Глава 20


- Что-нибудь еще? – молодой официант услужливо склонился над моим столиком. Я небрежно помотал головой, и официант тут же деликатно убрался прочь, оставив, наконец, меня наедине со своими мыслями и чашкой горячего кофе.
Мысли были не очень веселыми. Точнее, совсем невеселыми. Если бы я не был таким законченным циником и реалистом, я бы, возможно, даже попытался бы покончить с собой, чтобы показать им всем. «Все» - это Шон, Билл, Дэвид и еще очень много людей, прямо или косвенно виноватых в этой ситуации, глупой и досадной настолько, что это кажется просто смешным.
Ну, мог бы я еще пару месяцев назад, даже в бреду, предположить, что сейчас все будет так? Я никогда не был психом, желающим быть влюбленным в собственного брата-близнеца. Так почему же это досталось мне?
Хотя, сетовать на злобную Судьбу тоже глупо. Все равно ничего не поправишь. Просто… За последний месяц я наделал столько ужасных ошибок, что в их свете все мои прежние грехи становятся просто несущественными.
Например… Черт, я даже вспоминать это не хочу. Слишком виноватым начинаю чувствовать себя. Я ведь действительно не думал, что моя «небольшая» месть Биллу за его невнимание и мои вдруг проснувшиеся чувства выльется в такой кошмар. Я имею в виду Испанию и то… изнасилование. Внезапное, еще тщательно скрываемое от самого себя знание о моих истинных чувствах к брату сделало меня почти сумасшедшим. И еще этот чертов Шон, который, казалось, в то время был Биллу важнее меня. И вдруг открывшаяся правда об «отношениях» брата и грязного урода Уилкса… Нет, я не пытаюсь оправдаться – всего лишь объясниться. Я понимаю, что никакие обстоятельства не оправдывают меня, но…
В тот день я впервые за всю свою жизнь предал брата. Я просто договорился с парочкой отморозков, что они изобразят изнасилование: полапают моего братца и отпустят восвояси. Не мог же я предположить, что у них появятся собственные планы относительно Билла… Хотя, вообще-то мог, просто не захотел. И в итоге…
А ведь Биллу уже несколько раз приходилось переживать подобное в школе. Он как-то проговорился, но я так и не понял толком, о чем он пытался рассказать. А потом он старательно уходил от вопросов на эту тему. Херовый я брат, наверное, раз я до сих пор не знаю очень многого о Билле.
Мое последнее «наказание» ведь тоже было предательством. Но на этот раз я знал, что делаю. Тем не менее, я не уверен, что поступил правильно. Конечно, я сделал это не для своего развлечения. Я действительно считаю, что поступал во благо Биллу. Но…
А может, я просто трус и боюсь изменить хоть что-то в наших отношениях.
В любом случае, больше всего я виноват не в том, что подставил Билла в Испании. И не в том, что опять предал его сегодня. Наибольшая вина лежит на мне за то, что я осмелился влюбиться в собственного брата, доверявшего мне больше, чем кому-либо. Только за одно это я должен вечно гореть в аду.
Смешно… Пять лет я регулярно трахал Билла. Но вину я почувствовал только сейчас. Я, конечно, не считал наши с ним «отношения» правильными. Но это было… почти как онанизм, только намного приятнее. Самоудовлетворение – ведь Билл как часть меня. Но любовь… Это совсем другое. Тем более, что я в принципе презираю это чувство.
Черт. Черт. Черт.
Ладно, плевать. С этим я разберусь позже, когда избавлюсь от присутствия Шона в нашей жизни и выиграю пари.
Я залпом выпил уже остывший горький кофе и бездумно уставился в прозрачную витрину.
Хотел бы я быть одним из той безличной черно-белой толпы, что наполняет улицы большого города равномерным гулом и движением. У них такая простая жизнь и такие глупые, банальные тревоги и желания. Их не волнует ничего, кроме их благополучия, и в этом их счастье – такое же мелочное, ничтожное, как они сами.
Я слаб, в отличие от Билла, который выберет скорее вечное страдание, чем эту скучную черно-белую жизнь простого обывателя. Он рискнет быть растоптанным, но пойдет наперекор толпе. В этом его сила и его слабость. А я всего лишь хочу уберечь его. Не знаю уж, от чего, но все чаще мне начинает казаться, что Билла нужно беречь в первую очередь от него самого.
Повернув ключ в замке, я изумленно замер. Неужели Билл не пошел на встречу с Дэвидом? Но он же так хотел поделиться с ним своими мыслями по поводу нового альбома…
- Билл? – я неуверенно прошел в квартиру и замер посреди прихожей с глупейшим выражением на лице.
- Том, как я рада! – мама крепко обняла меня, а я не мог даже пошевелиться. В голове осталось одна мысль: «Как же некстати!».
- Я тоже, - через силу выдавил я, напрягая мышцы лица в безуспешной попытке изобразить улыбку.
- Ты еще подрос, - мама отстранилась и окинула меня внимательным взглядом. – И как возмужал!
- Мам, - недовольно протянул я, почему-то неприятно задетый ее словами.
- Ладно-ладно, - засмеялась она и чмокнула меня в щеку. – А где Билл? Я с ним утром говорила, сказала, что приеду.
Вот сволочь мой братец! А мне позвонить, предупредить не мог?
- У него с Дэвидом сегодня встреча, в «Галактике». По поводу нового альбома.
Мама почему-то помрачнела и, взяв из комнаты сумочку, торопливо направилась к дверям.
- Ты куда? – поразился я.
- За Биллом, - мама широко улыбнулась, но в ее глазах я видел тревогу. Черт, что же такое? Почему она так странно себя ведет?
- Мам, не стоит. Он вернется к вечеру. Билл ведь не ребенок. Ну чего ты…
- В том-то и дело, что уже не ребенок, - едва слышно прошептала мама, и мне в первую секунду показалось, что я ослышался.
- Ма?
- Нет, ничего, - она мягко отстранила меня. – Не беспокойся.
- Мам, как не беспокоиться, если ты так странно ведешь себя! – возмутился я.
- Позже поговорим, хорошо? – мама погладила меня по плечу. – Просто мне нужно… - она запнулась и отвела взгляд.
- Мама! – я твердо на нее смотрел, дожидаясь ответа. Вдруг в моем кармане зазвонил телефон. Мама, воспользовавшись паузой, быстро вышла из квартиры, оставив меня в полнейшей растерянности.
- Да? – раздраженно рявкнул я в трубку.
- Я помешала? – голос Аннет звучал обиженно, и я смягчился.
- Ты уже говорила с Шоном?
- Да, только что. Давай встретимся, надо обсудить кое-что.
- Конечно! – обрадовался я. – Где?
- Приходи ко мне.
Я убрал телефон в карман и, оценивающе взглянув на себя в зеркало, почти бегом отправился к Аннет.
Дом, в котором жила Аннет, расположился в дальней полузаброшенной части города, где на полутемных улицах сиротливо ютились неисчислимые бары и мелкие магазинчики. Вообще, местный «пейзаж» нельзя было назвать грязным или отвратительным, скорее… да, убогим, вызывающим какую-то странную жалость к местным жителям.
Одно здание теплого бежевого цвета приятно выделялось из ряда одинаковых облупленных серых строений. Это и был дом, где обитала Аннет. Ее крохотная квартирка располагалась на самом верху, почти на чердаке, на который нужно было очень осторожно подниматься по шаткой деревянной лестнице.
В аккуратную голубую дверь с чуть покосившимся номером «13» я постучался с какой-то робостью. Признаться, мне нечасто приходилось бывать в таких домах, и я даже немного боялся видеть квартиру Аннет, словно опасаясь разочарования.
- Здравствуй, Том, - открыв дверь, Аннет приветливо улыбнулась мне и отошла в сторону, пропуская меня в квартиру.
Я огляделся. Квартирка Аннет была крохотной, но очень чистой и по-своему даже уютной.
- У тебя тут так…
- Убого, я знаю, - вздохнула Аннет.
- Да нет. Мне нравится, - я улыбнулся ей.
- Это квартира моей бабушки. Прежнюю-то я продала после помолвки с Шоном.
Я почувствовал себя очень неуютно.
- Извини, - опустил я глаза, рассматривая свои кроссовки.
- Том, посмотри на меня, - Аннет мягко улыбнулась. – Я тебя не виню.
Легче мне не стало. Черт, я почувствовал себя еще более виноватым. Какие же мы с Биллом идиоты! Из-за глупой прихоти разрушить жизнь хорошего человека…
Я вздохнул и сел на продавленный диван, аккуратно застеленный выцветшим покрывалом.
