телу Эмильена, возбуждение сжигало способность мыслить. Гул мотора и легкое покачивание показали, что машина поехала. В окна юноша не смотрел, ему действительно стало плевать на все, кроме Дамьена здесь и сейчас. И какая разница, что их сюда привело? Положение было не слишком удобным, юноша поерзал, а потом поджал ноги и одним движением оседлал колени Дамьена, прижавшись к его паху своим. Да, так лучше, хотя теперь каждый ухаб на дороге заставлял Эмильена мелко вздрагивать. Горячие ладони тут же сжали его ягодицы, напоминая о грядущем. Эмильен то и дело проводил параллели с обычным сексом с девушками - все было иначе в этой ситуации. Руки Дамьена действовали властно, без колебаний и тем более робости. Однозначное заявление, а не призрачное обещание. Парню такой подход импонировал куда больше: все-таки секс - это секс.

Проявление инициативы не удивило Дамьена, скорей позабавило, вызвав жесткую усмешку. Его мальчик рвется в бой? Ну что ж, пока позволим ему это. Интересно, насколько он себе представляет то, что будет дальше? Гийом пробежался пальцами по члену юноши, нащупывая скрытые под кожей жилки и слегка надавливая кончиками пальцев, потом резко сжал рукой член, несколько раз подвигав вверх-вниз жесткими движениями, не отпуская тяжелой звериной хватки. Словно попасть в капкан твердо сжатых пальцев. Машина резко повернула, и Гийом отпустил его. Темные глаза наблюдали за Эмильеном изучающе, но с какой-то долей отстраненности, словно за подопытным кроликом. Да, они по-прежнему были страстными, и упиравшийся в юношу член, явственно ощущаемый из-под ткани брюк, кричал о том, что мужчина по-прежнему хочет его. Но эта странная холодная нота в его глазах настораживала.
Руки Дамьена не переставая щупали и сжимали ягодицы Эмильена или скользили по груди, слегка сдавливая и теребя соски. Время от времени Гийом рукой проходился по члену юноши или оглаживал пальцами дырочку, не проникая в нее, но странным образом задевая чувствительные места, отчего миллионы ярких искр рассыпались по телу Эмильена, – поневоле засомневаешься, натурал ли ты на самом деле или нет. Ги делала все, чтобы поддерживать в юноше тот же накал возбуждения, что и раньше.
Все было до странности по-другому. Не так, как ожидалось и планировалось, не так, может быть, как хотелось. Само тело мальчика казалось другим, но не менее жарким и притягательным, будоражащим фантазию. И он сам был совсем другим, словно их странная встреча что-то перевернула в его сознании. Эмильен ветром прошелся по его внутреннему миру, распахивая все закрытые и запертые двери. Он еще раз вгляделся в лицо юноши, и взлохматил его волосы. Он крепко сжал его в объятиях, придавливая к себе, и чуть двинулся ему на встречу, усиливая контакт.
- Так хочешь меня, месье торопыга, что совсем невтерпеж? – страстно хрипловатым голосом прошептал он ему на ухо. – А как же убеждение, что это неправильно? Растерял по дороге?

Ласковые руки Дамьена завладели сознанием Эмильена полностью и всецело, но даже того, что они вытворяли, становилось мало. Эмильен дрожал и вскрикивал, уже никого и ничего не стесняясь. После того, как все завесы стыда и воспитания упали, осталась лишь бескомпромиссная честность, присущая характеру юноши. Он не собирался кривить душой или строить из себя недотрогу, когда его уже всюду общупали и зацеловали. Разве реакции его тела не естественны? Разве не этого ждет от него Дамьен? Поэтому Эмильен не сразу понял вопрос, обращенный к нему. Расслабленный, томный, взмокший в тесноте машины, обнимающий плечи мужчины, тяжело дышащий, он чуть отстранился, удивленно посмотрев в лицо Дамьена. А, он типа так шутит?
- В офисе забыл, - белозубо усмехнулся Эмильен. И поскольку позиция позволяла, тут же потянулся вперед, целуя в губы. Ему было так хорошо, и справедливости ради следовало поделиться этим хорошо с Дамьеном. Поэтому он прижался пахом и принялся осторожно и неспешно потираться о его натянутую до треска ширинку. Наверняка испачкает ему брюки, и поделом. Как легко жить без настроенных для себя условностей, надо же. Может, он еще спасибо Дамьену скажет... Потом. А сейчас надо бы сказать кое-что другое. Шепнуть на ухо, прихватив его губами:
- Хочу. Давайте уже приедем?

Та легкость, с которой Эмильен принимал изменения в себе и в окружающем мире, была бы удивительна, если не знать, что взаимоотношения с мужчинами (иногда и не с одним за раз) для мальчика не в новинку. А надоело ли юному месье играть в невинность или он просто не смог удержать эту маску под натиском жадных рук Гийома – не так важно. И раньше постель заставляла вести себя естественно их обоих, переход от сложных и запутанных разговоров к примитивным инстинктам проходил стремительно и ошеломляюще, как и сейчас.
Гийом прохладно улыбнулся фразе, и полушутливо отпихнул ладонью лицо мальчика от своего уха, тут же, впрочем, поймав его за подбородок и крепко поцеловав в губы, как и всегда бесцеремонно глубоко забираясь языком в его рот.
Машина резко затормозила, останавливаясь в подземном гараже отеля, напротив лифта. Ги, не прекратил поцелуй, делая его еще более настойчивым и стремительным, он свалил юношу на сидение рядом с собой, впечатав его спиной в кожаное кресло машины. Оторвавшись с трудом от теплых и таких послушных губ юноши, он какое-то время смотрел алчным и диким взглядом ему в глаза, перебегая от одного к другому. Странные, звериные образы, полумистические, возникали в сознании и гасли. Если бы он был художником, он бы нарисовал не меньше тысячи картин, извращеннее Дали и страшнее Гойи, и в каждой из них присутствовали бы синие глаза Эмильена. Странная мысль…
Ги выбрался из машины, вытащив Эмильена, и с притворным вздохом подхватив его на руки, и они также незаметно, как и в офисе, скользнули в лифт, поднявший их на самый верхний этаж. У Гийома давно была договоренность с Бертраном, управляющим отеля, принадлежавшего Generation sans esprit,, она как раз предусматривала такие случаи, когда нужно было уединенное место с идеальной звукоизоляцией. Личные апартаменты, с отдельным лифтом, открывавшиеся персональной электронной карточкой Гийома. Огромная круглая спальня, оформленная в старинном французском стиле, с широкой деревянной кроватью, накрытой расшитым темно-винным балдахином, посредине, мягкими коврами и полукруглыми готическими сводами напоминала бы вампирское логово, если бы не вид из стилизованных окон на современный Дефанс. Этот вид звучал как насмешка над напыщенно торжественной роскошью убранства комнаты и создавал странное ощущение контрастности прошлого и настоящего, которое, впрочем, мимолетно ощущалось и в офисе Дамьена.
Дверь в апартаменты, толщиной напоминавшая двери сейфов, захлопнулась за ними и автоматический замок защелкнулся. Гийом повалил свою ношу на кровать, закинув руки юноши ему за голову, перекрещивая запястья и придавив его локти руками.
- Ну что ж, пока продолжим с того, на чем остановились, - голос Гийома звучал сдержанно, хотя сквозь этот мнимый холод прорывались хрипловато-страстные ноты.
Он поцеловал юношу в губы жадно, настойчиво и властно, с таким жарко-страстным напором, что Эмильену даже дышать было трудно. Язык мужчины скользил вокруг языка юноши, требовательно вовлекая его в бешенную пляску. Рука, прогладив предплечье, плечо, грудь и живот юноши, легла на член, лаская его длинными медленными и настойчивыми движениями. Гийом острым взглядом впился в лицо Эмильена, ловя и впитывая его реакции.

Юноша лишь мимолетно успел оглянуться, на удивление или восторг интерьером его не хватило, и все, что осталось для осмотра, это потолок. Ох уж эти поцелуи! Губы Эмильена уже припухли и слегка онемели, но ему было плевать, он с готовностью принимал от Дамьена все, что тот обрушивал, подспудно подозревая, что эта страсть, эти нежности могут закончиться в любую минуту. Юноша ответил прямым взглядом на взгляд и не отрывал глаз, лишь изредка прикрывая их и вскидываясь в особые моменты, когда прилив удовольствия становился слишком сильным. Сегодня... да, пусть это случится сегодня. Может, его снова свяжут? Наконец, он узнает, что значит - быть с Дамьеном. Точнее - под ним.
Ох!
По телу невольно прокатилась крупная дрожь, не имевшая отношения к возбуждению. Тревога накрыла волной - и растворилась, оставив на лице чистое наслаждение происходящим. Он не мог врать себе: его зажигала именно эта пламенная страсть мужчины, его одержимость, жадное желание получить именно Эмильена. Странно даже представить, что он так со всеми.
Хорошо, когда спина на мягком, надоели уже эти холодные столешницы. А Дамьен снова смотрит так... Что в его глазах? Столько эмоций, как он сам выдерживает? Хотелось прикоснуться к нему, ответить лаской, увидеть хоть проблеск радости. Ей-богу, этот человек заслуживает ее!

