Несколько лет мне довелось поработать в Статистическом управлении (не буду приводить дословно название организации). Но "Служебный роман" люблю совсем не из-за этого. Это классика. Практически весь фильм "растащили на цитаты".
Фильм-то смотрели многие. А почитать? Это, конечно, не книга. Текст составила с помощью фраз "субтитров".

Первая серия.

Как всем известно, труд облагораживает человека, и поэтому люди с удовольствием ходят на работу. Лично я хожу на службу только потому, что она меня облагораживает.
Если бы не было статистики, мы бы даже не подозревали о том, как хорошо мы работаем.
Людмила Прокофьевна Калугина, директор нашего статистического учреждения. Она знает дело, которым руководит. Такое тоже бывает. Она приходит на службу раньше всех, а уходит позже всех, из чего понятно, что она, увы, не замужем. Мы называем ее "наша мымра", конечно, за глаза.

Каждое утро по дороге на службу я избавляюсь от своих шалопаев.
- Вот тебе 40 копеек, купишь 2 пакета молока. И не забудь!
- Теперь с тобой разберемся. Ты когда перестанешь хулиганить? Почему все на тебя жалуются?
- А я себя хорошо веду.
- Зачем ты ел пластилин?
- А я его с сахаром ел.
- И зачем вы Машу заперли в шкаф?
- Я запер, а ключ потерялся.
- Шагай! И не смей мазать стул воспитательницы клеем!

Зовут меня Анатолием Ефремовичем, фамилия моя Новосельцев. Я живу только на зарплату, то есть от получки до получки. Одним словом, выкручиваюсь, верчусь.
А это Ольга Петровна Рыжова. Оля. Оля - мой самый верный друг. Мы подружились еще в институте. Больше всего я люблю в ней то, что она оптимистка. Что бы ни стряслось, а земной шар, как известно, вертят именно оптимисты.
В нашем городе чересчур много жителей, приезжих и много машин. Все куда-то спешат, все куда-то опаздывают. Всюду толкотня, давка, очереди. Но все равно, я люблю этот город. Это мой город. Это очень хороший город.
Это Верочка. Она любопытна, как все женщины, и женственна, как все секретарши. Оклад у нее секретарский, а туалеты - сплошь заграничные. Как ей это удается - загадка.
А это Шура. Симпатичная, но к сожалению, активная. Когда-то ее выдвинули на общественную работу и с тех пор никак не могут задвинуть обратно.

Освеженные обязательной утренней зарядкой в общественном транспорте, мы наконец-то прибываем на службу.
- Вовка опять ботинки порвал. Где бы добыть 20 рублей до получки?
- Товарищи, не уезжайте. Люди - по 50 копеек.
- Сегодня на что?
- У Маши - прибавление семейства.
- А кто у нее родился?
- Не знаю, еще не выясняла.
- Люди, не уезжайте. Кто не сдавал на Машу - не уезжайте.
- Ну где же мне достать 20 рублей? Если бы меня назначили начальником...
- Я бы тебя назначила. А что? Прекрасный работник, большой опыт.
- Пойди к нашей мымре и поговори с ней. Господи, кого назначать, как не тебя?
- Это немыслимо.
- Пойди к нашей мымре и поговори с ней. Скажи ей, что у тебя двое детей.
- Да что ты! Она в принципе не знает, что на свете бывают дети.
- Она уверена, что они на свет появляются взрослыми согласно штатному расписанию.
- Но лишние 50 рублей ведь на улице не валяются.
- Да дело даже не в деньгах. Мне вообще надоело сидеть за столом. Я чувствую себя переростком.
- Ты пойди ей это и скажи.
- Нет, ей я говорить не буду. Я гордый.

Каждое утро в нашем заведении начинается одинаково. Это уже ритуал.
Петр Иванович Бубликов - начальник отдела общественного питания. Может быть поэтому он такой... Упитанный.
А это Юрий Григорьевич Самохвалов. Очень хороший человек. Я его давно знаю, еще с института. Именно с его появлением и началась вся эта заваруха.
Она началась в обычное утро, когда наши статистические красавицы закончили наводить марафет и погрузились в мир сводок, цифр, планов...

- Ты не забыл закрыть дверь на нижний замок?
- Я не должен давать тебе отчет, если ты помнишь, мы вчера разошлись.
- Ты держался очень грубо.
- Людмила Прокофьевна у себя?
- Между прочим, ты жарил яичницу на моей сковороде и не помыл ее.
- Что за дрянь Вы курите. Между прочим, меня зовут Юрий Григорьевич.
- Извините, я думала, что Вы посетитель.
- У себя Людмила Прокофьевна?
- Да, пожалуйста.

- Доброе утро, Людмила Прокофьевна, вот я и прибыл.

- Угадай, что я сейчас курю? "Мальборо". Новый зам с барского плеча целый блок кинул. Заводит дружбу с секретаршей. Сейчас он у старухи сидит.
- А мне теперь безразлично, кто заводит с тобой дружбу.
- Извини, я позвонила чисто автоматически. Больше это не повторится.

- Разрешите вручить сувенир из Швейцарии. В этой ручке 8 цветов. Она весьма удобна для резолюций. Черный цвет - "отказать", красный - "оплатить", зеленый - цвет надежды, синий - "рассмотреть".
- Очень остроумно. Присаживайтесь.
- Вера! Вызовите Новосельцева ко мне.
- Какой Новосельцев?
- А никакой. Вялый, безынициативный работник. У нас таких много.
- Анатолий Ефремович, зайдите к Калугиной.

- Сама меня вызывает.
- Не упускай момента. Ты должен выйти от нее начальником отдела.

