"...Мирный бретонский ренессанс прервала Первая мировая война. Людей, большинство из которых даже не понимали по-французски, просто сгоняли к железнодорожным станциям, сажали в поезда и везли на фронт. Оружие и обмундирование бретонским частям выдавали непосредственно перед боем, никакая военная подготовка не проводилась. Бретонских моряков отправляли в пехотные части, где они гибли тысячами.
То, что не смогли сделать пять веков насильственной ассимиляции, сделали четыре года войны и катастрофическая нехватка "местных" кормильцев. Из 1,5 млн. бретонцев, призванных в армию, 200 тыс. погибли, а 300 тыс. получили ранения и увечья. Сама же Франция на поле боя потеряла всего 900 тысяч солдат… Едва ли не хуже погибших пришлось тем бретонцам, кто вернулся с войны. Они обнаружили, что их рабочие места заняты французами, в каждом поселке слышна французская речь. Около 500 тыс. бывших солдат-бретонцев пополнили армию безработных.

Все это вызвало взрыв бретонского национализма и сепаратизма. Возникли Союз бретонских регионалистов "Эмзао", партия "Брейз Атао" ("Бретань навсегда") Олигера Мордреля, партия "друзья Мерлина" (ранее существовала как партия бретонских националистов) шевалье Д'Эрма.
Лидеры национального движения не ограничивались изданием журналов и листовок. Многие ветераны Первой мировой из числа бретонцев воевали на стороне ИРА в англо-ирландской войне 1919-1922 годов, что не добавило спокойствия французскому правительству, особенно на фоне идеи "единства кельтских наций".

К 1924 году "Брейз Атао" приобретает все атрибуты сепаратистской организации, включая собственную нелегальную газету "Неметон" и боевую организацию "Гвенн а дю". Мордрель критикует сторонников федерализма и призывает к вооруженному сопротивлению властям. В 1927 году "Брейз Атао" преобразовывается в Партию бретонских автономистов и к середине 30-х годов поглощает почти все мелкие националистические организации.
События кануна Второй мировой войны отодвинули проблемы бретонцев на задний план: страна разделилась по политическому признаку на правых и левых, потом началась война. Наиболее фанатичные сепаратисты устремились в Германию, чтобы воевать на ее стороне…"

"После Второй мировой войны бретонский сепаратизм как будто растворился: партия была распущена, правление Де Голля не благоприятствовало проявлению региональных амбиций, да и ветераны движения постепенно сходили на нет. Кто-то был осужден за сотрудничество с немцами, кто-то пал в бесконечных войнах. Однако лишь в 1976 году французские власти решились на частичную либерализацию: сняли ограничения на изучение бретонского языка (к 1997 году уже 3000 школьников учились в двуязычных школах, а еще 19 000 учеников осваивали факультативный курс бретонского).

Параллельно, однако, шел "встречный" процесс. В 1971 году была основана Революционная армия Бретани, основная программная цель которой — "Независимость бретонского народа и признание национального суверенитета Бретани международными организациями". Впрочем, терактов бретонцы не устраивали, зато охотно укрывали боевиков ИРА и ЭТА от преследования, иногда помогали им наладить нелегальные поставки оружия.
Поводом к очередному пробуждению бретонского национализма послужила выдвинутая "центром" идея административного отторжения от Бретани так называемой "Атлантической Луары" — городов Лорьян и Сен-Назер. По всей Бретани прокатилась волна демонстраций под лозунгами: "Это наша земля со времен Номиноэ!" При том, что простые бретонцы больше не хотят учить родной язык и большинство из них не понимает телепередач на бретонском языке, но за каких-то 20 лет бретонское самосознание возродилось, кажется, из небытия. Сегодня 65% коренных жителей региона говорят: "Я — не француз, я — бретонец!", и только 12% осуждают автономистов, считая их экстремистами. Дело здесь исключительно в самосознании народа, а не в экономике, тем более что в последние годы положение Бретани заметно улучшилось.

Масла в огонь подлила также идея правительства предоставить Корсике ограниченную автономию: "Почему нас не считают нацией? Наш народ отнюдь не географическая категория на карте Франции или ЕС, и мы постараемся, чтобы не только французские, но и общеевропейские власти не забывали о бретонцах", — считает Виллеан Дорти, один из лидеров Альянса за независимость Бретани.
"Почему всё достается самому плохому ученику в классе?" — вопрошают бретонцы, намекая на Корсику, где не стихают взрывы и выстрелы. Большинство из них (67%) отвергают насилие как средство борьбы за автономию, а в итоге добились от Парижа… только запоздалого признания бретонского языка..."

"Неудивительно, что с приходом XXI века в Бретани тоже прогремели взрывы: если заряд тротила в Ренне удалось обезвредить, то "Макдональдс" в городке Динан взлетел на воздух, причем погибла служащая ресторана. Власти обвинили в происшедшем антиглобалистов, но через несколько месяцев в городке Плевен был ограблен армейский склад с боеприпасами, а чуть позднее в Париже были обнаружены взрывные устройства, в том числе в Версальском дворце. Взрыватели были сознательно приведены в нерабочее состояние лицами, их установившими: бретонцы хотели лишь предупредить, что "феникс восстал из пепла", как заявил неизвестный, звонивший в полицию.

Большая часть добытой в Плевене взрывчатки ушла в Басконию, что подтвердили аресты в 2001 году лидеров ЭТА Ириарте и Иррапагире, произведенные французской полицией. МВД Франции может ссылаться на "непрофессионализм нового поколения бретонских террористов", но верится в это слабо — у ЭТА не бывает непрофессиональных союзников. Если бы бомбы должны были взорваться, они бы взорвались. Полиция проводит аресты, арестованных ждут не только штрафы в 700 тысяч евро по обвинению в заговоре с целью отторжения части территории Франции, но и тюремное заключение сроком до 10 лет. Однако бретонский сепаратизм набирает обороты.
И не только в форме совершения терактов. В последнее десятилетие появились два объединения промышленников региона: "Клуб 30" (30 самых крупных предприятий региона, принадлежащих бретонцам) и "Сделано в Бретани" (союз производителей, помечающих свою продукцию соответствующим клеймом), которые стараются создавать имидж Бретани за ее пределами. Они активно поддерживают изучение родного языка, истории, культуры, выпуск газет, журналов и телепередач на бретонском.

Если бы Альянс за независимость Бретани мог участвовать в выборах, то за него проголосовали бы 17% бретонцев. Центральное правительство, как это часто бывает, опоздало с демократическим решением национального вопроса. Многие бретонцы теперь задаются вопросом: "А зачем нам Франция, если создается единая Европа?" При этом Франция "стареет", а Бретань "молодеет". Кстати, доля молодежи в сепаратистских организациях Западной Европы колеблется от 40% до 80%, а в "Альянсе" составляет 65%. Похоже, Францию ждут тяжелые времена: каталонцы подали пример корсиканцам, корсиканцы — бретонцам, те — савойцам…
Если посмотреть на карту Франции, то без регионов, зараженных в той или иной степени сепаратизмом (Корсика, Бретань, Эльзас, Лотарингия, Лангедок, Каталония, Страна басков, Савойя, Бургундия), мы увидим домен династии Капетингов времен столетней войны… Имперский принцип ("одно государство — один народ") всегда возвращается бумерангом…"