Уложив Эмильена поглубже на кровать, Гийом, оттолкнувшись от ее поверхности, резко поднялся и на несколько секунд исчез за портьерами. Тяжелые бархатные портьеры с несколько театральным эффектом опустились, скрывая от Эмильена происходящее в остальной части комнаты. На кровати стало почти темно. Свет, и так приглушенный в этой комнате, теперь казался красноватым из-за закрытых портьер.
Ги перехватил веревки, удерживавшие портьеры, и бросил возле кровати – вдруг пригодятся. Для связывания они все равно не подходили, но и их можно было использовать.
Задернув последнюю портьеру, Ги замер. Разогретая кровь и рвущееся наружу возбуждение толкали на то, чтобы скорей овладеть юношей, войти в него и получить наслаждение, которого он так долго ждал. Но Дамьену было уже не 17 и торопиться ему было некуда. Шикарная обстановка апартаментов отдаленно напоминала, раньше – болезненно, а теперь – иронично, тот номер гостиницы, где они впервые перепихнулись. Наскоро. Торопливо. Тайно. Неумело. Страстно. Искренне, как ему тогда казалось. На мгновение ему померещилось, что он снова в той старой гостинице, из окон которой виден переулок, выходящий на Монмартр. Гийом развернулся к окну.
Искореженные зловещие исполины, ледяные глыбы, мрачно следили за каждым его движением тысячами глаз. Ждали, со злорадством, когда он оступится, чтобы раздавить и перемолоть все, что он создал. Не дождетесь. Эмоции сменяли друг друга с поразительной быстротой и легкостью. Огненные бесенята в крови подбросили еще топлива в жерло желания, и очередная жаркая волна возбуждения прокатилась по телу. Гнев мешался с возбуждением, злость с упрямством и чем-то еще, что Ги не мог себе объяснить, чем-то странным, томительно-сладким. Перед мысленным взором с навязчивой неотступностью стояли глаза Эмильена. Синие, глубокие.
Странная дурь.
Его размышления не заняли больше нескольких секунд – недостаточно, чтобы Эмильен соскучился.
Подойдя кровать со стороны тумбочки, Гийом, незаметно приподняв покрывало, дернул на себя шелковую простынь, потащив вместе с ней и раскинувшееся на кровати тело юноши. Ухватив наощупь его плечи, он притянул его к себе, заставив опереться спиной о деревянный столб, поддерживающий свод кровати. Изукрашенное узорами дерево больно впечаталось в спину юноше, оставляя следы на коже. Жаркие ладони Гийома заскользили по плечам и предплечьям Эмиена, оглаживая мышцы и слегка надавливая, пока не добрались до запястий. Обхватив запястья жесткими пальцами, Гийом завел руки за спину юноши и за деревянный столб. Веревки для связывания были в тумбочке и Ги, потянувшись, достал первую.
- Не будет тебе свободы действий, Эмильен. Ты этого не заслуживаешь, - жестко бросил он, не осознавая, что говорит вслух.
Веревка легла на запястья, и привычные к подобным играм пальцы ловко и жестко опутали их, завязав попутно пару лишних узлов, болезненно врезавшихся в кожу юноши. Завтра будут синяки. Завтра он будет ловить их взглядоми вызывать в памяти этот момент.
Он перекинул веревку через столб и продел ее под деревянную раму кровати, закрепляя.
- Теперь о бегстве можешь забыть, mon prince, – еще одна ледяная фраза.
Гийом свободным концом веревки прикрутил локти юноши к столбу и, поднырнув под портьеру, жадно впился глазами в его лицо.

Куда это он? Может, еще выпить захотелось? Куда ему еще-то? Эмильен поднялся на локтях, но осмотреться в свободный момент не вышло - балдахин вокруг кровати начали опускаться не без веления хозяина. Зачем? Все-таки он полон сюрпризов. Юноша попытался сесть, но тут его дернуло куда-то в сторону. Что за шуточки? Он испугаться толком не успел, как его подхватили и те же сильные руки скрутили веревкой запястья. Ну вот, началось. Эмильен не мог сдержать недовольных возгласов, резьба деревянного столба болезненно впилась в спину, веревки, кажется, перекрыли часть кровотока, пока это просто неприятно, но позже боль станет острой. Юноша хотело было возмутиться вслух, но вовремя вспомнил, с кем имеет дело. Садистам только в кайф послушать вопли жертвы. А Дамьен снова завел свою песенку о наказании.
- Неужели? - Эмильен подергался на пробу, выгнулся в спине, пытаясь уменьшить давление, откинул голову и устало посмотрел в лицо мучителя. - Я и не собирался убегать. Ну, зачем все это? - тихо добавил он, не представляя, что может случиться дальше и не желая даже гадать.

Гийом усмехнулся попыткам юноши выбраться и подождал, пока он убедится, что это невозможно. Неужели Эмильен и вправду считает, что он не сумеет его скрутить так, что он никуда не денется. Потом опять пошли реверансы. «Зачем все это?» А то ты не знаешь? В первый раз, можно подумать!
Гийом забрался на кровать и, разведя ноги юноши в стороны, устроился между ними.
Он, взяв его за подбородок и запрокинув голову так, что Эмильен затылком почувствовал чертов деревянный столб, тихо и зловеще прошептал ему в губы.
- Потому что и тебя, и меня заводит твоя беспомощность. Потому, что я не считаю, что получу удовольствие от твоих неумелых действий, - Гийом постепенно повышал голос и в тоне появлялись зловеще-рычащие ноты. – Потому, что ты строишь из себя девственника, а девственникам свойственно пытаться бежать посередине процесса.
Гийом резко оттолкнул лицо юноши в сторону и принялся целовать ключицу, нежно проводя языком по косточке. Он слегка прихватил зубами сосок юноши, вызвав короткую вспышку боли, и принялся медленными круговыми движениями языка вылизывать его, периодически задевая самый кончик. Губы мужчины были сухими и горячими, он словно выдыхал жар на кожу юноши.
Рука Гийома, прогладив юношу по животу, спокойно и властно легла на член и пару раз прошлась по нему, поглаживая.
- Теперь и боль, и удовольствие, которые ты получишь, полностью зависят от того, что я захочу тебе дать.
Обхватив его руками за талию, он потянул его на себя, заставив опуститься ниже. Теперь юноша полулежал на кровати, опираясь плечами о столб так, как если бы он приподнялся на локтях. Гийом, перегнувшись через юношу, прихватил с пола еще одну веревку и, накинув петлю на лодыжку Эмильена и согнув его ногу в колене, привязал ее к раме кровати достаточно свободно, так, что Эмильен мог почти полностью распрямить ногу или подтянуть ее к себе, но вот встать или замахнуться ногой в таком положении не получилось бы.
Гийом торопливо скинусь с себя остатки одежды. Бесенята в венах затеяли огненные пляски и этот ритм подгонял его, заставляя двигаться и думать быстрее. Лихорадка. Мысли сгорали до пепла, не успевая оформиться. Еще немного, и он оттрахает юношу прямо так, без подготовки. Злорадно мелькнуло «поделом!», и растворилось в сознании. Нет, так не пойдет. Ему должно понравится. Иначе будет не тот эффект… А какого эффекта он хотел добиться? Сознание слегка туманилось… но это казалось нормальным.
Гийом открыл ящик тумбочки, и, вытянув оттуда шелковый шарф темно-серого цвета, плотно завязал глаза юноше.
- Поиграем, - тяжелое от страсти дыхание прерывалось, - в прятки.
Так меньше шансов, что он его все-таки вспомнит. И, если он играет в девственника, он должен оценить… мысль убежала, не закончившись.

Злая тирада заставила Эмильена беспомощно хлопать ресницами и недоуменно смотреть на искаженное жестокостью лицо.
- Что? - более связный ответ не получился. От него никто и не ждал ответа, а обиженные нотки стали дополнением к вихрю прочих эмоций. Дамьен действовал так, будто отплясывал ритуал вокруг янгенка, он что-то придумал и теперь воплощал - безумные фантазии монстра. Не стоило ему доверять. Но уже поздно. Эмильен болезненно засычал, когда его стащили ниже, острые грани резьбы столба проскребли по спине. Что за дурацкие игры? Дикий контраст чередования ласки и боли. Лишиться свободы передвижения вообще неприятно, а лишиться потом еще и зрения - обиднее некуда. Эмильен помотал головой, но шарфик прилип, как скотч, к векам. Он сипло и часто дышал, не хватало еще приступа паники. Эмильен с тревогой прислушивался к звукам перемещения Дамьена и пытался ерзаньем устроиться удобнее, плечи ныли, запястья откровенно резало. Что будет дальше? Как он сможет получать удовольствие? Уговорить себя не получалось, возбуждение уходило.
- Пожалуйста, - умоляюще зароптал он. - Мне больно...
"Наказание?" - озарило яркой вспышкой. Да, теперь это больше походило на наказание. Он сам виноват, позволил себе расслабиться, забыться. Неужели все-таки есть, за что над ним так издеваться?

Причитания раздражали. Гийом и сам бы не смог объяснить, почему. Слова казались холодными и фальшивыми, искусственными блестяшками, брошенными ему в лицо.
- А меня это должно волновать? – жестко поинтересовался Гийом с едва различимой ноткой иронии в голосе. Он наклонился к юноше, развернув его голову в сторону, принялся покрывать его шею глубокими тяжелыми поцелуями, спускаясь ниже к плечам. Кожа юноши под губами мужчины казалась прохладной и свежей, нежной, как гладь горного озера во время рассвета. Поцелуи Гийома, напротив, обжигали. Руки мужчины скользили по телу, лаская с особой властной нежностью, словно после того, как он обездвижил Эмильена, гнев опять отступил, уступая место странной привязанности к юноше, заставлявшей уделять особое внимание каждому фрагменту его тела.
После короткого поцелуя в губы, жаркого и торопливого, Гийом отстранился, оглядывая тонкую фигурку целиком. Распростертое и раскрытое тело юноши на темных простынях казалось мерцающим, полным какого-то внутреннего света. Наконец, он был беспомощным, его мальчик, который никогда не умел подчиняться по доброй воле, отдаваться самостоятельно, которого всегда нужно принуждать к этому, как маленькое, но воинственное королевство, завоевывать снова и снова, для того, чтобы завтра понять, что оно опять вне твоей власти.
Он открыл тумбочку и вытащил коробку со смазкой. Тут, насколько Ги помнил, была только та, с возбуждающим эффектом. Ну и ладно – дополнительная стимуляция мальчику не помешает, а Гийому это только на руку. Он обмакнул пальцы в мазь и наложил ее плотным слоем на дырочку юноши, массирующими движениями втирая в кожу вокруг, и незаметно проникая кончиками пальцев внутрь.