- Итак, ознакомьтесь с отделом химической промышленности...
- В Швейцарии я как раз занимался статистикой по химической промышленности.
- Затем проследите за установкой компьютеров.
- В Швейцарии компьютеры...
- Очень хорошо, что там компьютеры, но с чем у нас скверно, так это с отделом легкой промышленности, к сожалению. Начальника там пока нет...
- Новосельцев ждет.
- ...подходящей кандидатуры подобрать пока не могу.
- Входите, не бойтесь.
- Вы меня вызывали?
- Садитесь, товарищ Новосельцев.
- Толя! Толька, черт!
- Юрка! Какими судьбами?
- Откуда ты?
- Как? Я здесь работаю.
- Очки, усы, лысый, черт!
- Ну, не совсем еще лысый...
- Это мой старый приятель.
- Подожди секундочку.
- Товарищ Новосельцев, это Ваш отчет?
- Да.
- Делом надо заниматься серьезно или не заниматься им вообще. Статистика - это наука. Она не терпит приблизительности. Как Вы можете пользоваться непроверенными данными?
- Почему? Я проверял.
- Вы обратили внимание, что у нас регулярно возникают перебои с товарами?
- Конечно, я же хожу по магазинам.
- В Швейцарии магазины...
- Это происходит оттого, что товары не запланированы такими ротозеями, как Вы. Извольте переделать. Вернемся к нашим делам. Вас, как своего заместителя, прошу обратить особое внимание на дисциплину. Дисциплина, к сожалению, у нас хромает.
- Вам что-нибудь еще?
- Да.
- Что?
- Я тут... Вопрос..
- Какой?
- Нет вопросов.
- Вы свободны.
- Толенька, подожди меня в предбаннике, я скоро.
- В служебное время бегают по магазинам. А недавно был совсем возмутительный случай, с моей точки зрения. В дамском, простите, туалете, вывесили объявление "Продаю колготки".
- Безобразие просто.

- Знаешь, кого нашей мымре назначили заместителем?
- Нет. Кого?
- Подумай.
- Не знаю. Ну кого?
- Юрку!
- Какого Юрку?
- Ладно, будто между вами ничего не было.
- Самохвалова? Ну надо же! А как он сейчас выглядит?
- Выглядит, как огурчик.
- Юра!
- Оля!
- Господи, какой же ты красивый!
- Ну, это на моем фоне.
- Оля, ты ничуть не изменилась.
- Ну да!
- Как я рад тебя видеть!
- И я тоже.
- Я не могу вас в свой кабинет пригласить. Калугина приказала его отремонтировать.
- Как всегда, новый начальник начинается с ремонта своего собственного кабинета.
- Как живешь, Оля?
- Я живу хорошо. Отдельная квартира, правда за городом, но зато недалеко от станции. А сыну моему, Витьке, уже 14 лет. Он спортсмен, имеет 1 разряд по прыжкам в длину.
- Что ты куришь? Ну! "Мальборо".
- У мужа моего тоже все в порядке. Ему язву оперировал сам Покровский. А потом ему дали путевку в Ессентуки, он сейчас там отдыхает. Вообще я живу, так сказать, не отстаю.
- Дым отечества нам сладок и приятен.
- Ну, а ты как?
- Последние 2 года работал в Женеве.
- Швейцарский сувенир.
- Спасибо.
- А как там у них в Женеве?
- Сложно.
- Слушай, может мне, в связи со Швейцарией, ограбить тебя на 20 рублей? Это правда изменяет моим принципам, я не беру у вышестоящих.
- Но я еще не вступил в должность.
- Да, еще можно, пока.
- Хорошо, что тебя назначили начальником. Помоги Толе.
- А что?
- Оля, перестань! Перестань!
- Просто вопиющая несправедливость. У нас освободилось место начальника отдела. Толя самая лучшая кандидатура.
- Оля, уймись, я тебя прошу.
- Он умен, все знает. Потом, у него на шее двое детей.
- Дети большие уже? А кто у тебя жена?
- Эта особа его бросила и оставила ему двоих детей.
- Детей я сам у нее отобрал, не дал... Дело не в этом. Это Новосельцев. Плюется? Всыпьте ему, как следует. Я задержусь... Да... ботинки пойду покупать... И сразу заберу... Спасибо.
- Мне эта идея с назначением Толи определенно нравится.
- Возьми назначь, раз ты такой начальник.
- А вот сейчас пойду и назначу.
- И вообще, я с отчетом что-то напортачил. Уверяю вас... Это не нужно. Я за столько лет мог вообще измениться к худшему.
- Уж не так ты плох, чтоб не смог руководить отделом.
- Это верно.

- Ты знаешь, он совсем не изменился.
- Да.
- Если он так будет продолжать, то он здесь долго не удержится.
- Толя, а скажи по честному... Я еще как... Ничего?
- Оля... Что ты... Ты в полном порядке.

- Людмила Прокофьевна, у меня возникла идея. А что если назначить начальником отдела легкой промышленности Новосельцева? То, что он составил плохой отчет, это еще не показатель. Просто засиделся человек на мелкой работе. Я давно его знаю. Он очень способный.
- Я понимаю Ваше желание продвинуть по служебной лестнице старого товарища, но хотелось бы, чтобы Вы оценивали людей по их деловым качествам.
- Извините.

- Пока не вышло. Но такие вещи сразу не делаются.
- Немножко терпения и все будет в ажуре.
- Я всегда в тебя верила, Юра.
- Не бойся, товарищ заместитель, я при посторонних фамильярничать не стану.
- Ой, Вы всегда были очень тактичны, Ольга Петровна.
- Вы поговорите тут, а я пойду в магазин, а то вдруг он на обед закроется. У нас перерыв неудачный, так же, как в продуктовых магазинах.

- Что с нами делает время. Ты помнишь, какая она была?
- Мы с тобой ведь тоже не помолодели, правда?
- Правда у женщин это заметнее. Я действительно хотел бы, чтобы на этой должности был мой друг.
- Понятно. Каждая новая метла расставляет везде своих людей.
- Надеюсь, ты мой человек?
- Конечно. Правда, до этой минуты я был ничей.
- Спустимся вниз, я тебе кое-что покажу.
- Вера, вызовите мне машину.
- Вы наш новый зам? Прекрасно! У Маши Селезневой прибавление семейства. С Вас 50 копеек, распишитесь.
- Какая прелесть!
- Как хорошо, когда человек так реагирует. Возьмите сдачу.
- Нет, на Машу мне ничего не жаль.
- А Вы платили?
- Я платил.