- Что Шон?
- Все идет, как надо, - Аннет села рядом со мной.
- Думаешь, он не… - я запнулся.
- Билл не выиграет пари, - так уверенно сказала Аннет, что я тут же ей поверил.
- А что… - я хотел спросить, о чем именно она говорила с Шоном, но вдруг понял, что не хочу этого знать. – Ладно, неважно. Он тебе поверил?
- Чаю будешь? – вместо ответа спросила Аннет. Я ошарашено кивнул.
Он отлучилась на пару минут, во время которых я разглядывал комнату. Все-таки, несмотря на бедность обстановки, мне здесь определенно нравилось. Особенно то, что Аннет явно очень постаралась, добиваясь от квартиры хоть сколько-то приличного вида.
- А у тебя как дела? – спросила она, возвращаясь с двумя большими кружками.
Я поморщился, вспомнив, как мы с Биллом расстались сегодня утром. Да уж… И еще мама приехала.
- Так плохо? – сочувственно посмотрела на меня Аннет, понаблюдав за моей, видимо, выразительной мимикой.
- С Биллом проблемы, - вздохнул я. – Мы… поссорились. И – плохая новость. К нам приехала погостить наша мама.
Аннет засмеялась.
- Хуже некуда. Для Билла. А вот нам с тобой приезд вашей мамы весьма кстати, ведь у твоего брата будут связаны руки.
- Да, конечно. Но… - я пожал плечами, что бессмысленно пытаться объяснить Аннет, почему присутствие мамы меня напрягает. «Из-за мамы мы с Биллом не сможем трахаться» - нет, я ни за что не скажу подобного Аннет.
- А моя мама умерла, - тихо проговорила Аннет, отводя взгляд. – Пять лет назад.
- как это случилось? – я сочувственно посмотрел на нее.
- Автокатастрофа, - коротко сказала Аннет, сжимая побелевшими пальцами кружку с чаем.
Она словно ушла в свои воспоминания, а я вдруг понял, что совершенно ничего не знаю о ней – даже ее возраста.
- Расскажи о себе, - тихо попросил я, осторожно дотронувшись до руки Аннет. Она заморгала, будто пытаясь вернуться в реальность, и внимательно посмотрела на меня, отчего я почувствовал какое-то странное волнение.
- Тебе рассказать полную биографию? – усмехнулась Аннет. – Боюсь, моя жизнь не покажется тебе особо интересной. Я родилась двадцать два года назад на окраине Берлина, прямо в этой вот квартире. Моя бабушка считала себя знахаркой и не позволила моей матери рожать в больнице. Может быть, она была и права. Особенно, если учесть, как в больницах обслуживают бедняков.
Мне опять стало неловко, и я принялся за разглядывание собственных рук, жадно вслушиваясь в рассказ Аннет.
- Отца я своего никогда не знала, и порой у меня возникали подозрения, что и моя мать не знала его. Странно, правда? – Аннет хихикнула, но мне это совсем не казалось смешным. – Детство мое прошло здесь же. Надо мной издевались, конечно. За то, что я рыжая, что у меня нет отца, что бабка моя – ведьма. После – за то, что я была, по мнению местных парней, «слишком гордой» и не пыталась залезть ни в чью постель. Вот так я и жила семнадцать лет. И только после смерти мамы я, наконец, осмелилась изменить хоть что-то в своей жизни. Я уехала в Англию, в Лондон. Без денег, без знакомых – просто потратила последние сбережения и купила билет на самолет. Так началась моя совершенно самостоятельная и независимая жизнь.
- Начало было, скажем прямо, неудачным. Представляешь, меня чуть не сделали проституткой. Обещали жилье, работу – и привезли в бордель. Я сбежала оттуда, конечно. Устроилась официанткой в какую-то забегаловку. Со мной работала еще одна девушка, Люси, она мечтала выучиться на визажиста, - глаза Аннет погрустнели. – Я однажды заболела – ничего серьезного, но уж очень не хотелось в таком состоянии всю ночь торчать в кафе. Люси согласилась подменить меня, и… ее изнасиловали и убили – прямо там, в этой грязной забегаловке. - И знаешь, что самое страшное, Том? – в голосе Аннет была какая-то тоска, что я невольно вздрогнул. – Когда мне рассказали об этом, я… Я почувствовала облегчение! Облегчение, что меня там не было!
- Но это… - вмешался я, но Аннет меня прервала.
- Я знаю, что это естественно. Но… Я чувствовала себя ужасно. Даже пыталась покончить с собой… Собиралась спрыгнуть с моста на шоссе: либо разобьюсь, либо под колесами машины погибну.
Аннет перекрестилась.
- Меня тогда Шон спас. Я уже была готова спрыгнуть. А он просто мимо проезжал, но, в отличие от других, остановился и начал убеждать меня, что не стоит этого делать, что это глупо и из любой, даже самой трудной ситуации есть выход лучше, чем самоубийство…
У меня закружилась голова, и я словно перенесся во вчерашний день, на ту крышу, где Аннет говорила мне те же слова.
- Я послушалась его. Сейчас мне кажется, что я просто боялась умереть. В любом случае, он спас меня от моих ядовитых мыслей и бесконечного ощущения безысходности. Он помог мне найти работу, выучиться на визажиста… Он не держал меня, когда я решилась вернуться в Германию, хотя из-за этого мы стали очень редко видеться, пока он не приехал к отцу. Шон помог устроить мою тяжело больную бабушку в дорогую клинику, чтобы она не умерла в нищете. Я очень многим обязана Шону.
- Аннет, - я встал на колени перед ней, заглядывая в ее печальные глаза. – Извини меня… нас. Прости, пожалуйста.
- Том, - она улыбнулась, - я же говорила, что не виню тебя. И Билла. Просто, видимо, Шон не настолько любил меня. Он очень уважал и ценил меня, но иногда этого недостаточно.
- Ты хочешь сказать, что Шон любит Билла? – поразился я, пытаясь перебороть странную ревность, что принялась снова терзать меня.
- Думаю, да, - вздохнула Аннет. – Но знаешь, Том, если ТЫ любишь брата, ты не должен сдаваться. Никогда.
Никогда… Это слово похоже на «вечно» и «навсегда» - те слова, которые я ненавижу. При всей своей глобальности, они настолько пафосны и напыщенны, что теряют весь свой смысл и становятся просто смешными. Но «никогда», сказанное Аннет, было настолько искренним и наполненным чувством, что я поверил.
«Никогда, - сказал я себе, направляясь домой. – Никогда я не сдамся и не отпущу Билла. Никогда…» Даже если мне придется бороться со всем миром. Даже если мне придется бороться с самим Биллом.
Едва переступив порог квартиры, я понял, что что-то случилось. Стойкий запах нашатыря ударил по моему обонянию, но еще до этого я почувствовал какую-то не вполне осознанную тревогу.
- Мама! – даже не раздевшись, я бросился в комнату.
- Том… - мама устало посмотрела на меня и перевела взгляд на мертвенно бледного Билла.
- Что случилось? – я с трудом произнес эти слова, изо всех сил пытаясь вдохнуть, но скованные ужасом легкие не слушались меня.
- Он… Ему звонили… - мама никак не могла сосредоточиться и связно рассказать, что же произошло. – Спросил «Джей?»…. А потом… прошептал что-то, вроде «Люблю», и…
Я облегченно перевел дыхание. Слава Богу, все хорошо, Билл просто в обмороке. Раньше с ним это частенько случалось. Вот только… Кто такой Джей?
- Мам, успокойся, - я сходил на кухню и принес маме воды.
- Почему он от нашатыря не очнулся? – недоуменно спросила она, немного успокоившись.
- Да уж, такая вонь и мертвого поднимет, - я подошел к Биллу и сел на пол рядом с кроватью, любуясь спокойным и умиротворенным лицом брата. А я и забыл, каким он бывает красивым, когда спокоен. Просто – красив, как лики ангелов на рельефе какой-нибудь церкви.
Я со всей силы, на которую был способен, ударил Билла по лицу. Потом – еще и еще.
- Что ты делаешь? – закричала мама и бросилась ко мне, словно пытаясь удержать меня. Но я уже опустил руки, заметив легкое подрагивание ресниц брата.
- Том? – недоуменно спросил он, открывая глаза и потирая ладонью красную от ударов щеку.