Очень странно, но грубая отповедь в момент оборвала желание ныть, Эмильен затих и насупился, слегка повращал запястьями, но путы не удалось даже ослабить, постепенно запястья перестали болеть и начали просто ныть. Можно было бы и совсем развязаться, устроив Дамьену сюрприз в виде фингала, если бы внимание Эмильена не отвлекли самым бессовестным образом.
Пряник... да, видимо, его время пришло. Юноша с удивлением понял, что начинает привыкать к этой системе, к своему положению, даже к позорной беспомощности... и к этим жарким поцелуям. Сколько минут, секунд до следующего кнута? Почему бы ими не насладиться? Юноша дышал ртом, периодически облизывая пересыхающие губы и стараясь не стонать откровенно, какое-то время даже получалось. Но Дамьен был беспощаден, и он знал о чувствительности жертвы гораздо больше, чем в первый раз. Бил без промаха, ласкал так увлеченно, что невозможно было сохранить невозмутимость. На поцелуй Эмильен ответил уже с прежним пылом. Оказывается, похоть - отличное обезболивающее, спину уже не слышно, руки не ноют, а бечевка... ну, пусть побудет еще немного. Что-то в этом связывании все-таки есть. Но лучше об этом не говорить. И не думать.
Дамьен пропал куда-то, судя по звукам - слез с кровати, выдвинул и задвинул деревянный ящик, матрац снова прогнулся под его весом. Хоть бы не за какой-то гадостью ходил! Пряника хочется еще чуть дольше. Слепота ожидаемо обострила слух, но следующий звук он не узнал. Дамьен приблизился, Эмильен невольно сжался. А чужая ладонь неожиданно прижалась к промежности, пальцы раздвинули полупопия, Эмильен вздрогнул и резко вдохнул... а выдохнул уже с тихим стоном, его член предательски дернулся. Вот и снова, как тогда, в ресторанной каморке - это же задница, он же не гей! Почему ему настолько в кайф... это? Смазка быстро согрелась, пальцы скользко кружили по анусу, хлюпающие звуки ужасно смущали, щеки юноши, уши и даже плечи жег стыд. Теперь он радовался, что пол-лица скрыты повязкой и Дамьен не видит его. Ох, он же сейчас... он же вставит их... да? Эмильен не видел, не чувствовал, как его тело само выгнулось, раскрылось для удовольствия, самым универсальным способом умоляя о продолжении.

Вид откровенно открытого, страстно желавшего его Эмильена, одновременно развратного и невинного (откуда этот румянец?) подхлестнул и так воспаленное сознание мужчины. Анус юноши туго обхватывал даже кончики смазанных пальцев, вынуждая Гийома проталкивать их внутрь осторожно, не торопясь. Впившись остальными пальцами в задницу юноши, Гийом сначала ввел кончик среднего пальца в узкий проход, резким рывком продвинул его до второй фаланги, одновременно ласково прихватил губами сосок юноши, настойчиво, с какой-то бешенной страстью, проходясь по нему языком, отвлекая от движений внизу. Судя по тому, с какой неохотой задний проход Эмильена принимал его пальцы, не торопясь раскрываться, у его мальчика действительно очень давно не было мужчины. Что ж, это добавит остроты сегодняшней встрече. Второй раз пережить первое соитие?.. Это было настолько привлекательно, что даже не верилось. Как начало нового этапа жизни, в который вступали они оба, одновременно.
Еще один толчок, и палец мужчины полностью оказался внутри юноши. Незаметно к нему присоединился кончик второго, слегка раздвигая стенки ануса. Смазка странным образом усиливала ощущения, а поцелуи мужчины, которыми он покрывал живот и грудь юноши, отвлекали.
Гийом медленно протолкнул оба пальца внутрь, и замер. Ощущать его мальчика, надетого на пальцы, преодолевать сопротивление его жаркого тугого отверстия, так плотно его обхватывавшего, словно он всем нутром не хотел отпускать Гийома, теперь, на новом этапе, когда он уже хорошо себе представлял, что такое секс с мужчинами во всех его проявлениях, было чем-то захватывающим.
Гийом вытянул пальцы и, опять обмакнув их в смазку, принялся аккуратно наносить гель на внутреннюю часть ануса, снова проникая все глубже, увлажняя стеночки толстой кишки. Движения пальцев, быстрые и скользящие, теперь все больше напоминали совершаемые во время сексуального контакта.

Эмильен хотел сказать, чтобы Дамьен был осторожнее, все-таки первый раз. Хотя он ведь почему-то уверен, что юноше такое не впервой. Но подобное невозможно забыть, если б когда-то в прошлом... Не память, так тело бы вспомнило. А телу было очень странно и немного страшно. Говорить не потребовалось: Дамьен действовал уверенно - вот кому точно не впервой - и бережно, неспешно, словно внял уверениям в "девственности" партнера. А еще немного противно, когда в заднице что-то постороннее орудует, шевелится, анус невольно сжимался, инстинктивно выпихивал. Мужчина вернулся к ласкам, это немного помогло... на самом деле очень хорошо отвлекло, Эмильен едва не пропустил момент, когда пальцев в попе стало вдвое больше. Он озвученно выдохнул, невольно вскинув бедра в попытке избежать проникновения, но беспомощно осел обратно. Легкий тянущий зуд - и странная дрожь по телу. Так вот оно как. Вот... оно... как... Пальцы двигались, внутрь-наружу, твердые, узловатые, они извивались, и с каждым новым движением становилось до странности... хорошо? Да, наверное. Внутри Эмильена включалось что-то новое, неведомое до сих пор. Эти ловкие шаловливые пальцы... А как будет чувствоваться целый член внутри? Юноша облизнул губы, умом понимал, что надо расслабиться, но пока не властвовал над телом настолько.

Пальцы мужчины размазали остатки смазки по члену юноши и яичкам, настойчиво проглаживая. Рука уверенно сжала бедро, как тисками, не давая дергаться и шевелиться. Гийом накрыл его тело своим, придавливая к кровати всем весом. Было жарко. Томительно жарко, и этот жар отдавался легкостью в каждой клетке тела, пронизывал его насквозь, заставляя кровь бежать быстрее, а сердце биться так, что Гийому показалось, что он слышит, как проклятая мышца стучит о ребра, просясь наружу.
Хватит с его мальчика церемоний. Он наигрался снова в эти игры, хотя вовсе не собирался потакать скрытым желаниям Эмильена. Мысли обрели багрово-перечный вкус и стали размытыми, как очертания города в тумане.
Ткнувшись кончиком члена во влажную от смазки дырочку, неторопливо, но твердо введя его внутрь, Гийом замер, давая Эмильену привыкнуть, но ненадолго. Он толчками с короткими остановками вогнал член внутрь на полную длину, с бескомпромиссной жестокостью. Эмильен мог кричать сколько угодно – теперь он точно никуда от него не денется.
Рука мужчины легла на член юноши, пальцы торопливо огладили ствол, лаская. Боль должна смешиваться с удовольствием, как свет с тенью. Одно должно переходить в другое также легко, как переходит порог ветер сквозь настежь открытую дверь. Удовольствие оттеняет боль, но на его фоне боль ощущается ярче и острее.
Гийом дернулся назад, почти полностью вырвавшись из тесного плена сократившихся от резких движений мышц, и дернув мальчика на себя, сжимая его бедро, медленным скользящим движением втолкнул член обратно, до основания.

Эмильен замер, предчувствуя новый переход. Лишившись зрения, он острее чувствовал Дамьена: его дыхание, его запах, его жар, дрожь рук и тех участков тела, что соприкасались с телом юноши. Он так напрягся, что даже зубы мелко застучали. Об этом он успел прочитать на злополучном сайте, одарившем корпоративный комп вирусом. То есть - что это может быть больно, если не готовить партнера. Но его подготовили, хотя, может, не слишком хорошо, но Дамьена можно понять - ему не терпится. И так тянул...
- Вааааа! - не сдержал вопля Эмильен, содрогнувшись от слишком резкого вторжения. На миг показалось, что его порвали. Он часто задышал, откинув голову, затем прикусил губу, чтобы не позволить себе умолять остановиться - все равно же бестолку. "Надо расслабиться. Расслабиться... надо... ну, пожалуйста, не надо так сжиматься!" - молил он собственный организм. А вдруг это его предел? Вдруг ему просто не дано испытывать кайф от анального секса? Волосы встали дыбом от мысли, каким адом в таком случае станут следующие минуты. Хотя боль не была острой, скорее тянущей, распирающей. Дамьен принялся ласкать его, Эмильен сосредоточился на этом ощущении, а потом член внутри него стал двигаться, медленно, осторожно, прямо как доктор прописал, потому что боль превратилась в тупое нытье, и уже можно было без страха прочувствовать, как в попе влажно скользит, раздвигая стенки, туда-обратно твердая жаркая плоть. Дыхание юноши замедлилось в такт движениям Дамьена. А потом он с удивлением услышал собственный очень тихий стон.