- Вы купили новые сапоги, Вера?
- Да вот еще не решила. Вам нравится?
- Очень вызывающие. Я бы такие не взяла. А на Вашем месте интересовалась бы сапогами не во время работы, а после нее.
- Значит хорошие сапоги. Надо брать.

- Толя, Калугина о тебе невысокого мнения, она считает тебя посредственностью.
- Думаю, она права.
- Ирония - маска для беззащитных.
- Но все-таки надо найти к ней подход. В чем ее слабое место?
- У нее нет слабых мест.
- Она немолодая, некрасивая женщина.
- Она не женщина, она директор. Это что? Твоя машина?
- Садись, садись, мальчишка.
- Ничего себе! "Волга", да?
- В некотором роде. Это малогабаритная квартира.
- А это что такое?
- А, стереофонический магнитофон.
- Да... Вмонтировано, да?
- Два динамика, слева и справа.

- Я в министерство, вернусь не скоро.
- Товарищ Новосельцев, займитесь, наконец, отчетом.
- Людмила Прокофьевна, не забудьте, вечером я Вас жду.
- Если б ты знал, как я ее боюсь. Как волка.
- Сегодня я отмечаю свое вступление в должность, давай и ты приходи. Пользуясь домашней обстановкой, постарайся наладить с ней контакт. Поухаживай за ней немножко. Потому что, если я предложу твою кандидатуру еще раз, она на меня зарычит.
- Как же за ней ухаживать, если она рычит?
- Отнесись к ней, как к женщине.
- Нет, как к женщине я не могу отнестись. Как мужчина не могу. Нет, я могу, как мужчина...
- Я не предлагаю ухаживать за ней всерьез с далеко идущими намерениями. Так, знаешь, слегка приударь.
- Никакая должность на свете не заставит меня за ней ударять. Давай договоримся: я ударять не буду, а лучше пригласи Олю, а? А то меня пригласил, а ее нет.
- А зачем Олю? Впрочем, конечно! Часам к 8 приходите.

- Закусывай. Это же вкусно. Ты ничего не ешь.
- Очень у Вас мило, уютно. И жена Ваша мне очень понравилась.
- Тут наши вкусы совпадают.
- Надеюсь, они совпадут и в работе тоже. А это что за штука?
- Это мобиль. Это очень модно в Европе, знаете. Оформляют интерьеры подобными... Иллюзия движения. Это еще американец Сколдер подал идею мобиля. В наш век - такой ритм, суматоха. Приходишь домой - успокаивает нервы.
- Возвращайтесь к гостям, им без Вас скучно.
- Ну что Вы, как же я оставлю Вас одну?
- Ничего, я посижу, полистаю журналы. Я устаю от шума. Вообще я люблю посидеть одна. Не заботьтесь обо мне. Отдыхайте.

- Толя, на минуточку. Слушай, удобная ситуация. Людмила Прокофьевна там одна. Отдыхает.
- Пусть отдыхает, я не буду ей мешать.
- Да не валяй ты дурака. Что ты! Пойди и угости ее коктейлем.
- Ты хозяин, ты и угощай.
- Я понимаю. Она пугало. Ее можно выставлять на огороде. Но ты смотри не на нее, а в сторону.
- Не надо. Ну пожалей меня! Я боюсь ее!
- Толя, я кому сказал, иди! Толя, лови момент.
- Я боюсь.
- Толя, пошел!

- Ну как настроение, Оленька?
- Ты шикарно живешь, Юрка.
- Попробуй вот тот салат.
- Я его уже пробовала. Я такой салат делаю лучше, чем твоя жена. Туда надо добавлять тертое яблочко.
- Характер у тебя не изменился.
- А ты что, разве помнишь какой у меня был характер?
- Я помню все.
- Я тоже.

- Толя! Это что такое? Иди сейчас же! Толя! Ну, пошел!
- Ой, господи, за что мне это?

- Разрешите войти, Людмила Прокофьевна?
- Входите, товарищ Новосельцев.
- Спасибо большое.
- Садитесь. Не сюда. У Вас ко мне какое-нибудь дело?
- Нет!.. Да! Выпейте коктейль.
- Я не пью, товарищ Новосельцев.
- Правильно, я тоже не пью.
- Тогда зачем Вы это принесли?
- Чтобы выпить. Но это моя ошибка.
- И не единственная.
- Людмила Прокофьевна, я хочу сказать... Вы оказались удивительно прозорливы.
- Что такое?
- Вы просто вдаль смотрите. Я сейчас работаю над отчетом и... знаете... он прямо на глазах становится лучше...
- Рада за Вас, товарищ Новосельцев.
- Вы любите собирать грибы?
- Что?
- Грибы-бы собирать... Подберезовики, подосиновики, подопята...
- Я к этому равнодушна.
- Я Вам искренне сочувствую... Это удивительно - собирать грибы. Возьмем, к примеру, опята. Они растут на пнях. Если придешь в лес и тебе повезет с пнем, то можно набрать целую гору пней... опят. Подосиновики, это, они... под осинами... под... березами... под ельми. В засушливое лето они любят, где влаги, где пить.. они в низинке. Найдешь низинку... и... тут... собираешь, собираешь.
- По грибам Вы большой специалист, товарищ Новосельцев.
- Меня зовут Анатолий Ефремович.
- Я это запомню. У Вас ко мне все?
- Нет. Все.
- Вы свободны, товарищ Новосельцев.

- Почему ты не угостил ее коктейлем?
- Она непьющая.
- А что вы делали? О чем разговаривали?
- О чем... О грибах.
- А почему о грибах?
- А о чем с ней разговаривать, Юра? Не о змеях же? Я пытался за ней ухаживать... но я не умею. Я последний раз ухаживал за своей женой, это было лет 12 назад, и, видимо, разучился.
- А она поняла, что ты за ней ухаживаешь?
- Думаю, что нет.