- Ну, Слава Богу, - разрыдалась мама, обнимая нас. Я едва заметно улыбнулся.
Да уж, мама, с нами ты точно не соскучишься.
Вот он – обычный день из жизни братьев Каулитцев.
- И все же, Билл, что произошло?
Мы втроем были на кухне: я и Билл сидели за столом, упорно стараясь не смотреть друг на друга, а мама готовила что-то очень аппетитное.
- Так ты скажешь или нет? – мама повернулась к нам и внимательно посмотрела на Билла.
Он покосился на меня, но все же ответил:
- Друг детства звонил.
- И поэтому ты упал в обморок?
- А я не помню, чтобы у тебя в детстве был друг по имени Джей, - задумчиво протянул я.
- А ты вообще много чего про меня не помнишь, - злобно прошипел Билл и, резко вскочив со стула, выбежал из кухни.
Мама укоризненно покачала головой.
- Том, вы как дети малые.
Я тяжело вздохнул и отправился следом за Биллом.
- Ты можешь хотя бы при маме вести себя по-человечески?
- Кто бы говорил, - он фыркнул, вызывающе глядя на меня.
- Что ты имеешь в виду?
Билл вдруг схватил меня за плечи и втолкнул в ванную, закрыв за собой дверь.
- Ты хорошо развлекся, Томми, - Билл прижал меня к стене и жарко зашептал мне на ухо, обжигая кожу горячим дыханием. Его рука уже пробралась под ремень моих штанов и настойчиво обхватила мой член. – Но ты еще не победил.
- Пусти, - я попытался оттолкнуть Билла, но он еще сильнее прижал меня к холодной стене, ритмично двигая рукой в моих штанах.
- Тебе же нравится, братишка? – тонкие пальцы пробежались по всей длине моего члена и мягко потерли головку.
- Прекрати, простонал я, из последних сил стараясь удержать рассудок.
Билл тихо рассмеялся, выгул руку из моих штанов и начал демонстративно облизывать пальцы, нарочито медленно скользя по ним острым язычком. «Уходи», - жалко пискнул в моей голове голосок разума, но тут же затих, сметенный оставшимся еще с утра диким желанием. Я заворожено, словно кролик перед удавом, смотрел за тем, как Билл провел блестящими пальцами по припухшей нижней губе. От этого зрелища мне капитально сорвало крышу, и я со странным рыком притянул к себе Билла, сладко вжимаясь в его тело. Он хищно улыбнулся и, слегка прикусив мочку моего уха, вновь обхватил влажными и скользкими пальцами мой член, смешивая выступившую смазку с собственной слюной.
- тебе нравится, - его голос доносился словно издалека, заглушенный шумом крови в моих ушах. Если бы я мог хоть чуть-чуть соображать, я бы, наверно, заметил, что слышу только свое сбитое дыхание и бешеный стук только моего сердца.
- Могу поспорить, ты сейчас мечтаешь войти в меня, резко засадить мне, чтобы я кричал от боли и удовольствия. Верно, братишка? – он ухитрялся шептать, не прекращая жадно целовать мою шею. – как же ты утром удержался, бедненький…
Я сильно закусил губу, стараясь сдержать животный стон, рвущийся наружу. Билл слегка отстранился, насмешливо глядя в мои глаза.
- Через четыре дня ты будешь выполнять мое желание, - хрипло выдохнул Билл прямо в мой раскрытый рот и игриво скользнул языком по моим губам. Я невольно подался вперед, безумно желая вновь почувствовать сладость его губ, но Билл издевательски ухмыльнулся и увернулся от поцелуя, сильно сжимая мой член. С тихим всхлипом я кончил, уткнувшись лбом в твердое плечо Билла. Он вынул свою руку и, равнодушно вытерев ладонь об мою футболку, молча вышел из ванной, оставив меня морально опустошенным, с горящими щеками и противно мокрыми штанами.
Если так пойдет и дальше, то к концу той недели, которую у нас будет гостить мама, я совершенно точно сойду с ума. Раз уж даже эти полдня превратились в настоящий кошмар.
Как выяснилось позже, я еще был оптимистом. Сумасшествие, полное и неподдающееся лечению, гарантировано мне уже после сегодняшней ночи.
- Так, мальчики, - решительно начала мама, когда мы уже наговорились и приготовились ложиться спать. – Поскольку в вашей квартире почему-то так мало мебели, слишком мало для нас троих, мы поступим следующим образом. Я буду спать в гостиной, на диване, а вы…
- Но мам! – возмущенно прервал ее я. – мы не можем… То есть, я не хочу!
- Мудрый Томми знает какое-то другое решение этой проблемы? – издевательски спросил Билл. Я заткнулся и, напоровшись на многозначительный взгляд брата, понял, что у него на эту ночь были большие планы.
После эпизода в ванной Билл вел себя как-то странно. То полностью уходил в себя, улыбаясь раздражающей меня мечтательной улыбкой, то начинал усиленно язвить, демонстрируя свою обиду. Уже за два часа я устал от этого настолько, что совершенно не представлял, как проведу с братом целую ночь.
- Ну, хорошо, - вздохнул я и поплелся в спальню следом за Биллом. Черт, он же точно задумал какую-нибудь пакость. И вообще, это аморально – заниматься сексом, когда у нас гостит мама.
- Что-то ты напряжен, братишка, - Билл медленно стянул с себя безразмерный свитер, длинные рукава которого прикрывали раны на левой руке. – Я помогу тебе расслабиться.
- Да неужели? – я скинул футболку и принялся за ремень, неожиданно наслаждаясь этой маленькой игрой.
- Ты же знаешь, я очень хорошо это умею, - Билл скользнул ладонями по своему животу и, покачивая бедрами, словно в такт какой-то музыке, медленно вытянул ремень из петель своих слишком узких джинсов.
- Я бы не сказал, чтобы ОЧЕНЬ хорошо, - притворно задумавшись, протянул я, внимательно наблюдая за импровизированным стриптизом брата.
- Полсотни моих парней подтвердят это, - хмыкнул Билл, довольно наблюдая за моей реакцией, в то время как его пальцы дразнящее поглаживали ширинку.
- У них был дурной вкус, - буркнул я, быстро разделся и забрался под одеяло, искренне полагая, что игра окончена. Не тут-то было.
- Тебе хорошо все видно? – притворно заботливо спросил Билл, очень медленно, буквально по сантиметру стягивая с себя джинсы.
Я уже приготовился ответить какую-нибудь очередную колкость, но… Не знаю, что меня остановило. Вот только мне вдруг стало совершенно плевать, что в соседней комнате спит мама, что Билл явно просто мстит мне за сегодняшнее… Мне просто хотелось наслаждаться моментом. Как раньше – еще месяц назад. Только теперь все было еще лучше, еще острее, ведь я, черт побери, люблю Билла.
- Замечательно, - приглушенно ответил я, внимательно наблюдая за движениями брата, становившимися все более откровенными и вызывающими. Билл тем временем уже разделался с джинсами, оставшись в тонких трусах, обтянувших худые бедра, и массивных браслетах-цепях на хрупких запястьях. Это выглядело бы забавно на ком угодно, но не на Билле, умудрявшемся быть опьяняюще сексуальным даже в таком нелепом виде.
- Как думаешь, Том, - Билл медленно подошел к кровати и присел рядом со мной, - мама услышит, если я сделаю вот так? – и он вдруг негромко, но чертовски эротично застонал, откидываясь на постель.
- Риск есть, - пожал я плечами, стараясь не рассмеяться. От этой выходки Билла мое возбуждение тут же прошло. Он же совершенно, абсолютно сумасшедший – мой брат. Я знаю, что Билл жесток, самолюбив и порочен. Он – да и я тоже – совершил столько отвратительных поступков, сколько хватило бы и на десяток грешников. Но… Когда он вел себя вот так, выгадывал какой-то свой невинно-озорной фокус, я обожал его. жаль только, что раньше я был так глуп и слеп и не замечал томительно-сладостного тепла, как патока, окружавшее мое бешено стучащее сердце.
Глупо было предполагать, что я влюбился в Билла только сейчас. Просто, видимо, все эти пять лет понадобились мне, чтобы осознать и принять это чувство.
Билл заполз под одеяло и лег рядом со мной, обнимая меня за талию.
- Тогда секс на сегодня отменяется, - хихикнул Билл и игриво лизнул кончик моего носа.
- Какая жалость, - я шутливо надулся и попытался ухватить Билла за задницу, но он легонько шлепнул по моей руке.