Завораживающе яркое ощущение тесноты чужого тела, не отпускавшего, горячего, ощущение преодоления этого страстного сопротивления, побуждавшего выпустить внутреннего зверя, позволить ему насытить ту огненную жажду, которая владела всем его существом, поглотили мысли, планы и чувства Дамьена. Инстинкты постыдно обнажились, и неожиданно заслонили собой все остальное.
Гийом замер на секунду, непреднамеренно даря мальчику короткую передышку, он словно оглядел картину со стороны, вернее – сверху, откуда-то из-под полога, и, коротко рыкнув, со звериной ожесточенностью накинулся на Эмильена.
Член вколачивался в мальчика острыми быстрыми движениями, руки жарко скользили по телу, нетерпеливыми жесткими движениями, в том же диком темпе, который диктовало его желание, губы мужчины нашли губы мальчика, и, слегка прикусив его нижнюю губу, накрыли их тяжелым поцелуем.

А он-то думал, когда у Дамьена крышу, наконец, сорвет? Дождался. Испуганно вскрикнул, снова невольно сжался, дрожа всем телом. Частые фрикции вот так с места в карьер были неприятны, Эмильен отчаянно пытался наслаждаться первым в жизни анальным сексом, но вместо этого просто терпел. То, что сохранилось от приятных ощущений начала, быстро сошло на нет, оставив дискомфорт, вернулась боль в спине от острых граней столба и резь в запястьях от веревки, вывернутые назад плечи тоже ныли. В общем, в который раз Эмильен взмолился, чтобы все это поскорее закончилось. Ну, Дамьен же кончит однажды. А пока оставалось часто и хрипло дышать, периодически прикусывая губу, напряженно содрогаясь от сильных толчков намного более тяжелого чужого тела. Лицо, губы, руки, ноги - все онемело, юноша до того сосредоточился на пережидании момента, что, не думая, мотнул головой, освобождаясь от нелепого, ненужного сейчас поцелуя.

Гийом не сразу осознал, что произошло: притупленные желанием мысли, сосредоточенность на собственных ощущениях, и бешенная гонка за наслаждением почти лишили его возможности анализировать происходящее. Почти, но не совсем. Как и во время важных встреч, Дамьен ощущал, как какая-то ледяная часть его сознания с отстраненным любопытством посетителя зоопарка наблюдает за происходящим. Не вмешиваясь. Она никогда не вмешивалась. Именно эта часть молчаливо указала на отчаянный порыв юноши, и Дамьен не на шутку рассердился.
Он сжал подбородок юноши стремительно холодеющими пальцами, наклонил его голову к его же плечу. Прихватил жестко зубами выступающую из-под повязки мочку уха, прошептал одновременно жарко и зловеще:
- Какого дьявола… ты уклоняешься от моих ласк… Эмильен? – голос был хриплым и слегка срывался от прерывистого дыхания. – Не помню, чтобы разрешал тебе это.
По-прежнему крепко держа голову юноши за подбородок, Гийом коротким быстрым движением больно впечатал его щекой в резной столб. Узоры на деревянной поверхности врезались в нежную кожу и отпечатались красными пятнами, оставляя рисунок из листьев и цветов на щеке Эмильена. Потом, возможно, будут синяки… Гийом чуть отстранился, до конца не выходя из юноши.
- Ты… должен воспринимать мою ласку… как драгоценный подарок.
Гийом резко вошел в него, сделав пару уверенных движений внутрь, - болезненных для еще не до конца привыкшего Эмильена.
- Потому что если… я решу, что ты ее недостоин… твоя жизнь превратиться в ад.

Укус вырвал Эмильена из транса, он вскрикнул, все происходящее обрушилось на сознание, как ледяная лавина. Все шаблоны разрушились, он настолько не знал, как реагировать, что напоминал загнанное, перепуганное насмерть животное. Боль в щеке вырвала болезненное мычание, нервная дрожь усилилась, добравшись до ануса, мышцы сжались вокруг члена, причиняя еще больше дискомфорта Эмильену, но он уже не мог уговорить себя. Заскреб ногами по постели в слепой попытке отдалить от себя источник боли. Но уклониться было некуда, от дерганий веревки впивались еще больше, по лицу под повязкой проносились гримасы боли и отчаяния. Он весь похолодел от страха, зубы мелко застучали. "Я умру здесь... я не хочу!" - по-звериному, бессловесно вспыхнуло в голове. О возбуждении уже не было и речи. Эмильен был на грани шока. Сердце колотилось где-то под самым горлом. Резкие, разрывающие движения члена внутри вызвали короткие хриплые вдохи, почти всхлипы, дрожащие губы шевельнулись, но ответ не прозвучал. Эмильен готов был унизиться перед маньяком, умолять, просить прощения, обещать быть послушным... что угодно, лишь бы это прекратилось. Но голос не пошел на сделку, тело не слушалось хозяина.

- Мой мальчик… - губы Гийома коснулись губ юноши, впитывая его дрожь. Испуг, слабость и беспомощность будили темный огонь, придавая мыслям кровавый оттенок. Не сейчас, чуть позже.
Эти инстинктивные метания, непроизвольно сжимающиеся мышцы, хрипящие вздохи будоражили воображение. Его мальчик был настолько соблазнителен в своем отчаянье, что жаркие волны прокатывались по телу Гийома вдвое чаще обычного.
- Попробуем… - прошептал он ему на ухо хрипловато-интимно, с мягкими, но острыми нотками в голосе, - …еще раз.
Зафиксировав подбородок Эмильена ледяными пальцами, Дамьен вторгся в рот юноши языком, глубоко проталкивая его внутрь.
Гийом наклонился к лодыжке юноши, отвязывая веревку, которая подалась до странности легко. Рассеявшийся было туман в голове Гийома снова вернулся, покрывая ватной пеленой все мысли и эмоции. Грани предметов вокруг приобрели почти нестерпимую яркость. Гийом мельком подумал о том, что хорошо бы предметы имели центр и не имели краев вообще, тогда глазам не пришлось бы так напрягаться – достаточно ухватить середину.
Ги оглядел раскинувшееся перед ним тело, и ему показалось, что оно состоит из сахара – он готов был поклясться, что видит кристаллические грани линий – а сахар способствует умственной деятельности. Холодный тип в его сознании отчаянно хотел вернуть его помутневшему рассудку контроль над телом и ситуацией. Гийом мысленно прикрикнул натипа, чтобы он не нудел, и начал вылизывать тело Эмильена, очерчивая языком косточки и мышцы.
- Сладкий… мой… мальчик…. – Ги выпустил пришедшие слова в воздух, почти не улавливая смысл происходящего.
Он принялся сосать соски Эмильена, слегка прикусывая, водя языком вокруг.
Губы мужчины сомкнулись на члене юноши, принимая его полностью, оглаживая языком, полуинстинктивно двигаясь вверх и вниз.

Что это? Мучительные ощущения исчезли так внезапно, что тело еще секунду тряслось по инерции - а потом так же вдруг расслабилось, растеклось, только щека ныла и болезненно сокращался растревоженный анус. Эмильен еще чувствовал присутствие мужчины в соприкосновении кожи, горячих выдохах, сминающем губы поцелуе. Пусть делает, что хочет. Как ни старайся, ничего не изменится. В голове вихрем закручивались картины дня, словно мозг пытался уйти от реальности или понять, как он вообще очутился в такой ситуации? Он, такой осторожный, такой правильный, не курил никогда, не трахался налево и направо, разве что пил, но только по выдающимся случаям и в знакомой компании. Друзья бы рассердились, увидев его сейчас.
И вдруг он вспомнил себя в машине, сидящим на коленях Дамьена. Да, там было хорошо, столько нежности и желания... Неужели он уже тогда планировал жестоко изнасиловать? Столько слов, усилий, переживаний - ради банального насилия? В носу защипало, Эмильен еще помнил, что большие мальчики не плачут, но наплевал на этот факт, повязка быстро намокла и потемнела от слез, а он кусал губы, чтобы не всхлипывать, как жалкий плакса. Слезы смывали обиду, голова кружилась от смены поведения Дамьена. Горечь неоправданных ожиданий странным образом смешивалась с новой волной наслаждения, тело, ставшее таким чувствительным, жадно поглощало ласку, заполнялось новым светом.
А мужчина все повторял: "Мой мальчик", - слова гипнотизировали, мозг перегружался,было проще принять, чем осмысливать. По телу пронеслась иная дрожь и вдох озвучился иным всхлипом - Дамьен что-то такое творил с его сосками, от них растекались круги тепла, жар стекал в низ живота, сворачивался и пульсировал, как живое существо. Ничего больше не разрывало его изнутри, чувства текли свободно и спокойно, страх ушел, и за это Эмильен ощутил благодарность к Дамьену. Горячий рот сомкнулся на члене, возрождая утраченное было желание, вырывая из горла стоны, разгоняя по ослабшему телу новые волны томления. Начать сначала? О, да, пожалуйста! Воображение провело по всему пути из машины в шикарный номер, изменив некоторые детали в лучшую сторону. Так тоже проще, чем думать, почему, и за что, и чем это закончится, и как он устал от этих "качелей". Если бы еще не кружилась так сильно голова.