- Юра, ты в Швейцарии стриптиз видел?
- Ни разу.
- А по честному?
- Зачем мне это нужно?
- Я бы обязательно пошла.
- Товарищи, сыр швейцарский, маслины греческие. Прошу.

- Хочешь всю жизнь корпеть старшим статистиком?
- Не хочу. Но нельзя придумать что-нибудь другое вместо ухаживания? Я когда ее вижу, у меня прямо ноги подкашиваются.
- А ты не стой. Ты сядь.
- Я не знаю, о чем с ней разговаривать.
- О чем-нибудь таком, интеллектуальном. Она тетка умная.
- Интеллектуальном? Черт... Интеллектуальном - это можно. Только вряд ли поймет. Пойду подкреплюсь и начну метать бисер.

- Юрий Григорьевич! А Вы почему не приглашаете меня танцевать?
- Я приглашаю Вас, Ольга Петровна.
- После того, как я сама напросилась? Ты помнишь, как мы сбежали с лекции по финансовому праву и пошли в кафе? Ты еще все так шикарно заказал, а потом у тебя денег не хватило...
- Помню. Слушай, а этот Бубликов, он что, из отдела общественного питания, да?
- Да. Начальник отдела.
- А что он за человек?
- Карьерист. А твоя жена не будет тебя ревновать?
- К кому?
- Ко мне.
- Конечно будет.
- А помнишь, как мы ездили целоваться в Кунцево? А теперь на месте этого леса - город.
- Конечно помню. Слушай, а Боровских, он что за человек?
- Мировой мужик. Я вот сейчас танцую с тобой, и мне кажется, что этих 18 лет как ни бывало.

- Ну, я пошел.
- Побольше интеллекта, Толя.

- Это опять я.
- Мы ведь с Вами уже попрощались.
- Это правильно. Но давайте опять поздороваемся... что ли. Здравствуйте, Людмила Прокофьевна!
- Добрый вечер.
- Я присяду, можно?
- Пожалуйста.
- Ну вот. Спасибо. Вот. Вам не скучно, Людмила Прокофьевна?
- Нет. Я привыкла находиться одна, поэтому мне не бывает скучно.
- Значит мне идти, да?
- Можете остаться, Вы мне не мешаете.
- Сигаретку, спичку, коробок?
- Спасибо.
- Коньяк, виски, джин, тоник, водку?
- Мы договорились, что я не пью.
- А, да, черт! Что-то с памятью моей стало... Чего печатают?
- Пока все в порядке.
- Сидим, как... глухонемые, как будто нам и поговорить не о чем. Давайте побеседуем о чем-нибудь. Об отчете мы поговорили, грибы Вас мало интересуют, я так понимаю. Да? Ягоды? Не интересуют?
- Только в виде варенья.
- Стихи? В виде поэзии? Как Вы к ним относитесь?
- Уважительно.
- Ну вот и прекрасно! Побеседуем о стихах. Знаете, в молодости и писал сам стихи. А Вы не писали?
- Нет, у меня не было способностей.
- У меня тоже не было. Я Вам сейчас почитаю и Вы в этом убедитесь.
- А может не стоит рисковать?
- Почему? Давайте рискнем. Очень хочется произвести на Вас приятное впечатление.
- Вам это удалось. Уже.
- Усилить хочется. Из раннего что-нибудь:
Любить иных - тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.
- В ранней молодости Вы были значительно талантливее, чем сейчас. Только никак не предполагала, что Вы творили под псевдонимом Пастернак.
- Скажите пожалуйста, никогда бы не подумал, что Вы разбираетесь в поэзии.
- Стихи хорошие, но прочли Вы их скверно.
- Вам виднее.
- Еще бы.
- Друзья утверждают, что я хорошо читаю.
- Они Вам льстят. Вы читаете отвратительно.
- А музыка Вас не увлекает? В каком-нибудь любом виде? Нет?
- Я надеюсь, Вы не собираетесь музицировать?
- Ага, петь хочется.
- Какое несчастье!
- Почему? Друзья утверждают, что у меня красивый баритональный... дискант!
- Меня осенила догадка: Вы пьяный?
- Нет, что Вы! Когда я пьян, я буйный! А сейчас я тихий.
- Мне повезло.
- Так что Вам спеть?
- Может все-таки не стоит?
- Значит Вы уверены, что и петь я не умею.
- Я очень устала от Вас, Новосельцев.
- А я Вам сейчас спою, и Вашу усталость как рукой снимет:
Тихо вокруг, только не спит барсук.
Уши свои он повесил на сук
И тихо танцует вокруг. Пам-пам-пам!
- Вы в своем уме?
- Значит, как я пою, Вам тоже не нравится?
- Нет. Увы.
- Вам ничего не нравится. Вам трудно угодить. А я все-таки попробую! Я Вам спляшу! Современный танец Вас вряд ли увлечет, а я попробую что-нибудь из классики, русское народное! Цыганочка! Хорошо? А Вы мне подпевайте! Хотя нет. Мне Вы подпевать вряд ли станете. А я сам себе спою!
На горе стоит ольха, под горою вишня,
Полюбил цыганку я, она замуж вышла!
Ивушка зеленая...
Над ручьем...

- Давай, Толя, давай, красавец наш!
- Юрий Григорьевич! Заберите этого хулигана!
- Вам не нравится, как я читаю стихи, как я танцую и пою, потому что Вы сухарь, вот Вы кто! Вы черствая! В Вас нет ничего человеческого!
- Юрий Григорьевич, пусть товарищ говорит.
- В Вас нет сердца, потому что у Вас одни цифры и отчеты! Пусти меня! Вы можете меня выгнать после всего этого, но я очень рад, что все это я высказал Вам в лицо.
- Благодарю Вас за прекрасный вечер.
- Что Вы, Людмила Прокофьевна!
- Очень рада была познакомиться. Благодарю Вас. До свидания, товарищи. Товарищ Рыжова, до свиданья. До свиданья, товарищ Новосельцев, Анатолий Ефремович.
- Всего хорошего. Вас проводить?
- Я думаю, не стоит... затрудняться.
- Я Вас провожу, Людмила Прокофьевна? Простите, не обращайте внимания. Он ведь, в сущности, неплохой парень.
- Все было очень мило. Я получила большое удовольствие.
- Он выпил лишнего. Это я виноват.
- С кем не бывает.
- Вы не обижайтесь. Мне это и в голову не могло прийти. Он нес такую околесицу.
- Отчего же, всегда интересно узнать, что думают о тебе подчиненные. Домой!