- Отстань, противный, - капризно протянул Билл, и, после секундной паузы, мы одновременно рассмеялись.
- Я думал, ты будешь мстить, - уже серьезно сказал я, не отводя взгляда от темных глаз напротив.
- Буду, - улыбнулся Билл. – Но не сегодня.
Он подложил локоть под голову, я сделал то же, словно мы были отражениями друг друга.
- Ты такой чертовски добрый… - саркастично прошептал я.
Его рука мягко погладила мой живот, и я точно так же провел пальцами по худому подрагивающему животу брата.
- Просто сегодня исполнилась моя мечта, - счастливо буркнул Билл и накрыл нас обоих одеялом. Мы лежали рядом, обнимая друг друга и соприкасаясь лбами, чувствуя наше одинаково прерывистое дыхание и бьющиеся в унисон сердца.
А за стеной лежала женщина, внутри которой – прямо там, под сердцем – почти девятнадцать лет назад точно так же обнимались два еще не рожденных человечка, обреченных на проклятье этой странной, непонятной любовью.
- Тебе бы романы писать, братишка, - тихонько прошептал Билл. – Да, ты опять сказал это вслух.
Я хмыкнул и еще крепче прижался к горячему телу брата.
Что-то теплое и совершенно невесомое щекотало мой нос. Я приоткрыл один глаз и тут же зажмурился, спасаясь от казавшегося ослепительным света. Неужели уже утро? Казалось, прошло лишь несколько минут с тех пор, как я заснул, сладко обнимая Билла.
Билл… Я протянул руку, пытаясь нащупать брата рядом с собой, но вместо горячей нежной кожи пальцы наткнулись на холодную ткань простыни. Но почему…
Распахнув глаза, я резко сел на кровати и оглядел комнату, в которой царил просто потрясающий беспорядок. Похоже, братец очень спешил. Я перевел взгляд на будильник – всего-то десять утра. Куда мог деться Билл в такое время? Обычно-то он вставал не раньше полудня.
- Мам, - я соскочил с кровати и бросился в гостиную. Мама тоже уже проснулась и сейчас сидела в кресле, читая газету и попивая ароматный кофе.
- Доброе утро, Том, - она посмотрела на меня и тут же снова уткнулась в газету. – Может, ты хоть что-нибудь на себя оденешь?
Я тихо чертыхнулся и смешно ретировался в спальню. Надо же так проколоться перед мамой! Я быстро натянул на себя трусы и какие-то штаны и вернулся в гостиную, выжидательно уставившись на маму.
- Не гипнотизируй газету, Том, - фыркнула мама и отложила газету.
- Ты не знаешь, где Билл? – ненавижу эти слезливые интонации в моем голосе.
- Час назад ушел, разодетый весь, как на свидание. Сказал, к какому-то Шону.
Я меланхолично присел на диван, ежась от внезапного холода, пронзившего меня до самого сердца. Все, настал час «x». Могу поспорить, Билл сейчас усиленно соблазняет Шона.
Аннет вчера так уверенно говорила, что Билл не выиграет пари. Хотел бы я в это верить.
Как же тяжело в решающий момент просто сидеть и ждать вестей, гадать, что происходит сейчас там… Не в меру разыгравшееся воображение подкинуло пару картинок, от которых мне поплохело. Дьявол, надеюсь, Аннет была права.
- Том, все в порядке?
- Да, мам. Конечно, все в порядке, - я даже не стал пытаться улыбнуться, все равно не выйдет. Изо всех сил стараясь отвлечься, я принялся разглядывать маму. – Ты куда-то собралась?
- К моей кузине, Николь. Ты ее помнишь? – что-то не так. Не знаю, что именно, но поведение мамы, еще вчера показавшееся мне очень странным, сейчас взволновало меня не на шутку.
- Мам, ты какая-то странная…
Она устало вздохнула и, словно решившись, пробормотала:
- Том, мне надо с тобой серьезно поговорить.
Я напрягся, интонации ее голоса не предвещали ничего хорошего.
- Только не сейчас, - мама вздохнула и перевела взгляд на часы. – мне пора уходить. Я вернусь часа через четыре, тогда и поговорим.
Мама уже открывала дверь, когда меня осенило. Я вспомнил ее вчерашнее волнение по поводу встречи Билла с Дэвидом, ее недовольство, что Билл сегодня встречается с каким-то неведомым ей Шоном.
- Ма, а ты ведь знаешь, что Билл – гей?
Я замер, ожидая ответа. А мама вдруг рассмеялась.
- Том, из всех ваших с Биллом проблем эта – самая меньшая.
- Так ты знаешь? – все-таки я немного удивлен. Билл ведь так старался скрыть это от мамы.
- Я же мать, - улыбнулась она. – А скрыть подобные вещи от матери невозможно.
Билл будет разочарован. Точно. Но, по-моему, так все же намного лучше. Надеюсь только, маминой интуиции не хватило, чтобы догадаться о наших с Биллом отношениях. Черт, если мама узнает, я же с ума сойду от стыда.
- Ну, ладно, до свидания, Том, - мама чмокнула меня в щеку и убежала, оставив меня в одиночку бороться с гнетущим волнением.
Поскорей бы брат вернулся.
- Какого хера это значит? – орал на меня Билл, метаясь из угла в угол. – Зачем ты распускал свой поганый язык?
Я не мог поверить в происходящее. Черт, откуда Шон мог узнать о пари? Только… Нет, это невозможно. Она бы со мной так не поступила.
- Я не понимаю…
- Чего ты не понимаешь? – вцепился в меня Билл. – того, что ты все растрепал Шону? Так хотелось победить?
- Да пошел ты! – я оттолкнул от себя брата. – Ни хера я ему не говорил!
Билл замер, внимательно глядя на меня. А потом вдруг рухнул на пол и, обхватив себя за плечи, прошептал:
- Тогда откуда он все знает?
Я сел рядом с ним и осторожно дотронулся до его плеча. Билл дернулся и, вынув из кармана какую-то свернутую бумагу, швырнул ее мне.
- Читай, - в его голосе звучала такая безнадежность, что я оторопел.
- И что же это?
Билл нехорошо усмехнулся.
- Наш новый контракт с «Юниверсал».
Просмотрев текст, я неверяще уставился на брата.
- Но это же бред…
- Я тоже так думаю. Но в этот, как ты выразился, «бред», скоро превратится наша жизнь.
- Если кто-то думает, что я подпишу ЭТО, он сильно заблуждается!
- Нет, Томми, - издевательски вздохнул Билл. – Это ты заблуждаешься. Потому что ты подпишешь этот контракт. И Густав с Георгом подпишут. И Дэвид.… Иного выхода нет.
- К черту, - я швырнул «контракт» в лицо Биллу. – Делай что хочешь, а я не буду подписываться под этим.
- Это мы еще посмотрим, - задумчиво пробормотал Билл, но я его не слушал, спешно выбегая из квартиры.
Кажется, мне нужно срочно кое с кем поговорить.
Аннет возмущенно прервала меня, даже не дав договорить.
- Ничего я Шону не рассказывала! Я действовала исключительно в рамках нашего плана: поплакала у него на плече, сказала, что все еще люблю его, и что у меня будет ребенок от него. Я ни слова не упоминала о его отношениях с Биллом и уж тем более о пари!
Я промолчал. Все это означало лишь то, что мы в полном дерьме. Если Шон как-то узнал о пари, он сможет узнать и о других наших проделках. И это будет конец всему.
- Все очень плохо? – тихо спросила Аннет, первой прерывая затянувшуюся паузу.
- Очень. Понимаешь, это пари – еще не самый ужасный наш поступок.
- Что может быть хуже? – прошептала Аннет, с болью в глазах глядя на меня.
- Например… - я запнулся, сомневаясь, стоит ли рассказывать об этом, но мне безумно захотелось, что бы Аннет знала. – Мы убили человека.
- Что?!
- Не совсем, но… - я вздохнул и все-таки решился. – Это действительно худшее из того, что мы сделали. Год назад в Берлине проходил конкурс молодых непрофессиональных исполнителей. В нем участвовали юноши и девушки со всей Германии. Явной фавориткой была Линда Говард, совсем молоденькая девчонка, красивая, как ангел. И пела она тоже… - мне стало тяжело говорить, и я сбился на невнятную скороговорку. – Мы с Биллом поспорили на Линду, но мне не удалось соблазнить ее. Она попросту осмеяла меня, заявила при прессе, что, будь я единственным мужчиной на планете, она бы все равно не спуталась со мной. Я… обиделся, рассказал все Биллу, а он решил ей отомстить. Знаешь, ей же главное было – победить. Она ведь влюбилась в меня тогда, но боялась, что это помешает ей выиграть конкурс…
Аннет слушала меня, затаив дыхание, и я, переборов себя, продолжил.