Почувствовав, как твердеет член Эмильена, Гийом поднял глаза на его лицо, пытаясь прочесть эмоции по напряжению губ, наклону головы.
Повязка сейчас только мешала, мужчина и так плохо видел сквозь временами набегавшую на глаза пелену тумана, а с повязкой выражение лица юноши почти всегда оставалось загадкой. Дамьен неторопливо стянул ткань с глаз юноши. Шелк скользил в руке – такой же гладкий и влажный, как недавно кожа юноши под пальцами мужчины.
Влажный?..
Гийом смахнул туман и вгляделся в лицо юноши. На почерневших от влаги ресницах Эмильена серебрились слезы. Это было странно. Ги не помнил, чтобы он когда-нибудь доводил Эмильена до слез. Что угодно – только не это! Эти синие глаза из прошлой жизни – сухие, блестящие, одновременно с легкой поволокой и вызовом – они смеялись над ним, провоцируя на еще большую жестокость, но никогда не плакали. Он сходил с ума от этого, и вот тебе пожалуйста!
- Почему?.. – непроизвольно вырвалось у Дамьена. Он приподнял голову юноши за подбородок, и жадно смотрел на блеск слез в глазах, так, словно хотел напиться из них, как из колодца. Ги медленно провел языком по следу от слезы, ощущая соленый привкус. Вкус показался ему тяжелым и металлическим. В той жизни, он мечтал об этом моменте, представляя его себе, прокручивая… Так почему же теперь он его не радует? Все опять не так?..
- Почему ты плачешь? – голос опять стал холодным и требовательным. Перекинув через себя ногу Эмильена, Ги устроился на краю кровати, медленно поглаживая его бедро. На мгновение показалось, что это просто дождь, ведь слово «дождь» во французском созвучно слову «плач». Может быть, Эмильен и не плакал вовсе? А все это нарисовало подстегнутое наркотиками воображение.
- Я жду честного ответа, Эмильен, - с удивительной прохладной серьезностью спросил мужчина. Так, как будто от ответа многое зависело, словно ответ мог перевернуть все их взаимоотношения. Почему? Потому что слезы значат эмоции. Также как ирония – безразличие. Нет, это должно быть, чертов дождь! И откуда в отеле худая крыша? В следующий раз не надо брать номер на последнем этаже – пусть себе льет на кого-нибудь другого!

На мгновение Эмильен даже пожалел об утраченной повязке, лучше бы он не видел всего, что открылось его глазам, когда те перестали щуриться от света. Обнаженный Дамьен нависал над ним неотвратимым возмездием, а в голове крутилось лишь одно: почему он прекратил целовать и ласкать? К чему опять эти вопросы? Будто так трудно понять, что заставило Эмильена плакать! Еще и объяснять нужно? Юноша удивленно посмотрел в потемневшее лицо Дамьена, в его подавляющие волю глаза. Пришлось приложить усилие, чтобы сосредоточиться на ответе.
- От обиды?.. - тяжело вздохнул, поведя плечами, он почти не чувствовал рук. - От боли... - тише добавил он, глядя в сторону. - Разве вам не этого хотелось? - устало шепнул, закрывая глаза.

Вот так вот запросто – и с первым встречным. Сколько они знакомы? День, два? А тогда было по-другому?.. Нет. Схема… очередная математическая схема. График пополнения собственного финансового счета за счет средств соблазненных дураков. Слёзы – еще один прием. Быстро он учится. Нет, не быстро – 10 лет прошло, а приемы все те же. Он вообще не учится. Ничему.
- Какой вы, оказывается, чувствительный господин!
Мысли путались – их то застилала ватная пелена, то заслонял внезапно вспыхивающий огонь страсти. Ги скользил губами по шее, то и дело больно прихватывая зубами кожу, впрочем, тут же начиная ласкать языком больное место.
- Никто… тебя пока не обижал. И боли ты еще не чувствовал… так… небольшой дискомфорт.
Разговаривать стало трудно, да и надоело. Мозг постепенно – слишком медленно для этого наркотика – отключался. Ах, он убил бы этого мальчишку! Прямо здесь. Накинул на его тонкую шею шелковый шнур, и трахал бы его, постепенно сдавливая удавку, пока мальчишка не задохнется. Жестоко? Да, но не более, чем то, как Эмильен поступил с ним когда-то…
Но какое у него тело, какие изгибы, как он дрожит под ласковыми прикосновениями! С него прямо можно картину писать! Он точно мог бы. Ги казалось, что он может часами ласкать мальчика, и всякий раз удивляться реакциям…
Утихший было огненный ритм в крови вернулся снова, и созерцательная прохлада уступила место жару, палящему зною, разрывающему тело изнутри.
- Жарко, - коротко выдохнул Ги слово. Или оно само вылетело. Со скрипом. Томное слово, тягучее – слишком нежное и разморенное для его низкого хриплого голоса. Гийом быстрыми ласкающими движениями языка, похожими на всполохи пламени или на танец маленьких змей по телу, облизал живот и забрался языком в пупок.
- У тебя тонкий и сладкий вкус, как у фиалок, Эмильен…
«Ты несешь чушь, - жестко констатировал циничный внутренний голос. Ги на мгновение удивился – неужели в его теле и вправду два человека? И где он подцепил этого попутчика? И как им там не тесно?.. – Дотрахай его уже и займемся делами. Нас ждут проблемы, а они не любят ждать».
Дамьен готов был подписаться под каждым словом Циника. Но – кожа юноши была такой нежной, что кровь просто вскипала от жара. Ги показалось, что он видел сквозь кожу, как что-то пузырится в его венах.
Возбуждение сжигало мысли и плавило чувства. Тонкая перегородка между цивилизованным человеком в нем и дикой, неукротимой звериной натурой пошла трещинами, и ему показалось, что он видит острые звериные когти, врезающиеся снова и снова в эту толстую преграду его наносного спокойствия. Ги тихо выругался. Сдерживаться? Надоело…
И все же, и все же! Мысли путались, путались и желания, все, кроме одного – настойчивой, страстной жажды обладания этим телом.
О да, он слышал удары когтей о лед, и с каждым таким ударом новая жгучая волна пробегала по телу. Ги широко развел ноги Эмильена в стороны, лаская губами и слегка щекоча языком внутреннюю сторону бедер. Временами он с короткими полузвериными вздохами прихватывал зубами кожу и оттягивал, словно не желая отпускать. Вихрь огненных пылающих поцелуев-укусов обрушился на Эмильена – быстрый и жадный.
Что будет, когда он выпустит зверя наружу?.. Что он сделает? Он убьет его. Убьет его мальчика. Мысль была ясной и холодной, и что удивительно, Ги с ней смирился.

"Небольшой дискмф... Что?" Теперь, когда глаза освободились от темноты, вся комната пустилась перед ними в пляс. Кружится, кружится, кружится - потолок, стены, занавески, Дамьен... Дамьен... Его ладони обжигали, от них по телу растекались волны дрожи, юноша не мог ни о чем думать, только чувствовал, зависимый от чужой милости, жаждущий чужого внимания. Будь что будет. Откуда взялись силы чего-то хотеть? Жарко? Да, ужасно жарко, кожа покрылась испариной, голова Эмильена перекатилась с плеча на плечо, он глотал воздух открытым ртом, задыхаясь от слов Дамьена, от его рук и жадного рта. Укусы сливались с поцелуями - почти не отличить друг от друга, Эмильен никогда не думал, что боль станет такой же желанной, как ласка. Все, чего он хотел сейчас, до дрожи, до безумия...
- Пожалуйста... о, пожалуйста... - не помня себя, пролепетал он, бессознательно двигая бедрами навстречу терзающему рту, влажный член подрагивал, зудящий анус пульсировал. Пусть все случится, как должно было, как хотелось изначально. Пусть уже будет секс, а не эта непонятная пародия, странное изнурительное вальсирование от ненависти к любви. - Я же... согласен... Вы же... хотели... - хрипло и сбивчиво шептал он, вглядываясь в темные глаза мужчины в поисках хоть какой-то определенности. Отчаянно хотелось кончить, все самое страшное уже случилось, а больше юноша не боялся ничего. Так ему казалось.

Желание неумолимо гнало вперед к наслаждению, огненные черти, как надсмотрщики на галерах, отбивали ритм в каждой клетке тела, и Гийом следовал этому ритму слепо и страстно.
Стоя на коленях, он закинул ноги юноши себе на плечи, и крепко сжав руками бедра Эмильена, приподнял его, резко насаживая на свой член.
Глаза Гийома горели и он не отрывал пылающего взгляда от лица юноши. Казалось, что эти глаза высасывают силы, иссушают…
Пальцы Дамьена, скользнув по бедру юноши, сомкнулись на его члене, и крепко сжали его, не принося, впрочем, облегчения. Горячечный темп еще ускорился, и каждый толчок сопровождался коротким полузвериным рыком.
Дыхание начало сбиваться, ощущение тесноты и головокружительно быстрый ритм сводили с ума. Жажда неутолимая, как от солёной воды, подстегивала, заставляя двигаться все быстрее, проникать все глубже.
- Если… - Ги резко вогнал член в тело юноши до самого основания, прижимая ноги юноши к его груди и придавливая своим весом, - ты… хочешь чего-то… - Гийом прикусил некстати подвернувшуюся мочку уха. – Проси.

Эмильен знал, был готов, но все равно задохнулся и выгнулся, всхлипом втянул горячий воздух - и выдохнул рыдающим стоном не так боли, как облегчения. Так правильно, ни резкость, ни скорый темп уже не пугали, тело жаждало разрядки так сильно, что принимало сейчас безропотно все, искусно вплетая дискомфорт и обиду в поток жаркого наслаждения. Так и до мазохизма недалеко. Хватка на члене вырвала из горла юноши еще один хриплый стон, он зажмурился на миг, по вискам скатились запоздавшие слезинки, испаряясь с пылающей кожи. А движения Дамьена обрели постоянный ритм, вгоняя в транс. Быстро, сильно... так жарко внутри... это трение, скольжение твердой плоти, частые удары - и короткие озвученные вдохи-вскрики, что слышатся будто со стороны. Эмильен уплывал, его уносило бурным течением к обрыву, закручивало в водоворот, он едва дышал. Еще немного...
- Не ост... - всхлип, - ...нн..вливайся... - едва сумел выдавить он самую сокровенную сейчас просьбу. Эмильен пытался найти лицо Дамьена сквозь пелену на глазах, но мир - его мир - сотрясался слишком сильно. И кружился. И плавился. Молниеносная боль от укуса вырвала юношу из полузабытья, он повернул лицо к Дамьену, прижался губами к его скуле, слепо скользнул по линии подбородка в поисках губ.