Нас в набитых трамваях болтает.
Нас мотает одна маета,
Нас метро то и дело глотает,
Выпуская из дымного рта.
В шумных улицах, в белом порханье
Люди, ходим мы рядом с людьми.
Перемешаны наши дыханья,
Перепутаны наши следы.
Из карманов мы курево тянем,
Популярные песни мычим,
Задевая друг друга локтями,
Извиняемся или молчим.
По Садовым, Лебяжьим и Трубным
Каждый вроде отдельным путем
Мы, не узнанные друг другом,
Задевая друг друга идем.

- Привет дебоширу!
- Привет.
- Ты можешь объяснить, какая вчера тебя муха укусила?
- Не мучь меня, я и так всю ночь не спал.
- Ладно, не переживай. Пойди к ней и извинись.
- Что ты! Я не знаю, как ей и на глаза теперь показаться.
- Любишь кататься, люби и саночки возить!
- Ладно, я схожу. Может повезет, она меня не примет сегодня.

- Доброе утро, Оленька. Мне очень приятно, что ты вчера у меня была.
- А я здесь стою и тебя жду, хочу тебя поблагодарить за вечер.
- Да, вечер удался, действительно. Ничего не скажешь!
- А какие у тебя планы на сегодня?
- Отдохнуть от вчерашнего.

- У себя?
- Как всегда.
- Сувенир из Швейцарии.
- Я взяток не беру.

- Ну какие у тебя планы на вечер? Какая компания? А мужчины там будут? Ну ты давай, знакомь меня. Я теперь женщина одинокая.

- Вера, зайдите ко мне и захватите почту.

- Вера, Вы все про всех знаете.
- Такая профессия.
- Что Вы знаете о Новосельцеве?
- Недотепа. Холостяк с двумя детьми. Вы Лизу Леонтьеву помните? Такая светленькая, с косой. Она сейчас у нас не работает.
- Честно, говоря, не помню.
- Ну естественно. Вот она была его женой. Родила двух детей... а потом... закрутила.
- Как же она могла оставить детей? Она же мать!
- Мать! Мать у них был Новосельцев. Тихий, мягкий, безобидный человек. Слова грубого не скажет.
- Да... Безобидный...

- Ну все, Новосельцев, ваше дело - труба! Старуха Вами сильно интересуется. Личное дело изучает.
- Меня увольняют с работы.
- За что?
- За хулиганство. Верочка, узнайте, может она меня сейчас не примет?
- Тут Новосельцев пришел.
- Я его не вызывала.
- Хорошо, я скажу, что Вы заняты.
- Нет, это не совсем удобно. Скажите, пусть войдет.
- Надо идти.
- Надо? А как она?
- Ни пуха, ни пера.

- Здравствуйте, Прокопья Людмиловна... Я пришел... Не знаю почему... вчера... Меня вчера муха укусила.
- Да, я это заметила.
- Или я с цепи сорвался.
- Это уже ближе к истине.
- Значит, я... с цепи.
- Садитесь, товарищ Новосельцев, Анатолий Ефремович.
- Лучше умереть стоя.
- Садитесь, не робейте. Сделайте одолжение, располагайтесь. Вчера Вы позволили себе утверждать, что во мне нет ничего человеческого.
- Мало ли что я вчера болтал, на меня не надо обращать внимания.
- Нет, надо! Почему же не надо? Вы являетесь выразителем мнения определенных слоев нашего коллектива.
- Неужели?
- Вчера Вы меня публично оклеветали, оскорбили. Все, что Вы говорили - возмутительная ложь!
- Возмутительная...
- Я с Вами категорически не согласна.
- И я категорически.
- Почему Вы все время виляете?
- Я не виляю.
- Что Вы за человек? Я не могу Вас раскусить.
- Не надо меня кусать... Зачем...
- Вы утверждали, что я черствая!
- Почему? Мягкая.
- Бесчеловечная!
- Человечная.
- Бессердечная!
- Сердечная.
- Сухая!
- Мокрая. Простите, Людмила Прокофьевна...
- Прекратите надо мной издеваться!
- Ради Бога... Я не хотел... Я не понимаю, почему у меня вырвалось это слово... мокрая... Я... Я хотел сказать... добрая, Людмила Прокофьевна.
- Я не понимаю, за что Вы меня так ненавидите, что я Вам такого сделала? Я Вас не подсиживала...
- Не подсиживали.
- Я Вас с должности не снимала...
- Пока еще нет.
- Премию Вы регулярно получали...
- Получаю... Я...
- Я раскритиковала Ваш отчет, извините, я имею на это право, я пока еще Ваш директор.
- Мы в Вас души не чаем... Мы Вас любим... В глубине души. Где-то очень глубоко.
- Так глубоко, что я этого даже не замечаю.
- Нет, это заметно. Должно быть заметно. Демократичная наша, демократичная!
- Что Вы врете! Прекратите сейчас же!
- Вы даже себе не представляете... Вы нас когда вызываете к себе в кабинет, мы идем, как на праздник!
- Возмутительно!
- Что Вы делаете? Вы что плачете? Перестаньте плакать! Вам по должности не положено плакать.
- Не Ваше дело решать, что мне положено и что не положено. На это есть вышестоящие инстанции.