- Билл всегда добивается от людей всего, о чем пожелает. Он уговорил членов жюри «срезать» Линду в финале. Можно догадаться, как он их «убеждал», - горько усмехнулся я. – Линда проиграла. А на следующий день ее нашли с перерезанными венами в ванной, полной крови. Рядом лежал листок бумаги со стихотворением, посвященным мне.
Я отвернулся, чтобы не видеть Аннет. Я ведь почти забыл о том случае, старательно пряча этот эпизод в дальний уголок своей памяти. И все равно, образ прекрасной девчонки, влюбившейся, но отвергшей меня, очень долго преследовал меня повсюду.
- сколько же еще грязных тайн скрывает твоя жизнь? – Аннет разрыдалась, уткнувшись в мою грудь. Я осторожно обнял ее.
- Много. Слишком много. Но самое страшное, я только сейчас начинаю понимать свою вину.
Аннет всхлипнула и, обхватив меня за шею, горячо зашептала:
- Все будет хорошо. Я обещаю…
Я крепче прижался к ней и мысленно повторил слова, в которые так хотел верить.
«Все будет хорошо».


Глава 21
Я осторожно выбрался из теплых и очень уютных объятий брата и, откинув одеяло, сел на кровати, потягиваясь и потирая заспанные глаза. Слишком яркий солнечный свет беспощадно пронзал тонкие шторы и освещал всю комнату: и Тома, счастливо улыбавшегося во сне, и весь тот беспорядок, устроенный нами вчера, и зеркало на стене, в котором отражался я – помятый со сна, лохматый и совершенно неготовый к важной миссии соблазнения Шона.
Да уж, чтобы привести себя в порядок, понадобится больше часа. А мне нужно успеть к Шону до десяти утра. Хорошо хоть этот олух согласился встретиться со мной у него дома. Боже, мне вчера так долго пришлось уламывать его по телефону! А в это время на меня выжидательно посматривали мама с Томом, видимо, все еще обеспокоенные моим обмороком. Но мне доставляло куда большее неудобство тот факт, что Джей вернулся…
Как я смогу хладнокровно соблазнять Шона, зная, что где-то совсем рядом находится человек, изменивший всю мою жизнь? Единственный, про кого я могу сказать, что люблю его…
А если быть совсем уж откровенным, Джей – единственное светлое воспоминание в моей жизни, полной грязи и чужих страданий.
Вчера, после обморока, я даже не знал толком, как себя вести. Тому, наверное, я вообще показался просто психом. Вместо того чтобы обдать его заслуженной порцией презрения и холодности, я устроил то… шоу. Нет, я честно пытался злиться на брата, но сцена в ванной оставила довольно неожиданные последствия. Вообще-то, Том должен был чувствовать себя униженным и использованным. А на самом деле, я лишь заставил самого себя настолько скучать по той нежности, с которой ко мне всегда относился старший брат, что позорно сдался и позволил Тому узнать о своем счастье.
«Хотя, так даже лучше», - подумал я, оглядываясь на счастливого спящего Тома. Конечно, я отомщу ему, я не привык прощать предательство. Просто из-за всех этих событий, произошедших за последний месяц, мы с Томом сильно отдалились друг от друга. Раньше, даже во время самых ужасных ссор, я все равно ни за что бы не отрекся от Тома и, пожалуй, без колебаний выручил бы его из любых переделок. А вчера утром… Я впервые в жизни от всей души ненавидел брата. И это была не та яростная ненависть – антипод любви. Это была ненависть пустая, равнодушная, лишенная всяких других эмоций. В тот миг я, наверное, был бы счастлив узнать о жестокой смерти брата. Господи, как же хорошо снова чувствовать себя частью его!
Я нежно провел ладонью по щеке Тома, укрыл его одеялом и поднялся с кровати. Запястья, с которых я совершенно напрасно не снял вчера браслеты, болели просто кошмарно. На коже краснели отметины от ремней, предплечье было покрыто припухшими ранами, а от браслетов остались еще не очень заметные, но чертовски болезненные синяки. Значит, придется до последнего не снимать куртку. А то, боюсь, Шон испугается. Он вообще какой-то слабонервный.
На макияж пришлось потратить много драгоценного времени. Последние дни очень плохо отразились на моем лице. Одними кругами под глазами я напоминал наркомана в ломке. Прошел, наверное, почти час, пока я, наконец, не был удовлетворен результатом.
Теперь одежда… Наверное, не нужно ничего особенного: джинсы да моя счастливая футболка. Ну, и курточку потеснее, конечно. Главное не надевать нижнего белья – тогда-то уж Шон точно оценит мой внешний вид.
Я усмехнулся своим мыслям. Небось, заметив отсутствие на мне нижнего белья, Шон смутится настолько, что сможет только зачарованно пялиться на меня. Нет, я не считаю Шона тупым и непробиваемым скромником. Просто он настолько сильно хочет меня, что не может смириться с этим и подсознательно отторгает все мысли о сексе со мной. Вообще-то, прошедшего времени должно было хватить, чтобы Шон свыкся с мыслью о собственной «ненатуральности». Я об ориентации, конечно.
В конце концов, Шон оказался самым обычным парнем, несмотря на всю его внешнюю идеальность. Только у него оказалось намного больше принципов и моральных установок, чем у всех моих прежних знакомых, из-за которых Шон и казался таким… что уж говорить, потрясающим. Но позавчера он сорвался. Как бы это ни играло мне на руку – теперь то я могу с легкостью затащить его в постель – мне очень жаль, что так получилось. Я, как это ни смешно звучит, разочаровался. Мне ведь действительно хотелось верить, что есть хотя бы один человек, который не мечтает оттрахать меня.
Ну ничего… Я пересплю с Шоном сегодня и смогу навсегда от него отделаться. И забуду как страшный сон то, что я чуть было в него не влюбился.
Я резко захлопнул за собой дверь, словно пытаясь этим выплеснуть свою злость, и, прислонившись к ней спиной, бессильно сполз на холодный каменный пол. Как же мы с Томом могли так проколоться? Почему? Ну почему случилось именно то, чего случиться ну никак не должно было? Шону нельзя было знать о пари…
Черт, да зачем мы вообще заключили этот идиотский спор? Мне что, мало было приключений на мою задницу? Или ухажеров не хватало? И Томми о чем думал? Ну какого хера нам понадобился этот чертов Шон Уилкс… А теперь из-за нашей же глупости это «невинное развлечение» грозит перерасти в огромные проблемы. Потерять из-за нелепого пари группу – это просто абсурд.
Поздравляю, Билл Каулитц! Ты умудрился бездарно просрать свой новый концептуальный альбом. Просто десять баллов за дальновидность и расчетливость!
Я обхватил себя руками, стараясь сдержать дрожь от накатывающей истерики, и уткнулся лбом в колени. Если Шону сейчас вздумается выйти из квартиры – это будет вообще шедевр. Билл Каулитц, сидящий под дверью – великолепное шоу!
Заставив себя подняться с грязного пола, я чуть ли не бегом вышел из чертового дома, который теперь-то уж я точно запомню надолго. В абсолютно пустой голове бился лишь один единственный вопрос: «Что делать?».
Самое паршивое то, что я даже не знаю, откуда Шон мог узнать обо всем этом.
Если от Тома – херово. Но если нет – еще хуже, потому что этот неизвестный источник я никак не смогу контролировать, и неизвестно, сколько еще грязных подробностей всплывет наружу. Еще пара фактиков из моей бурной биографии – и с карьерой можно завязывать. Как, в общем-то, и Тому. И Дэвиду.
Я опомнился где-то уже очень далеко от дома Шона и, поймав такси, отправился домой. Черт, если это братец настучал, ему не жить. И похер мне на все, что было раньше.
А вот если это не Том… Я похолодел от этой мысли. Да… Если это был не Том, то ближайшие три дня я буду как последняя шлюха стелиться подо всю группу и на коленях вымаливать у каждого поставить свою подпись под гребаным контрактом.