Гийом уже не слышал ответа. Яркие образы вспыхивали в сознании, проносились перед глазами, и таяли в одно мгновение. Птицы, компьютерные сети, балансы счетов клиентов, биржи, фиалки цвета глаз Эмильена, глаза – сотни тысяч осуждающих глаз. Плевать.
- Имел я вас, – коротко рыкнул Гийом, уворачиваясь от губ юноши. Показалось – всего на мгновение – что они покрыты змеиным ядом и скрывают ряды мелких острых зубов.
Тварь, принявшая облик его самого сладкого кошмара из прошлого. Может, если довести ее до оргазма, она сменит облик во что-то иное? Мысль показалась здравой.
Дамьен для верности сдавил горло Эмильена, прижимая его к столбу. Рука, плотно обхватывающая член юноши, быстро задвигалась в такт бешенному ритму тела мужчины, привыкшего к быстрому и жесткому сексу. Ритм нарастал, заставляя с каждым разом с новой силой набрасываться на мальчишку. Движения стали рваными. Сердце бешено колотилось – или это когти зверя, просящегося наружу, разрушали его тело?
Нужно двигаться быстрей и жестче – иначе не поймать призрак наслаждения. Гийом дернулся дважды, глубоко вгоняя член в тело юноши, и кончил. Бурный поток спермы толчками выплеснулся частично внутрь, частично на Эмильена, на его живот и простыни.
Это было странно и потрясающе. Так, словно он гнался за падающей звездой, и вдруг поймал ее всем телом и разумом – огромный раскаленный шар, обрушившийся с неба, нет, зародившийся у него внутри и выплеснувшийся в реальность. Тело стало легким, по нему прошлась судорога усталости. Ослепленный разум не воспринимал ничего кроме яркого, почти нестерпимого наслаждения. Ги, словно задержавшись на мгновение на высоком горном пике, рухнул вниз, отпуская себя. Наконец-то – мгновение полета без мыслей и эмоций, самое чистое ощущение из всех, какие есть в этом грешном мире.
Гийом улегся на спину рядом с юношей, успокаивая дыхание. Сознание не торопилось возвращаться. Широко открытые черные глаза мужчины невидяще смотрели перед собой.

Злой рык заставил вздрогнуть, возвращая к непониманию своей вины, новый всплеск обиды прокатился с мурашками по телу, слегка охлаждая, но уже ни на что повлиять не мог. Эмильен сосредоточился на ощущениях, стремясь кончить до того, как это сделает Дамьен. Судорожные движения последнего говорили о полной потере самоконтроля. Вряд ли он, озлобленный за что-то на юношу, станет заботиться о его оргазме. Все милости от него за сегодня были пугающе отрывочными, снисходительными, словно для того, чтобы не вызвать отторжение, не запугать преждевременно - до того, как они окажутся здесь... ох, а вдруг, это так и есть? Страх остро впился в сердце, а в горло вцепились пальцы, сдавили так, что Эмильен захрипел, выкатил глаза, пытаясь вдохнуть, легкие горели и сжимались, головокружение усилилось настолько, что сознание поплыло, он не понял, как кончил, тело отреагировало чисто механически, никакого удовлетворения от такого оргазма Эмильен не получил, но... хотя бы рука на горле ослабила хватку, соскользнула прочь, и он задышал, жадно глотая воздух, обмякший в своих путах, мелко дрожащий от пережитого, еще не верящий, что все закончилось. Мутным взглядом нашел Дамьена, облизнул пересохшие губы, попытался позвать, но голос не подчинился, вышло невнятное сипение. А покалывание в руках перешло в острую боль. Он попытался освободиться сам, узлы ослабли, но и силы были на пределе. Хотелось плакать от отчаяния. Почему Дамьену плевать на него? Эмильен выгнулся, меняя положение, закашлялся и, наконец, сумел выдавить хриплое: "Пожалуйста, развяжите меня, сэр". Анус горел, будто опаленный кислотой, может, его порвали? Кровь течет? Ему не видно. Пелена возбуждения ушла, будто не было, остался страх за себя, свою жизнь, и волны тупой боли во всем теле. Он должен позаботиться о своем здоровье, а потом... Потом он исчезнет, вернется домой, спрячется. Нет, он больше не хотел ничего знать о Дамьене и его делах со своими родителями в прошлом. Что бы ни случилось, если это сделало его таким ублюдком - значит, не был он хорошим никогда. Мысли о том, чтобы пойти в полицию и заявить об изнасиловании, у Эмильена не возникло, ему самому даже думать об этом было стыдно, как говорить о таком, да еще и кому-то постороннему? На работе знают... Пусть знают, это больше не его работа. Никогда больше не сунется в Париж. Надо было слушать отца и мать! Эмильен невольно всхлипнул и прикусил губу, отвернув мокрое лицо от Дамьена. Не хотелось рыдать при нем. Было так плохо. Эмильен мог лишь шептать "Пожалуйста", не надеясь быть услышанным и, тем более, понятым.

Сколько Ги провалялся так в полубессознательном состоянии – он сказать не мог. Может, 5 минут, может, 15, а может, даже и полчаса. Время остановилось вокруг или он застыл в одном мгновении, как в янтаре, настолько ярком и ошеломительном, что его разуму потребовалось время, чтобы справиться с ощущениями.
Пришел в себя он резко – словно кто-то со страшной силой сбросил его с небес обратно в собственное тело. Несколько секунд Гийом глотал воздух, как утопающий, - судорожно и жадно, не в силах надышаться.
Странно – возвращаться из эйфории, как из кошмара. Голова по-прежнему слегка кружилась.
Мужчина повернул голову в сторону юноши и взгляд его скользнул по веревкам.
- О! – коротко произнес он. – Я забыл о них.
Голова кружилась, и Ги показалось, что тяжелые портьеры отлиты из крови. Вероятно, того, кто был здесь до Эмильена, – он не помнил, чтобы он ранил месье Гюра. Гийом развернул лицо Эмильена к себе и неторопливо-медленно поцеловал юношу в губы. Мягко, со скрытой нежностью. Он поднялся с кровати и понял сразу, что лучше не делать резких движений, – с координацией были проблемы. Странно для этой дури. Впрочем, в этом была какая-то злая ирония – сильно возбуждающее средство заодно и укладывает в кровать. Ходить и ориентироваться при таком невозможно. Ги усмехнулся своим мыслям. Он легко развязал веревки – почти на автомате, хотя обычно их приходилось разрезать. Усевшись на край кровати вполоборота к юноше, он взял его запястья и принялся их разглядывать. Вязкая белая пелена перед глазами вернулась, и в этот раз было трудно прогнать ее с глаз. Голова начинала раскалываться. Ги несколько секунд медитативно таращился на руки юноши, потом неторопливо достал из ящика тумбочки заживляющую мазь и принялся аккуратно втирать ее– от кончиков пальцев до плеч.
Пальцы мужчины умело растирали мышцы, мазь ослабляла боль. Ги резко привлек Эмильена к себе, обнимая за талию, и, склонившись к нему, положил голову ему на плечо.
- Давно у тебя никого не было. Руки отвыкли от веревок, Эмильен, - прошептал он тихо.

Дамьен зашевелился под боком, юноша медленно повернулся к нему и следил за его лицом и движениями, слегка вздрагивая, если не мог объяснить их. Что ж, бояться Дамьена он хорошо научился. О, теперь он сам лезет целоваться. А как же "имел я вас"? Мужчина пошатывался, глаза блуждали, словно не могли сфокусироваться, он вообще вел себя, как сильно пьяный или пару суток не спавший человек. Может, потому и добрый такой?
Хм, то есть в нем все же есть доброта. Так глубоко, что всплывает только в бессознательном состоянии? Это мало поможет им в деле.
О господи, в каком деле? Ты же собирался свалить, едва освободишься! Доктор, определитесь!
Руки плетьми повисли по бокам, кровь хлынула по артериям, боль перешла в невыносимое покалывание, мышцы не слушались, если бы не помощь мужчины, Эмильен так и остался бы прижатым к столбу. Наверное, резные грани отпечатались на спине на всю жизнь, как татуировка. У Дамьена в тумбочке, видимо, мази и игрушки на все случаи жизни. Юноша смотрел, как тот держит его безвольные руки, скольжение пальцев по коже было приятно, и юноше снова стало обидно - за что его мучают? Как можно радоваться заботе, если через секунду ее сменит злоба? Но вопреки сомнениям и обидам, последовавшее за тем объятие успокаивало, сердце билось ровно, Эмильен запрокинул голову, устало смежил веки. "У меня никогда никого не было... вот так. Меня никогда не связывали... Ну, то есть настолько крепко," - поправился он, вспомнив один вечер со своей первой девушкой на втором курсе вуза. Но вслух ничего не рискнул сказать. Во-первых, говорил уже, Дамьен не поверил, только разозлился. Во-вторых, на злость Дамьена сейчас не было ни сил, ни желания. А что еще говорить сейчас? О работе? О не выполненных поручениях шефа, оставшихся в офисе? Об их одежде, не поедут же они голышом обратно? Реальность возвращалась постепенно, но все равно оглушала. То, что случилось... В голове не укладывалось, что сам хотел этого. Словно кто-то чужой управлял его разумом и телом. Что толку обвинять Дамьена, если сам виноват во всем? Недовольный собой и миром в целом, Эмильен поерзал и так же хрипло - голос еще плохо слушался - спросил:
- А у вас нет такой же полезной мази, только для... - он запнулся, слегка покраснел. Хотя чего уже стесняться-то? Оказалось, есть чего, мучительная неловкость поглощала остатки прочих эмоций. - Ладно, не важно. Можно мне пойти в ванную комнату?