- Вот попить... вода... в графине. Позвольте... Юра, подожди, выйди.
- Что такое?
- У нас совещание!
- Что тут происходит?
- Она увольняет его. За хулиганство.
- Людмила Прокофьевна, мне надо с Вами поговорить.
- Подождите, дайте же нам посовещаться.
- Прекратите командовать, я пока что еще здесь директор... пока что еще хозяин... Хозяйка.
- Боюсь, он опять распоясался. Бузотер.
- Перестаньте реветь, черт возьми. В чем дело? Что я Вам тут, нянька?
- А я вам тоже не барахло!
- Впрочем, плачьте. Вам это полезно. Если Вы еще способны плакать, то не все потеряно. Не утруждайтесь, я скажу. Алло! Алло! Нет, она занята. Какой министр? Ей не до министра.
- Дайте трубку! Ну что Вы сделали? Ну как Вы позволяете себе разговаривать с руководством? Даже я себе этого никогда не позволяю.
- Попейте водички, успокойтесь. Поикайте, поикайте.
- Что же, выходит, что все меня считают таким уж чудовищем, что ли...
- Не надо преувеличивать. Не все. Не таким уж чудовищем.
- Нет, это невозможно, ей-богу! Уходите! Я не хочу Вас ни видеть, ни слышать.

- Новосельцев еще там?
- Представляете, заперлись на ключ.
- Может быть, выломать дверь?
- Вы что, совсем уже?

- Уверяю Вас, я никак не хотел Вас обидеть. Просто Вы заплакали и как будто Вы нормальная. Это меня потрясло.
- Как Вы мне надоели!
- Честное слово, вы знаете... я... это мое косноязычие... От природы у меня. Я вообще-то думаю нормально, а выражаюсь...
- Ладно. Что сказал министр?
- Черт его знает. Я как-то не очень привык разговаривать с министрами.
- А вдруг он меня вызывает? Как же я теперь пойду? У меня весь день глаза будут красные. И нос тоже. Я так давно не плакала. Иногда хочется поплакать, но что же я буду реветь в одиночку? Все равно, как алкоголик, который плачет, то есть, пьет в одиночку.
- В следующий раз, когда Вам захочется поплакать, вызывайте меня в кабинет - поплачем вместе.
- Полейте мне, пожалуйста. Вам хорошо, у Вас дети.
- Да, двое. Мальчик и... мальчик.
- А я совсем одна. Утром встану, пойду варить кофе, и не потому, что хочу позавтракать, а потому, что так надо. Заставляю себя поесть и иду на работу. Вот этот кабинет и все это - практически мой дом. А вечера! Если бы Вы знали, как я боюсь вечеров! Засиживаюсь допоздна, пока вахтер уже не начнет греметь ключами. Делаю вид, что у меня масса работы, а на самом деле... просто некуда идти. Я даже собаку не могу завести, потому что ее некому будет выводить. Вот и все дела. Конечно, у меня есть друзья, знакомые, но у всех семьи, дети, домашние заботы. А я превратила себя в старуху. А мне ведь только 36.
- Как 36?
- Да, я моложе Вас, Анатолий Ефремович. А на сколько я выгляжу?
- Ну... На 35.
- Опять Вы врете, товарищ Новосельцев.
- Вы только одеваетесь мрачновато, без лоска.
- Не замечала.

- Сдавайте по 50 копеек. У Боровских юбилей - 50 лет. Так что получается по копейке за год - это недорого.
- Юбилеи теперь не в моде.
- Будет Вам 50 лет, Вам тоже соберем.
- Я не доживу. Я на вредной работе.

- Ладно, идите к себе. У меня действительно масса дел. И, кстати, надо узнать, зачем звонил министр.
- Не сердитесь на меня. Не ругайте.
- Да и Вы меня тоже. За то, что я с Вами тут так разоткровенничалась.

- Новосельцев! С Вас 50 копеек!

- Ну что, уволила Вас старуха?
- Она не старуха.

- Ты чего копаешься, Толя?
- Я еще поработаю немного.

- Юра! Можно тебя на минуточку?
- Здравствуй, Оленька.
- Может быть, мы встретимся с тобой завтра вечером?
- Завтра я никак не могу. Мы идем к родственникам.
- А послезавтра?
- Послезавтра у приятеля день рождения.
- А послепослезавтра по телевизору будут показывать хоккей?
- В выходные дни трудно выбраться из дома... Ты ж сама все понимаешь.
- Ладно, поезжай. Тебе надо отдохнуть.
- Ну пока. До завтра.

- Разрешите, Людмила Прокофьевна? Вера! Вызовите мне, пожалуйста, самую светлую голову нашей с вами современности. Как кого? Новосельцева, разумеется. Входите, товарищ Новосельцев, присаживайтесь. Дорогой Анатолий Ефремович! Мне хочется воздать Вам по заслугам. Как говорится, каждому по способностям, не правда ли? У нашего руководства, то есть у меня, родилась, как ни странно, мысль. Назначить Вас, одного из ведущих работников отечественной статистики, чего там скрывать, ха-ха-ха, начальником отдела легкой промышленности. Легенькой промышленности. Как Вы на это смотрите?
- Отрицательно, Прокофья Людмиловна. Я безынициативен, нерасторопен, неловок. А также робок, Людмила Прокофьевна. Я вам завалю всю работу отдела легкой... легенькой промышленности.
- Входите.
- Спасибо.
- Смелее, товарищ Новосельцев.
- Спасибо, Людмила Прокофьевна.
- Присаживайтесь.
- Слушаюсь. Меня зовут Анатолий Ефремович.
- Я это запомню, товарищ Новосельцев.
- Стоит ли затруднять себя подобными пустяками?
- Стоит, товарищ Новосельцев, тем более, что я считаю Вас самым трудолюбивым... Не хо-хо, а трудолюбивым работником.
- Что Вы, Людмила Прокофьевна, стоит ли так меня баловать?
- Все ушли, а Вы, как болван, остались.
- Я остался, как Вы справедливо заметили, как болван, потому что Вы раскритиковали мой отчет, и справедливо раскритиковали.
- Это делает честь Вам... Ваша скромность.
- Моя скромность ничто по сравнению с Вашей безграничной прозорливостью.
- Извините меня.
- Прекрасно.
- Простите, пожалуйста.
- Нет, почему же. Это интересно. И кресло это Вам к лицу.
- Правда, простите. Занимайте.
- Отчего же, пожалуйста. Вам там удобнее.
- Нет, уж давайте мы туда-сюда. Только почему же Вы меня считаете таким плохим работником?
- Отчего Вы не ушли домой со всеми остальными сотрудниками? Откуда такое рвение?
- Вы сами говорили - мой плохой отчет.
- И для этого Вы пришли в мой кабинет?
- Я думал, Вы поможете мне... мне... исправить.
- Опять врете. Вы остались потому, что пожалели меня. Я имела неосторожность расплакаться при Вас и от слабости наговорила лишнего, а Вы поверили. А все у меня отлично и превосходно. Лучше и быть не может. Дело не только в личной жизни. Личная жизнь - что? Подумаешь! Есть много других интересов. Я руковожу большим учреждением. Работу свою люблю. Многие меня уважают. Некоторые даже боятся. Кстати, я только что от министра - он меня хвалил. Так что я совершенно не нуждаюсь ни в сочувствии, ни в вашем покровительстве.
- Я думал, Вы сегодня утром были настоящая, но я ошибся. Настоящая Вы сейчас.
- Ладно, идите домой. Вас дети ждут. Идите, слышите?