Дорога домой казалась слишком длинной. Меня знобило, я не мог нормально дышать, судорожно хватая пересохшими губами горький воздух. Казалось, во мне поселилась пустота, пожиравшая меня изнутри, уничтожавшая последние жалкие остатки личности, бывшей когда-то Биллом Каулитцем. И не было ничего кроме этой пустоты и хренова контракта в кармане моей куртки. Даже слез и тех не было, хоть мне и безумно хотелось забиться в угол сиденья и разреветься, выплеснуть все это дерьмо, чтобы не жгло так сильно внутри меня – там, в груди, где еще час назад билось мое сердце.
- Приехали, - сочувственно оглянулся на меня молодой водитель. На хер мне его паршивое сочувствие… Я бросил парню какую-то банкноту и, даже не обернувшись на него, выскочил из машины.
Надеюсь, мамы дома нет. Потому что сейчас будет потрясающая черная комедия под названием «разборки братьев Каулитц». А если это Том оказался треплом, то к приходу мамы в квартире появится новый предмет интерьера – хладный трупик моего обожаемого братца.
В квартиру я ворвался, словно ураган, сбил с ног брата, подхватил его костлявое тельце и уволок в гостиную. Вот сейчас мы разберемся…
- Сегодня великолепный день, Томми, - начал я, сам чертовски заводясь от своих слов, как будто я гребаный чайник и вот-вот забулькаю от бешеной ярости. – Особенно он великолепен тем, что, оказывается, милый мальчик Шон ВСЕ ЗНАЕТ, - последние слова я проорал в лицо Тома, который, съежившись, сидел на диване и с ужасом смотрел на меня. – Если ты не понял, повторю: Шон Уилкс прекрасно осведомлен о нашем с тобой, дорогой братец, пари. И какого хера это значит? – я буквально метался по комнате и почти кричал, надрывая связки, но мне было плевать. Мне нужно было выплеснуть все, что накопилось за этот короткий, но чертовски трудный день. – Зачем ты распускал свой поганый язык?
Последнее я сказал скорее для проверки. С каждой секундой мне все больше казалось, что Том не при чем. Но мне нужно удостовериться…
Брат выглядел так, словно я ему предъявил все доказательства, что Санта существует. Разве только рот не разевал от изумления.
- Я не понимаю… - по лицу видно, что не понимает. Ни хрена не понимает.
- Чего ты не понимаешь? – я вцепился в него, как утопающий цепляется за соломинку. – Того, что ты все растрепал Шону? Так хотелось победить?
- Да пошел ты! – Том оттолкнул меня, явно пытаясь обдумать ситуацию. – Ни хера я ему не говорил!
Я внимательно посмотрел на него, из последних сил пытаясь высмотреть ложь. Но Том и правда не говорил Шону. А это значит… Я бессильно сел на пол, понимая, что это конец. Пришел конец умному и хитрому кукловоду Биллу Каулитцу. Теперь его будут дергать за веревочки, как марионетку заставляя выполнять приказы нового кукловода.
- Тогда откуда он все знает? – бессмысленно прошептал я, наверное, впервые в жизни совершенно не зная, что делать дальше. Я не думал, что расплачиваться за собственные грехи придется так скоро.
Том сел рядом со мной и успокаивающим жестом осторожно затронул мое плечо. Не надо, брат, не надо! А то я сейчас просто разревусь…
Вытащив из кармана чертов контракт, я швырнул его Тому.
- Читай, - на подробные объяснения у меня просто нет сил.
- И что же это?
- Наш новый контракт с «Юниверсал», - да здравствует рабство в особо извращенной форме! Иной характеристики данного «документа» и не подобрать…
Том быстро просмотрел текст и недоуменно уставился на меня.
- Но это же бред… - какой ты умный, Томми!
- Я тоже так думаю. Но в этот, как ты выразился, «бред», скоро превратится наша жизнь.
- Если кто-то думает, что я подпишу ЭТО, он сильно заблуждается! – я сказал, что Том умный? Так вот, я забираю свои слова назад. Неужели он думает, что у нас есть возможность отвертеться?
- Нет, Томми, - я издевательски вздохнул. – Это ты заблуждаешься. Потому что ты подпишешь этот контракт. И Густав с Георгом подпишут. И Дэвид.… Иного выхода нет.
- К черту, - Том поднялся на ноги и швырнул контракт мне в лицо. – Делай что хочешь, а я не буду подписываться под этим.
С этими словами он выбежал из квартиры, даже не оглядываясь на меня.
- Это мы еще посмотрим…
Я не угрожаю. И даже не предупреждаю. Я просто констатирую.
Оставшись один в пустой квартире, я занялся довольно бессмысленным делом – попытался все-таки найти выход из сложившейся ситуации. Это напоминало мне одно известное высказывание: «Трудно искать в темной комнате черную кошку. Особенно, если ее там нет». И, сдается мне, то, что я так упорно пытался найти, было именно такой вот «черной кошкой».
Я поднялся с пола и буквально заставил не слушающиеся меня ноги идти в кухню. Там я заварил себе крепкий кофе, позволив измученному мозгу маленькую, но такую блаженную передышку. И уже когда в моих руках оказалась кружка с обжигающим напитком, я все-таки заставил себя думать.
Итак, начнем с начала. Шон знает о пари – что именно он знает, неизвестно. Как там он сказал? «Я не позволю тебе выиграть пари». Так… Еще Шон знает о сроках пари и, скорее всего, о предмете нашего спора. Выходит, конкретно о пари он осведомлен просто замечательно. Что интересно, запись «интервью» с тем фотографом, Грегом, кажется, Шон обещал отдать п о с л е того, как я выиграю пари, то есть, пересплю с ним. Выходит, трахнуть-то меня Шон все-таки хочет. Но хочет и отомстить.
Ладно, с пари все ясно. Теперь что касается этого, как там его, Грега. Он сам рассказал все Шону. Но! Кто-то должен был свести их. И подозреваю, что это тот самый человек, рассказавший Шону о пари. И значит… Значит моей главной проблемой является именно этот «аноним», похоже, осведомленный о моих грешках даже больше меня самого. Вот бы найти этого иуду… Черт, это же должен быть человек, близкий ко мне! Ведь о Греге знали совсем немногие, а об истинных моих отношениях с ним и вовсе три человека – я, Том и, собственно, сам Грег. Вывод?
Том исключается. Его изумленная рожа очень красноречиво говорила о том, что он тут совершено не при чем. Кто еще… Дэвид? Абсурд – он влюблен в меня, да и карьеру портить ему вряд ли захочется. К тому же, я не думаю, что он вообще знает о наших с Томом «развлечениях». Дэвид не дурак, но и лезть в это попросту не захочет. Значит, это не Дэвид. Густав? Или Георг? Ой, а вот это уже из разряда комедий. Представить нашего Густава, следящего за мной, а потом докладывающего о моих похождениях Шону, просто невозможно. Георга тем более.
На этом список подозреваемых закончен. Итог – в темной комнате все-таки не было черной кошки. И мне придется убеждать группу подписать контракт. Черт, вот именно этого я не хочу больше всего на свете. Подписаться под этим, как Том очень хорошо охарактеризовал, «бредом» - значит на ближайшие пять лет потерять всякую свободу. Кошмар…
Допив кофе, я оставил кружку на столе и мрачно вернулся в гостиную. Что же делать… Наверное, придется пока следовать указаниям Шона. А потом мы еще посмотрим, кто кого. По крайней мере, можно попытаться узнать, кто это был таким добреньким и разболтал Шону о пари.
Громкий звук закрывающейся двери заставил меня буквально подпрыгнуть на месте. Я выскочил в коридор, от всей души надеясь, что увижу брата.
- Мам… - немного разочарованно протянул я. Она как-то странно на меня поглядела и прошла в комнату.
- Билли, что-то случилось? Ты выглядишь уставшим… - мама погладила меня по голове. Я тяжело вздохнул. Мне было стыдно смотреть ей в глаза. Теперь, когда вся грязь моей личной жизни может всплыть в любой момент, мне очень не хотелось, чтобы мама была рядом. Вряд ли она мечтала о таких сыновьях, как мы…
- Тяжелый день. Точнее, утро, - я попытался улыбнуться, но с мамой этот номер не прошел. Она по-прежнему обеспокоено смотрела на меня.
- Проблемы с тем парнем, Шоном? – я поперхнулся, только потом вспомнив, что я сказал маме утром, когда уходил.
- Ну, примерно… - я пожал плечами, стараясь выглядеть как можно более равнодушным.
- Ты с ним встречаешься? – буднично спросила мама, снимая пальто и бросая сумку на диван. Я застыл с открытым ртом.
- А… ты… я… - вообще-то, это должно было значить «А откуда ты знаешь, что я гей?».
