[377x252]
В «ИнтерСитиОтель» меня привез Йохан Шнайдер. Затаскивая мой чемодан в номер, он третий раз повторил, что я должна непременно посетить музей техники и если у меня еще останутся силы, то неплохо было бы заскочить в дельфинарий.
Я улыбалась как китайский болванчик, согласно кивала головой, но думать могла только о подушке.



Денек опять выдался аховый. Если кто думает, что в своих командировках я только и делаю, что втыкаю на красоты готики, тот ошибается. В 8 утра я прилетела в Дюссельдорф, потом часа четыре катила через всю Германию в крохотный городишко Гермерсхайм, где меня собственно встретил этот самый Йохан. Потом мы весь день ползали по цехам, потом зависли у управляющего, потом ползали по другим цехам. Одним словом, к 20.00 от культивируемого мной образа умной, обаятельной и любознательной журналистки остался бессловесный овощ. Улыбка китайского болванчика – это все, что я на тот момент могла себе позволить. Йохан тоже был не безупречен. Первые три часа нашего знакомства, он держался с присущей всем немцам деловой сдержанностью, но потом расслабился, и в нем начали проступать черты казахского переселенца. С восторгом он поведал мне о том, что уже закончил строительство дома, после с гордостью сообщил, что его дочь поет в церковном хоре местного кафедрального собора и даже уже выезжате с гастролями. В довершение ко всему Йохан сообщил, что у немцев отвратительная кухня, и поэтому он иногда балует своих коллег казахскими мантами, которые приносит на работу по большим праздниками. Эх! Добрейшей души человек…но чессслово – утомил. Пообещав посетить и музей техники и дельфинарий, я с легким сердцем сказала ему ауффидерзейн.

Номер куда меня определил Йохан, мало чем отличался от тысячи подобных ему номеров стандартных европейских отелей. Единственное, что меня удивило – расцветки. Спинка кровати подпирала угол комнаты, ее царга была декорирована черно-белыми полосками. Черно-белые полоски проступали в обоях и обивке стула. На столе стояла бутылка минеральной воды, лежали блокнот, карандаш, карта Шпаера, открытка с видами и пара конвертов. Писать мне было некому, но виды заинтересовали. Собор, видимо тот самый в котором поет дочь Йохана, смотрелся очень красиво. Я планировала покинуть этот городок ранним утром, нужно было вернуться обратно на север, где мне предстоял очередной вояж по очередной фабрике, а это означало, что выткнуть лучше всего прямо сейчас.
- Но я же овощ, - сказала я сама себе и сразу же устыдилась своего малодушия.
Я приняла душ, выпила полбутылки минеральной воды, поизучала карту Шпаера и решив, что мне необходимо поесть, вышла из номера. Брелки для ключей в ИнтерСити весят килограмма два. Это характерная особенность старых европейских отелей, где еще не ввели электронную систему ключей-карточек. Брелком можно прибить. Опустив его в сумку (никогда не сдаю ключей на ресепшн) я побрела к лифту. Около него перминался с ноги на ногу 40-летний очаровашка в желтой рубашке. Увидев меня он тот час же включил «китайского болванчика». «Чертовы европейцы и эта их страсть к безосновательным улыбкам» - раздраженно подумала я криво улыбаясь в ответ. Мы запихнулсь в лифт.
- Вы вниз? – полюбопытствовала желтая рубашка. Его указующего на пол жеста хватило для того, чтобы я смогла понять его вопрос.
- Нет. Я на крышу – я показала пальцам в небо
- О? – сделал он бровки домиком
- Хочу посмотреть на Шпаер с высоты птичьего полета – буркнула я по-русски, и рубашка сразу переменился в лице.
- Фройляйн иностранка! – догадался он
- Точно!
- Я и сам из Вены – гыгкнул он.
- Вам, конечно, проще. Я из Москвы.
- О! Москва! Вы по бизнесу? А мы с другом путешествуем – многозначительно добавил он.
- О! – тут же сделала бровки домиком я
- Завтра мы поедем в Гейдельберг.
- Супер, а я завтра еду в Манхайм
Тут мы приехали и, блеснув на прощание «китайскими болванчиками» расстались. Я выползла на улицу и, читая гостиничную карту, стала продвигаться в сторону Собора. В городе я проболталась часа три. Поглядела на Собор, зачем-то заказала тайский суп том-ям в подозрительного вида ресторации, зашла в пару магазинов даже что-то купила. Вернувшись к Собору я поняла, что вот прямо сейчас здесь и умру. Усталость, которую я загнала в подвал подсознания четырьмя чашками кофе, врезала мне со всей дури.
- ИнтерСитиОтлеь – промямлила я подъехавшему таксисту и рухнула на заднее сиденье.
В отеле я устремилась к лифту, и естественно столкнулась там с давешней желтой рубашкой. Впрочем, он уже переменил гардероб и по случаю прохладного вчера вырядился в серый свитерочек. Подле него болтался относительно молодой человек в черном шарфике и белой рубашке. Пока мы ехали в лифте, они уломал меня на самбуку. Я в очередной раз загнала в подвал усталость и в номере оказалась в три часа ночи. Черные полоски прыгали перед глазами и усугубляли мое состояние.
Кстати, венская парочка оказалась довольно милой, как большинство гейских пар. Они подвизались на архитектурной стезе, поэтому я блеснула познаниями, с трудом вспомнив имена Хундервассера и Нувеля. Венцы сказали, что Шпаер скучен до судорог, и выразили надежду, что когда-нибудь побывают в Москве.
Утром мы встретились за завтраком. Венцы выглядели огурцами, а я сидела с кислой миной и не могла смотреть на вареное яйцо.
- Фройляйн, а давайте с нами в Гейдельберг! – воскликнул старший в паре. – Там вы сядете на поезд и отправитесь в свой Манхайм. Погоды то какие, а?
- Эх…Мне после Манхайма нужно в Билефельд…Но знаете, что. Я вас запомню. – торжественно пообещала я им.

http://www.intercityhotel.com/