- Всем наплевать, а я сижу ломаю голову, что бы такое подарить Боровских? Присмотрела бронзовую лошадь в комиссионке. Я Вас очень прошу, отпустите завтра Новосельцева, а то я одна не дотащу.


У природы нет плохой погоды,
Каждая погода - благодать.
Дождь ли, снег - любое время года
Надо благодарно принимать.
Отзвуки душевной непогоды
В сердце - одиночества печать
И бессонниц горестные всходы
Надо благодарно принимать.
Смерть желаний, годы и невзгоды
С каждым днем все непосильней кладь.
Что тебе назначено природой
Надо благодарно принимать.
Смену лет, закаты и восходы
И любви последней благодать
Как и дату своего ухода
Надо благодарно принимать.
У природы нет плохой погоды
Ход времен нельзя остановить.
Осень жизни, как и осень года,
Надо, не скорбя, благословить.
Надо, не скорбя, благословить.

- Здрасте, Верочка, можно? Верочка, передайте это письмо Юрию Григорьевичу. В собственные руки. Не забудьте, пожалуйста.
- Хорошо. Это же моя обязанность.
- А регистрировать письмо не надо.
- Хорошо, не буду.

- Юра! Доброе утро!
- Здравствуй, милая.

- У себя?
- Как всегда. Вам письмо.

- Я хотела с Вами поговорить, Вера.
- О чем?
- Мне тут нужно с Вами проконсультироваться.
- Хотите еще о ком-нибудь собрать сведения?
- Собственно... Как сказать... Словом... Что теперь носят?
- В каком смысле?
- В смысле одежды... Вот... Это.
- А зачем это Вам? Ой, извините.
- Ко мне тут приехала родственница из маленького городка и... интересуется.
- Все понятно. Начнем с обуви. Именно обувь делает женщину женщиной.
- Разве?
- Шузы сейчас носят с перепонкой, на высоком каблуке.
- Что это "шузы"? Извините... Я не поняла.
- Это от английского слова "шуз" - обувь. Что касается сапог, то сапоги нужны на высоком каблуке, гармошкой.
- Подождите, я должна все это записать. Что гармошкой - каблук?
- Голенище. У Вашей родственницы ноги красивые, стройные?
- Вообще-то ноги, как ноги... ну, средние ноги, будем так считать.
- Значит неудачные ноги надо прятать.
- Куда?
- Под макси!
- Что это значит?

- Инвентаризация.
- В чем дело, товарищи? Что за бесцеремонность, я спрашиваю?
- Выполняем Ваш приказ, товарищ директор.
- Пойдемте в зал заседаний.
- Какая бестактность!
- Саранча!
- Налетчики!
- Ваза Мозер. Слово неприличное написано.
- Стереть!

- Еще тут важна такая вещь, как комбинаторность. Ну... сочетание. Свитерок какой-то, сверху... блайзер сверху...
- А блайзер - это что?
- Блайзер - клубный пиджак.
- Для Дома культуры, что ли?
- Туда тоже можно. Блайзер, скажем, батничек, да вообще и это не главное. К примеру, сейчас парики не носят, так значит...
- Слава Богу, я считаю. Куда лучше так, живенько, правда? А то... как дом... на голове.
- Ну, если живенько - то лучше. Что нам остается, если парики не носят? Остается лицо. Колоссальное значение сейчас приобретают брови. Вот Вы меня извините, раз уж у нас такой разговор. Вот, например, Ваши брови.
- А что мои брови?
- Ведь это же неприлично. Если у Вас так густо растут брови, надо же с этим как-то бороться.
- А как с этим можно бороться?
- Надо выщипывать, прореживать.
- Чем?
- Ну хотя бы рейсфедером.
- Рейсфедером? Милый мой, но это же больно!
- Но Вы женщина, потерпите. Бровь должна быть тоненькая, как ниточка, удивленно-приподнятая.
- Как у Вас?
- Но я... Я тоже не эталон.
- Это же можно только под наркозом... выщипывать.
- Да и это не главное. Вот что отличает деловую женщину от женщины?
- Что?
- Походка! Как Вы ходите?
- Как?
- Ведь это уму непостижимо. Вся отклячится, в узел вот здесь завяжется, вся скукожится, как старый рваный башмак - и вот чешет на работу, как будто она сваи вколачивает. А мы как ходим?
- Неужели я так хожу, Боже мой!
- В женщине должна быть загадка. Головка чуть-чуть приподнята, глаза немножко опущены. Здесь все свободно. Плечи откинуты назад. Походка свободная, от бедра. Раскованная свободная пластика пантеры перед прыжком. Мужчины такую женщину не пропускают.
- А можно научиться так ходить или это... недоступно?
- Можно и зайца научить курить. В принципе ничего нет невозможного... .. для человека... с интеллектом. Ну вот встаньте-ка. Оправьтесь.
- Боюсь, что я не одолею эту науку.
- Не волнуйтесь. Голову вперед, грудь вперед.
- Грудь? Вы мне льстите, Вера!
- Вам все льстят. Сзади подберитесь. Спереди в себя живот.
- Как? Или там... или... там.
- Делайте что Вам говорят - все в себя.
- Все в себя?
- И пошла на меня свободной походкой! Нога от бедра, свободная! Пошла! Людмила Прокофьевна, где Вы набрались этой пошлости? Вы виляете бедрами, как непристойная женщина.