- Билли, - рассмеялась мама, - не заметить этого может только слепой.
Ага, она и так меня поняла. Но…
- Давно? – я решил не заморачиваться и излагаться исключительно односложными предложениями.
- Да уж лет пять. Билли, нам очень надо поговорить, - она села на диван и, взяв меня за руки, заставила сесть рядом. – Что случилось вчера? Не надо мне говорить, что это ерунда и просто обморок. И эти раны на руке… Я их видела, Билл.
Черт… Я мысленно застонал, не зная, как теперь оправдываться. Мама внимательно смотрела мне в глаза, и мне вдруг пришла в голову совершенно безумная мысль – рассказать правду. Или, хотя бы, часть ее.
- Понимаешь, мам, - неуверенно начал я, пытаясь собрать всю свою смелость, чтобы все-таки признаться, - Этот парень, Джей, который звонил мне вчера. Я… его люблю, - все я сказал это. – Но я долгое время думал, что с ним что-то случилось. И вчера он мне позвонил…
- А с рукой ты что сделал? – в мамином взгляде появилась странная твердость.
- Мне было плохо, - признался я. – И вот…
- Ты хоть понимаешь, что это ненормально? Самому себе причинять такую боль… Билл, это совсем ненормально!
- Я понимаю, - виновато пожал плечами я. – У меня это еще и раньше было. Том всегда ругал меня за это.
Взгляд мамы потеплел, когда я сказал о Томе.
- Билл, держись за Тома, - как-то туманно посоветовала она. – У вас наступают трудные времена. Лучше вам быть как можно ближе друг к другу.
Я судорожно сглотнул, понимая, что мама права. Но что я могу поделать, когда все неприятности, как назло посыпавшиеся на меня теперь, сами собой восстанавливают нас с Томом против друг друга. Заставить ребят подписать контракт – значит предать всю группу, и Тома в том числе. Но иначе сейчас нельзя…
- Я постараюсь, - кивнул я, будто соглашаясь с мамой. Она недоверчиво посмотрела на меня и вздохнула.
- Билли, не думай, что ты уже взрослый и тебе не нужен никто, кроме тебя самого. Ты еще поймешь, что поддержка близких людей очень важна…
Изобразив на лице внимательность, я кивал на мамины слова, думая о том, как все-таки мало она знает о нашей жизни.
Остаток дня я провел бессмысленно слоняясь по квартире и думая о брате. Тома не было очень долго. Я волновался, пытался занять себя чем-нибудь, но снова и снова возвращался к мыслям о брате. Где он сейчас? Почему так спешно убежал? Что вообще происходит с нами?
У меня очень много секретов от брата, но я почему-то никогда не задумывался, что у него тоже могут быть от меня секреты. Ну что Тому скрывать от меня? Секс с девицами? Ерунда, мне совершенно плевать, с кем он спит и как часто он это делает. Какие-то интриги против меня? Три ха-ха, Том совершенно не умеет строить козни. Да, он, конечно, становится чертовски изобретательным, когда дело касается «наказаний». Но чтобы хладнокровно плести интриги… Нет, Том на это просто не способен. Ну а что касается остальной жизни брата... Да у нас же с ним одна на двоих жизнь. Где он – там и я и наоборот. Разве только спим мы с совершенно разными людьми.
Ну и что, спрашивается, Том может от меня скрывать? А мне все больше и больше кажется, что что-то он все-таки от меня скрывает. Вчера я, конечно, побил все рекорды по странному поведению, но Том тоже вел себя как-то необычно. Он будто стал спокойнее, увереннее в себе. И, черт побери, не будь он моим братом, возможно даже… Да уж, вот ведь лезет в голову какая-то дурость! Но Том… Он словно повзрослел на десяток лет всего за один день.
Я хочу знать, что случилось! Почему вдруг я начинаю вести себя как глупая, романтически настроенная школьница, а Том становится действительно с т а р ш и м братом? Нет, про себя-то я знаю – Джей вернулся. А вот откуда в Томе появились все эти его новые замашки?
Слишком много вопросов. Я никогда не был особо любопытным, разве что настолько, чтобы знать об интересующих меня людях кое-что, позволяющее дергать их за невидимые ниточки и заставлять делать их то, что я от них желаю получить. Я давно усвоил: есть некоторые вещи, о которых не стоит задумываться. И вот теперь я почему-то, как полный идиот, терзаю себя кучей бесполезных вопросов, на которые все равно нет ответов.
Мысленно плюнув на все свои «размышления», я вздохнул и, раздевшись, залез под одеяло, с непередаваемым наслаждением опустив голову на прохладную подушку. Как же хочется спать… Этот слишком насыщенный день вытянул из меня все силы. Не хочу ничего делать, не хочу ни о чем думать! Хочу только спать – много, очень много. И чтобы Джей завтра позвонил. И чтобы Том сейчас лег рядом со мной, и обнял меня, как вчера.
Дверь в спальню, чуть скрипнув, приоткрылась, и я через сковавшую меня дремоту расслышал шепот:
- Билл, ты спишь? – Том шумно начал раздеваться.
- Ага… - буркнул я в подушку, непроизвольно напрягаясь в ожидании теплого тела рядом.
- Я сейчас, - он на минуту заскочил в ванную и вернулся, благоухая на всю комнату мятной пастой. – Подвинься, развалился на всю кровать!
Я чуть-чуть отполз в сторону и, дождавшись пока брат устроится рядом, прижался к нему, уткнув нос в его шею. Он тихо хихикнул, но тут же изумленно выдохнул, видимо, почувствовав на своей шее мои губы.
- Ты чего? – он взял меня за подбородок и повернул мое лицо к своему, заглядывая в мои глаза. Он довольно долго как-то изучающе смотрел на меня, после чего все-таки смягчился и легонько поцеловал меня. – А теперь спи.
Ухмыльнувшись, я удобно устроился на его груди и почти сразу же заснул.
Спал я на удивление крепко и без сновидений.
Еще до того, как я открыл глаза, я понял, что кто-то смотрит на меня – внимательно, нежно. Потом я почувствовал чью-то руку, осторожно поглаживающую меня по спине, и горячее костлявое тело, к которому я прижимался. И лишь затем я, наконец, открыл глаза, тут же встретившись взглядом с братом.
- Доброе утро, - хрипло сказал я, пытаясь отстраниться от Тома. Он мне не позволил, крепче прижимая меня к себе за талию.
- Как спалось? – такой же хриплый голос. Я хмыкнул, удобно устраиваясь на груди Тома.
- Замечательно, - моя рука сама собой стала мягко поглаживать живот брата. Он немного напрягся, но в его глазах я видел смех.
- Еще бы. Развалился на мне, как на матрасе, - фыркнул он, в ответ сильно гладя мою поясницу. От удовольствия я выгнулся и только что не замурлыкал. Том, скотина, выглядел чрезвычайно довольным.
- А что, ты очень уютный матрасик, - ухмыльнулся я, опуская руку чуть ниже. Рука Тома переползла на мою задницу. – Горячий такой, только вот слегка твердоватый… - моя рука поползла еще ниже. И правда… твердоватый. Пальцы осторожно сжались, заставляя Тома шумно выдохнуть.
- Из нас двоих роль матрасика больше подходит тебе, - съязвил брат, немного отодвигаясь от меня. Я обиженно надулся.
- Ну Тоооом, - протянул я, снова пытаясь прижаться к нему. Но он покачал головой и сел на кровати.
- Не надо, Билл. Мама дома.
Я скривился и тоже сел, теребя растрепанные волосы. Том вдруг резко притянул меня к себе и быстро поцеловал, слегка куснув за нижнюю губу. Я тут же попытался обнять его, но он отстранился и встал с кровати. Ничего не понимаю…
Глядя как Том быстро натягивает на себя одежду, я заставил себя сбросить это ленивое сонное томление и просительно сказал:
- Том, нам надо поговорить.
- Если это будет разговор о том дебильном контракте, - буркнул брат, надевая широкую футболку, - можешь даже не стараться. Я его не подпишу.
- Но Том! – я возмущенно уставился на него. – Это очень серьезно! Шон…
- Билл, - Том подошел ко мне и, положив руки мне на плечи, уставился в мои глаза, - пойми, это твои проблемы. Шон знает о пари – замечательно. Поздравим мальчика со вступлением в жестокую реальность.