Гийом усмехнулся стеснению юноши, и мягко, но решительно уложил его на кровать, забираясь вместе с ним вглубь. На просьбу Эмильена Ги слегка отрицательно покачал головой, обронив туманное «потом». Ему так не хотелось отпускать это теплое тело из рук…
Обнимая Эмильена одной рукой, Ги потянулся к нижнему ящику тумбочки с особо жестокими игрушками и средствами для лечения интимных мест после обработки такими игрушками. Треклятая пелена погружала разум в какой-то ватный морок, перебинтовывала его как мумию и укладывала к другим духам – в гробницу. В темноту, сырость и гулкую пустоту, как в одиночной камере.
Гийом случайно опрокинул ящик, доставая мазь, и оттуда высыпался примечательный набор шипастых железных ошейников и наручей, фаллоимитаторов больших размеров с выступающими пупырышками, разных фиксаторов для члена и колец и прочей весьма устрашающей утвари. Дамьен подхватил мазь, нащупав тюбик среди прочего хлама. Его начинало знобить, и это было плохо. Тревожный колокольчик во всю разрывался в глубине сознания, но Ги за ватной тишиной его плохо слышал.
Он склонился над юношей, опираясь на кровать руками, и принялся медленно покрывать его тело поцелуями. Губы мужчины были неестественно горячими, как и его кожа. Глаза слипались, а в голове Гийома блуждали призраки и били колокола. Под их нескончаемый звон не возможно было сосредоточиться ни на одной мысли. Но сквозь этот адский шум, откуда-то из глубины, поднималась новая волна возбуждения. Медленно, но верно, вливалась она в его тело, и ему казалось, что когда она разольется, он превратится в бронзовую статую – застынет надолго. Может тогда колокола перестанут звонить. По ком звонит колокол? – По тебе.
- Сам справишься, - иронично и зло бросил Ги Эмильену, сунув ему в руку тюбик. – Беги в ванну.
Надо было самому смазать мальчика… это ведь часть ответственности… но сил не было… Ги откинулся на спину и устало прикрыл глаза. Он передохнет так совсем немного - господи, как же холодно! – и присоединится к Эмильену в ванной. Да, так будет лучше. Призраки кружились вокруг него и хватали его за руки. Гийом раздраженно отмахнулся от них, как от мух. Он чувствовал, что теряет сознание, и мимоходом удивился. Призраки радостно захлопали в ладоши, как на детском празднике. Дьявол, как пошло, впрочем, ему было все равно. Рука безвольно упала на кровать рядом с телом.

Беги... это он сильно сказал. Эмильен едва сумел сесть, спустил ноги с кровати, подождал, пока комната перестанет кружиться. Искоса посмотрел на Дамьена - этот марафон им обоим дался не без труда, мужчина раскинулся и, похоже, отключился. Что же, поспать - не такая плохая идея. Но - после ванной. Эмильен кое-как вдоль стенки поковылял в поисках оной, такой же роскошной, как прочее убранство номера, к чему юноша отнесся с равнодушием. Куда больше его интересовала горячая вода и поза, в которой не так больно будет дотянуться до истерзанного ануса и смазать его выданной шефом мазью. Что-то антисептическое и обезболивающее, а большего и не надо. Эмильен накинул махровый халат и уже довольно твердым шагом вернулся в номер. Дамьен так и лежал, раскинувшись, Эмильен остановился рядом с кроватью, вглядываясь в его лицо. Тело настойчиво требовало отдыха, но что-то не нравилось сознанию. Юноша уперся коленом в постель, наклонился над Дамьеном - тот тяжело дышал, совсем не характерно для спящего, скорее для больного.
- Сэр? Месье? - позвал Эмильен, приложил ладонь к его лбу: лихорадочно горячий, в липком поту. Однозначно не на пользу ему пошел этот наркотик. Небось на других применял, не задумываясь, теперь будет знать... "Вот тебе шанс удрать, пока он в отрубе. Вызови такси, через двадцать минут будешь дома, через час - на поезде домой". Эмильен полез в шкаф искать одежду, нашел тренировочные штаны на пару размеров больше, зато на завязках, в футболке с чужого плеча - цирк уехал, клоун остался. Еще и гостиничные тапки в довершение.
Дамьен что-то тихо простонал на кровати. Эмильен застыл в дверях, прислонившись к косяку. Все-таки доброта в нем была сильнее обид и злости, ну, не мог он уйти и просто бросить человека в беде. Пусть даже такого садиста и скотину, как Дамьен. Ему ведь сейчас гораздо хуже, чем Эмильену.
- Алло, ресепшен? Вызовите скорую, сопроводите в номер месье Дамьена. Ему плохо. И... не называйте имени клиента. Я сам им все объясню. Спасибо.
Вряд ли шефу захочется загреметь в бульварную хронику в таком контексте, как наркотики и секс с секретарем, Эмильен рассудил, что в данном случае ложь будет во спасение собственной шкуры так же, как репутации хозяина. Плох тот секретарь, который не умеет убедительно лгать.
Портье сопровождал двух врачей, вместе они дотащили бесчувственного Дамьена до лифта и машины "скорой помощи", тот не пришел в себя, и тогда Эмильен по-настоящему испугался. Врачи были сдержаны, оказывали помощь, Эмильен успел лишь выведать, куда их повезут, и шепнуть портье: "Позвоните в офис месье и сообщите его секретарю Дегейру, что шефу нужна его помощь". Он лишь уповал на сообразительность Дегейра: может, догадается взять с собой одежду и телефоны. Без мобильного - как без рук, странно и страшно. Эмильен забился в уголок кабины и с тревогой следил за сосредоточенными лицами врачей и отрешенным шефа.
"Что он употреблял перед этим?"
- Ну, коньяк, виски, мы много пили.
"Только пили? Никаких препаратов не принимали?"
Ох, как же обойти скользкую тему без конкретных имен?
- Ну, к нему приставали какие-то дамы в баре, угощали его перед тем, как мы встретились и ушли в номер. Думаете, ему что-то могли подсыпать? Вот стервы! Увижу - все патлы повырываю!
Наверное, лучше уж выглядеть в их глазах глупым пидорком, ревнующим партнера, чем тем, кто они есть на самом деле.
"Как вас обоих зовут?"
Самый жуткий момент.
- Я Эмильен Гюра, недавно приехал в Париж. А с ним мы познакомились вчера. Он говорил, его зовут Бернард. Фамилии не знаю. Он из Парижа. Так говорил, - активно играл дурачка Эмильен. Футболка с длинным рукавом скрывала большую часть синяков, но следы на запястьях и шее все равно привлекали многозначительные взгляды врачей. Они не стали упрекать или уточнять, за что Эмильен был им благодарен. В больнице он, как зомби, неотступно следовал за каталкой, пока сестра в реанимации не выпроводила его в коридор, ожидать результатов. Сидеть было больно, стоять не было сил, Эмильен сполз по стенке на корточки, сложил на коленях руки и уткнулся в них лицом. Больничный шум гудел фоном где-то на периферии слуха, отчаянно хотелось пить. Без денег, без телефона, без знакомых, юноша понятия не имел, что делать дальше. Есть ли у Дамьена родственники, кто мог бы позаботиться о нем? Или в целях конспирации нужно остаться с ним в больнице? Как передать ему, что он временно превратился в "Бернарда" - что за глупое имя? - и придуманную историю-прикрытие? Сколько времени уже прошло? Может, он умер? Ох, не надо так думать! Где же искать врача, которому не повезло лечить Дамьена?

Очень скоро Эмильена нашел один из врачей больницы и, препроводив в приемную, засыпал его кучей вопросов о подробностях их с Дамьеном встречи, о женщинах в баре и том, что происходило у них потом. В основном его, конечно, интересовало поведение Гийома и его отношение к наркотикам. Несмотря на спокойный тон и дружелюбие доктора, его дотошные вопросы только накаляли и без того неспокойную атмосферу. Пока доктор говорил, у Эмильена тоже взяли кровь на анализы – на всякий случай.
Под конец беседы он поинтересовался, будет ли Эмильен делать заявление на «Бернарда», учитывая состояние самого Эмильена, и сообщил, что полиция уже едет. На вопросы о состоянии «Бернарда» доктор сообщил, что они делают все возможное, и что у его приятеля на редкость крепкий организм, так что и шансов на спасение немало.
Через полчаса приехала полиция, и нудные допросы продолжились, только приобрели более личный характер. Полицейских было двое: комиссар, с холодными акульими глазами и давящим голосом, говоривший все время с нажимом, и толстенький добродушный полицейский, записывавший все в блокнот.
Прилетевший через час Дегейр как раз застал измученного Эмильена за написанием очередной бумаги для полиции. Комиссар стоял напротив и пристально следил за юношей, словно он мог куда-то сбежать. Под его наблюдением становилось неуютно, и Эмильен невольно чувствовал себя преступником.
Ворвавшись, как всегда стремительно в комнату, Дегейр со свойственным его натуре странным талантом превратил всю эту процедуру в фарс и кавардак. Заявив, что его дядюшка – секретарь английского посольства и пользуется дипломатической неприкосновенностью, он увел господ полицейских любоваться на документы, пообещав месье Гюра еще вернуться и переговорить с ним, и поблагодарив его за то, что он так сообщил ему об этой сложной ситуации.
На пороге Дегейр обернулся и, незаметно подмигнув Эмильену, беззвучно произнес «Я все улажу».