- Красиво, да?
- Хорошая лошадка.
- Это не лошадка. Это мамонт какой-то.
- А кому?
- Боровских. Юбилей - 50-летие. Только ему ни слова. А где гуся брали?
- Там уже их нет.

- Вы же женщина, а не солдафон. Пикантнее, и игривая улыбка. Пусть мужчины думают, что у Вас все в порядке. Дышите. Элегантнее пластику. И не надо брыкаться. Вы же не иноходец, а женщина. Ну, пошла теперь одна! Пошла! Веселее! Куда?

- Разрешите нам спрятать эту лошадь за сцену в шкаф.
- А зачем спрятать?
- От юбиляра.
- Чтобы он не обрадовался раньше времени.
- Ну давайте спрячем.
- А куда спрятать?
- В шкаф, за сцену.
- Да... Влезет?
- Впихнем.
- Шура, Вас срочно вызывают в местком.

- Я Вам больше не нужна?
- Нет, Верочка, спасибо.

- А чего это Вы тут сейчас делали?
- Положите лошадь.
- Мне не тяжело, я сильный. Как Вы провели вчерашний вечер? Не заболели?
- Что это вдруг я должна заболеть? У меня что - нездоровый вид? Я прекрасно провела... вчера вечер. За мной заехал мой приятель... ... на собственной "Волге".
- Ну да. Откуда же у него столько денег?
- Деньги для него не проблема. Он крупный авиаконструктор. Мы поехали в ресторан.
- В какой?
- Поставьте лошадь, она же тяжелая. Что Вы в нее вцепились?
- Я с ней сроднился.
- В какой ресторан? Мы поехали в "Арагви". Мы там ели... Угощались... Цыплята табака... Сациви... Купаты... Ша... Шлыки... Чебуреки... Чебуреки?
- А что вы пили?
- Пили? "Хванчкару" пили, "Боржоми"...
- Вы же непьющая.
- Как это непьющая? Очень даже... От хорошего вина не откажусь, тем более в хорошей компании. Что Вы прилипли к лошади? Надорветесь.
- Не надорвусь, она легкая. Это пони. И что же было после ужина?
- Вы забываетесь, товарищ Новосельцев. Поставьте лошадь, что Вы ее держите, как родную? А как Вы провели вчера... свой вечер?
- А я скромно. Доехал на троллейбусе. Потом помог делать уроки старшему сыну, с младшим повозился, а потом жена пригласила нас ужинать.
- Вашу жену зовут Лиза? Такая беленькая, с косой...
- Беленькая, с косой.
- Это Ваша предыдущая жена?
- Нет, последующая.
- Нет у Вас никакой жены. Почему Вы все время врете?
- Потому что я беру пример с Вас. Я тоже знаю, что у Вас нет никакого авиаконструктора.
- Что это Вы со мной фамильярничаете? Кто Вам давал право так говорить? Зачем Вы бросили лошадь? Что это Вы вдруг с ней улеглись?
- Это мы не улеглись. Мы упали.
- Вы упали?
- Да, с лошади. Нам... Нам плохо. Правда.
- Вы что? Извольте встать и выйти вон вместе с лошадью.
- Нам больно, у нас тут шишка.
- Шишка? Тогда надо приложить что-нибудь холодное.
- У нас производственная травма.
- Нет у Вас никакой шишки.
- Она проступит. Зачем Вы занимаетесь мной лично? Поручите меня Вашему секретарю.
- Когда Вы перестанете видеть во мне только директора?

- Людмила Прокофьевна! Представляете, Бубликов умер.
- Почему умер? Я не давала такого распоря... Как умер? Зачем умер?
- Я еще не выясняла. Сдайте деньги на венок.
- Почем?
- По 50 копеек. На венок и на оркестр.
- Если сегодня еще кто-нибудь умрет или родится, я останусь без обеда.
- Новосельцев! Почему Вы не поставили лошадь в шкаф? Нашли время отдыхать.
- До шкафа мы с ней не дотянули.

- Ну Вы что? Вам как? Вам... там... лучше?
- Там... Нет.
- Что у Вас там? Шишка?
- Нет. Шишки нет. Все хорошо.
- Вставайте. Вам помочь? Вставайте же, наконец! Идите, занимайтесь... Чем там? Делами.
- Простите нас с нашим конем, что мы Вам тут...
- Вы все-таки как себя чувствуете... Анатолий Ефремович?
- Я Вам скажу честно: по сравнению с Бубликовым - неплохо.

- Что это ты зачастил в район дирекции? Внедряешь в жизнь мой план?
- Это мы тут с лошадью. Выполняли общественное поручение. Падали. Да, ты еще не говорил по поводу меня о назначении?
- Не было случая.
- И не говори. Пусть все останется, как было. Я не хочу этой должности.
- Странный ты какой-то.

- Держись за стул, а то упадешь. Там рядом с тобой Рыжова сидит. Крашеная блондинка такая. Вечно с авоськами ходит. Поверни голову назад! Вон она сидит... В жутких розочках. Она передала письмо для Самохвалова. Я случайно наткнулась на него. Конечно, чужие письма читать нехорошо, но я стала читать - оторваться не могла. "Дорогой Юра! Долго я не решалась написать. Женщины, когда им под сорок, часто делают глупости. При встрече с тобой я поняла, что все эти годы любила только тебя". Вот так. Пенсия на горизонте, а она туда же!
Просто сексуальная революция! Ты что-нибудь подобное слышала? Она, наверное, чокнулась. Умоляю, никому ничего не рассказывай.
Конец первой серии.

P.S. Некоторые диалоги, возможно, отредактированы некорректно. И, возможно, что-то упущено.
Продолжение следует. ::