Эмильен слишком устал, чтобы бояться, его легенда была безупречна, оставалось настаивать на своем, ведь именно так это работает - тебя не станут спрашивать вечно, рано или поздно им надоест. Да и состава преступления не было, так - профилактика распространения наркотиков. "Ничего не знаю. Никого не видел. Ничем не могу помочь. Да, трахались. Я совершеннолетний, это не ваше дело. Ну, подумаешь, синяки - я люблю грубый секс!" Он и подумать не мог, что предпочтет увидеть на лицах полицейских презрение, а не подозрение. Дегейр появился как нельзя кстати. Сможет ли Эмильен хоть когда-нибудь действовать так же шустро и нагло?
- Пожалуйста, можно воды? - взмолился он. - Я Берни знаю со вчера, но все равно переживаю. Можно я пойду к нему в палату? - обратился он к врачу. Тот сказал, что сейчас месье "Бернард" отдыхает, а его "племянник" всех поставил на уши, поэтому "делайте, как знаете". Однако, номер палаты сказал. И Эмильен, едва недовольная результатом полиция отпустила его, сразу поковылял туда.
А хорошую палату выделили Дамьену, одноместную, с диванчиком - ох, как это кстати! Эмильен забрался на него с ногами, сжался в комочек, положил голову на спинку и принялся смотреть на спящего шефа. Тому что-то вливали, периодически заглядывала медсестра проверить капельницу, посмотреть давление и температуру. Эмильен пытался выведать у нее о состоянии пациента, но, похоже, в этой больнице специализировались на недомолвках и отшучивании. Кроме того момента, когда сердобольная сестричка принесла-таки бутылку воды страдальцу Эмильену. А у него даже улыбнуться сил не осталось. Ну и денек! Всего-то часа два или три по полудни, а юноша выжат до последней капли.

Эмильен проспал несколько часов и проснулся от резкого грохота и звона. Осколки стекла от разбитого стакана усыпали пол и один из них прискакал прямиком к ботинку Эмильена. Дегейр, только что швырнувший стакан об пол, неотрывно следил за шефом. Таким мрачным Эмильен его еще не видел. Брови юноши постоянно хмурились и вздрагивали, взгляд был напряженный, а глаза влажными.
- Все бесполезно. Бесполезно, забери его душу дьявол!!! – Дегейр со всего размаха треснул кулаком в стенку.
Ни один мускул на лице Дамьена не дернулся. Он лежал как восковая кукла – спокойно и безжизненно.
- Ты думал о том, что с нами будет, если он не очнется? Никогда не очнется? – Дегейр говорил быстро, и в голосе сквозили полуистерические нотки. - Я говорил с врачами, они сделали все, что могли – так они говорят. Дальше дело за ним самим и высшими силами. Идиоты! Неучи! Бездари!... О мой бог, какая глупая смерть! Ты и тут соригинальничал, Гийом! Только это ни хера не смешно… Что же нам теперь делать?..
Дегейр уселся на пол, прислонившись спиной к стене и отворачиваясь от шефа. У юноши начиналась истерика.

Эмильен моргнул. Кажется, Дегейр узнал что-то плохое. Взгляд на Дамьена и окружающие того приборы. Если бы он еще разбирался в показаниях. Мужчина оставался так же неподвижен, непривычно тих и беспомощен. Вздохнув, Эмильен сполз с дивана, босиком подошел к коллеге, присел на корточки и положил тому руки на плечи.
- Давай посадим тебя на диван? - мягко сказал он. - Для офиса ты тоже важен, а сидя тут можно простудиться, - как с ребенком. Но как же иначе? Странно, что Дегейр настолько переживает за Дамьена. Ну, накроется их фирма - найдут другую работу. Нет? Наверное, нет - иначе с чего бы вечно веселый и все умеющий Дегейр так паниковал?
- Во-первых, не хорони его рано, ладно? Он слишком упрям, чтобы так легко сдаваться. Верно? - Эмильен усадил Дегейра на диван, опустился перед ним на колени, взял его ладони в свои. Может, он ошибался в Дамьене? Может, для кого-то другого он не тиран, а спасение?
- Во-вторых, скажи мне, у него есть родные, кого следует известить и кто мог бы позаботиться о нем в больнице?

Дегейр позволил себя усадить, буркнув, что Эмильен не наступал на стекло, и отметив, что ему нужна одежда и обувь.
- Но он не просыпается, сволочь такая! – возмущенно и обвиняюще вставил Дег, бросив почти ненавидящи взгляд на шефа. – Нет у него родственников, насколько я знаю. Нужно его забирать отсюда, перевозить в частную больницу. Рано или поздно кто-нибудь из персонала проболтается, слухи дойдут до прессы, поднимется скандал и… мы лишимся самых влиятельных клиентов. То, что он спит с мужчинами – пол беды. А вот наркотики, да еще и до такого свинского состояния, ему не простят.

- Да, ты прав, - Эмильен задумчиво поднял осколок возле своей ноги, повертел его в пальцах и бросил в урну за кроватью, куда медсестры выбрасывали пустые ампулы после уколов. - Кроме него только ты и Клод отлично разбираетесь в офисных делах, верно? Значит, вы замените шефа, пока он болеет. Пусть никто не знает правды. Ты устроишь перевод в частную клинику, тебе это раз плюнуть, - он открыл бутылку с водой и протянул Дегейру. - Когда успокоишься, - улыбнулся ему. - Я буду с ним все время, мне бы только мою одежду и телефон. Сегодня я останусь тут. Не тревожься, я не дам ему уйти. Буду говорить и говорить всякую чушь, пока он не очнется, чтобы наорать на меня. Все будет хорошо, Дег, обещаю тебе, - Эмильен сделал паузу, давая Дегейру время осмыслить ситуацию и взять себя в руки. - Сегодня мы встречались с Трампом. Ты должен знать, до чего Дамьен договорился с ним, верно? - юноша кратко и по существу принялся рассказывать о ходе встречи. Ничего лучше не успокаивает, как привычный режим, вот и Дегейра следовало настроить на рабочий лад, чтобы отвлечь от парализующего страха за шефа.

- Мы не справимся, - жестко отрезал Дег. - Я, Клод, Вотре, и все прочие… мы не видим картину в целом, нам не известны все факты. Я… скажу основным клиентам, что вы уехали в Грецию, в Афины, он туда с тобой все равно собирался. Я даже завидовать начал, - Дег улыбнулся, - солнце, море, пляжи… А тут – такое. Да сядь ты, ради бога! Ненавижу, когда передо мной на коленях стоят! – Дегейр усадил юношу рядом с собой. – В общем так, - Эмильен выбрал правильный метод: чтобы успокоить это чудо природы, его мысли следовало занять делом, - я привезу тебе все необходимое, и отдам тебе его телефон. Будешь отвечать на звонки, и врать о том, почему он не может подойти. Завтра поедете в частную больницу, загород, там хорошо, тихо, даже белки бегают. В больнице будете одни, мы ее на ремонт закроем. Вы и врачи. Завтра днем будут звонить из Канады, нам там нужно купить какой-то долбанный завод, который мы же и обанкротили, отдать его под управление Стивенсону (пройдоха, но дело знает – телефон есть в списке контактов у Дамьена), отстроить заново – с Корпорацией Рекк уже есть договоренность, но контракт не заключен. Но я подделаю подпись Дамьена, не страшно, - Дег обнял Эмильена за плечи, взгляд его был упрямым и решительным. – И начать рекламную акцию продукции, но это я тоже на себя возьму. Ты, главное, поговори со строительной компанией и с владельцем завода, но так, чтобы они ни о чем не догадались. И… - Дег серьезно заглянул в глаза Эмильену, - разбуди его. Пожалуйста. Иначе, мы пропадем. Корпорация разрушится и погребет нас под своими обломками.

- Я все понял. Не волнуйся: умение врать значится в списке требований к секретарю, да ведь? - он подмигнул. Деловитый Дегейр ему нравился куда больше паникующего Дегейра. - Буду ждать тебя. А сейчас езжай. Увидимся позже.
Дверь за Дегейром закрылась, а Эмильен все смотрел и смотрел на нее, белый прямоугольник, словно чистый лист бумаги. Если запутался и ничего не понимаешь - нужно остановиться и начать сначала. Несколько часов назад он готов был убить Дамьена - а теперь он в ответе за его жизнь. Надо же, "обещаю, что не дам ему уйти". Эмильен подошел к постели, наклонился над мужчиной, упираясь в кроватную спинку:
- Я тебе скажу сейчас то, что в другом состоянии ты бы высмеял... ну, или снова впал бы в ярость. Ты хорошо умеешь злиться и плохо - слушать. После всего, что ты сделал со мной, я имею право уйти. Но я не уйду. Потому что чувствую какую-то связь между нами и хочу знать, что это за связь. Ты все время говоришь, что мы уже встречались, но я уверен, что это не так. Если бы у меня был секс с мужчиной, я бы помнил, такое не забудешь. Его не было. То есть... уже был... с тобой... Ладно, не важно, - юноша досадливо отвернулся и прошелся по комнате, остановился над грудой осколков у двери. - Ты должен мне все объяснить, поэтому не смей умирать, Дамьен... Гийом. А еще ты должен мне нормальный секс вместо того бешенства, что было в отеле, понял, засранец?
Ох, хорошо, что не слышит. Но если и такое не расшевелило, то дела и правда плохи. Эмильен чувствовал себя несчастным придурком. Поэтому он решил просто делать то, что нужно, и не думать о лишнем.

Продолжение следует...

Захватывающая история, прямо на одном дыхании читается!!! очень понравилась!!! =)))
Спасибо огромное автору!!! =)))
а когда можно ждать продолжение и сколько планируется частей??? я теперь спать спокойно не смогу, пока не дочитаю!!! =))

Inanna_Cranberry, частей 4 основных и 2 бонусные. Основные уже написаны, на бетировании. Бонусы в процессе написания пока. Это вы сейчас спать не можете, а мы пока писали не могли - там все еще круче закрутится.)))) Такой вот спойлер. Ожидайте вскорости.)

Это здорово!!! =)))
Жду в нетерпении!!! =)))

Спасибо большое))) Буду ждать продолжение)))

Очень понравилось! Что же было у Гийома? И еще, более интересно, что с ними будет????Жду продолжения с огромным нетерпением.
Спасибо!!!

ну когда же продолжение... ?_?
уже вся терпелка израсходовалась... =))