- Бля, ты что, правда не понимаешь? – я откинул его руки и соскочил с кровати, зачем-то кутаясь в одеяло. – Это не мои проблемы, это проблемы всей группы! Шон…
- Отвали, Билл, - поморщился Том. – Я не подпишу этот контракт, и точка. Больше не о чем говорить, - отрезал он и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Чертов тупица! Из-за идиотского упрямства ставить под угрозу само существование группы! Нет, ну как так можно!
И почему это, интересно, я потерял все свое влияние на него? Ведь еще неделю назад стоило мне хотя бы просто прикоснуться к нему, и Том был готов на все. А сегодня… Такое чувство, будто кто-то исподволь меняет его. И меняет слишком быстро, я не успеваю приспособиться к новому Тому.
Не хочу, чтобы брата кто-то менял! Том – мой, и он это прекрасно знает. Да ради меня он готов на любую глупость и мерзость! По крайней мере, был готов. Раньше.
Резкий телефонный звонок прервал мои невеселые мысли. Я схватил трубку, очень надеясь, что это будет Джей. Он ведь умный, он ведь сможет помочь мне найти выход из этой паршивой ситуации…
- Да? – с надеждой выпалил я.
- Как дела с контрактом, мой милый Билли? – ненавижу этот голос! Чертов Шон… Еще, наверное, довольно ухмыляется сейчас.
- Никак, - отрезал я. – Том отказывается его подписывать, и…
- Так, стоп, - прервал меня Шон. – Собирайся и приезжай ко мне. Сейчас же. Я жду.
Я изумленно застыл, слушая короткие гудки в трубке. Нет, я даже не знаю, как это называется! Я что, сейчас должен за Шоном бегать, как собачонка, хвостиком вилять, да? Тапочки в зубах приносить и ждать, пока он мена приласкает? Вот сука.
Тем не менее, я послушно собрался и даже постарался выглядеть как можно более красивым. Господи, пусть скорее снова позвонит Джей. Я знаю, он сможет мне помочь.
Но пока он не появится, мне придется самому помогать себе. Как я, в общем-то, всегда делал это прежде.
- Так какие проблемы? – без перехода спросил Шон, как только я зашел в его квартиру. Точнее, сначала он обнял и поцеловал меня, как делал это в короткий период наших «отношений». И сразу после этого захлопнул дверь в свою квартиру и принялся меня допрашивать – иначе никак нельзя было охарактеризовать тон, которым был произнесен вопрос.
- Да никаких, - ехидно проговорил я, изо всех сил стараясь не выказывать всю ту ненависть, которую я испытывал к нему в тот момент. – Только вот мой братец н а о т р е з отказался подписывать контракт.
Шон нахмурился и, почти грубо схватив меня за плечи, усадил меня на диван.
- Билли, тебе что, повторить то, о чем мы говорили вчера?
- Не стоит, - процедил я. – Просто Том не подпишет этот контракт. Я знаю своего брата. Он не сделает этого.
- Послушай меня, Билли, - Шон сел рядом со мной. Я чувствовал, что он еле сдерживается, чтобы не заорать на меня. – Мне нет абсолютно никакого дела до твоих проблем. А это – твоя проблема. Меня интересует только результат: через три дня контракт должен быть подписан.
Я сжал зубы, упорно стараясь удержать накатывающую истерику.
- В общем, делай что хочешь, дорогой. Ты же очень умный, ты же хорошо умеешь манипулировать людьми, - в голосе Шона сквозила горькая насмешка. Я хотел съязвить ему в ответ, но он тяжело посмотрела на меня. – Не понимаю твоего неудовольствия, Каулитц. Всем приходится платить за свои грехи, почему ты должен быть исключением? Или считаешь, что не заслужил происходящего с тобой? Помнишь ту девочку, Линду Говард?
Я в каком-то мистическом ужасе отшатнулся от него, но Шон схватил меня за запястья и притянул к себе, горячо зашептав мне в ухо:
- А она ведь была очень талантлива, очень хотела жить. Из-за чего ты так с ней? Потому что она отшила твоего братца? Или потому что она была лучше тебя? А может… может, ты ревновал Тома к ней? – он так сдавил мои запястья, что я не удержал болезненного стона. Шон отстранился и, с презрением посмотрев мне в глаза, оттолкнул меня.
Господи, так не бывает… Не бывает такого, чтобы было в с е плохо! Джей, где ты? Помоги мне, как тогда, в день нашего знакомства. Пожалуйста…
Шон с презрением смотрел на меня, но я заметил кое-что еще, что он так тщательно пытался скрывать от меня. Я понял, что Шон меня любит. Да, вот так глупо: любит, и все тут. И нарочно загоняет меня в ловушку, понимая, что только так он сможет добиться от меня хотя бы иллюзии ответного чувства.
- Так что, мы друг друга поняли? – он отвернулся от меня, пытаясь демонстрировать равнодушие, но я-то уже понял все, что было нужно.
- Более чем, - я поднялся с дивана и собирался эффектно уйти, но в моем кармане затрезвонил телефон.
- Да? – пусть это будет Джей, пусть…
- Герр Каулитц? – я разочарованно выдохнул. Это был голос Льюиса – того детектива, который должен был найти доказательства существования Джея. Не больно-то он преуспел в этом. По крайней мере, я от него слышал только уговоры смириться с тем, что Джея нет.
- Что вы хотите?
- Я звоню вам, чтобы сказать: я окончательно отказываюсь от порученного мне дела. Это бесперспективно. И не пытайтесь уговаривать меня.
Да уж, после прошлого звонка Льюиса я устроил такую бурную истерику, что это произвело впечатление даже на Шона.
- Как вам будет угодно, - покладисто сказал я, вызвав недоуменное молчание собеседника. – Остаток гонорара я переведу на ваш счет.
- Благодарю вас, - сухо пробормотал Льюис, явно не ожидавший того, что я так быстро сдамся. И я, из какой-то глупой жажды реванша, вдруг сказал:
- Я плачу вам, хотя вы зря тратили свое время. Я сам нашел Джея, точнее, он нашел меня. Всего хорошего, Льюис, - и, не дожидаясь ответа, я нажал «отбой».
И только потом сообразил, что весь этот разговор слышал Шон. Черт, я кретин.
- Кто такой Джей? – вдруг спросил Шон, резко развернувшись ко мне.
- Ревнуешь? – не удержался я. – У тебя нет на то никакого права.
- Ааа, - понимающе усмехнулся Шон. – Значит, это очередной счастливый обладатель твоей задницы?
В моих глазах потемнело, и я, совершенно не контролируя себя, со всех сил замахнулся для удара, мечтая лишь об одном: причинить как можно более сильную боль этому человеку, посмевшему сказать такое. Но Шон крепко ухватил мою руку, не дав ей достичь цели.
- Не смей так говорить о нем! – выкрикнул я, пытаясь выдернуть руку из цепкого захвата. Шон насмешливо смотрел на мои тщетные попытки, потом резко завел мне руку за спину и прижал меня к себе.
- Разве это не так? – шепнул он мне на ухо. – Кстати, я придумал одно хорошее решение твоей проблемы. Ты же всегда можешь уговорить всех в группе с помощью своих весьма выдающихся постельных способностей… - с этими словами он развернул меня к себе и грубо поцеловал, до крови кусая мои губы.
На этот раз я не удержал слез и бессильно обмяк в руках Шона, позволяя ему терзать мой рот.
- А теперь проваливай, у меня еще много дел, - оторвавшись от моих губ, сказал он, почти подталкивая меня к двери. Я молча позволил ему вышвырнуть меня из его квартиры и снова, как вчера, уселся на пол, уткнувшись лбом в колени.
Никогда в жизни я не испытывал такого дикого, отчаянного желания умереть. Просто умереть, здесь и сейчас.
Я закрыл глаза и мысленно представил себе Джея – таким, каким я его запомнил. Он грустно улыбался мне и протягивал сильную руку в жесте помощи.
Нет уж, дорогой Шон. Я так просто не сдамся, не дождешься.
Почему Дэвид до сих пор не купил себе квартиру, довольствуясь отелями, я не понимал. Но, в конце концов, у всех свои причуды, и не мне осуждать нашего продюсера. Иногда мне кажется, что ему просто нравится эта отельная романтика. Словно появляется чувство, что вся жизнь – это так, просто развлечение перед будущей оседлостью и серостью будней. Ничего постоянного – это ли не кайф? Так что я, пожалуй, даже понимаю его. В какой-то степени.
Пробиваться к Йосту для меня было уже делом привычным, и я довольно быстро очутился у двери номера. По иронии судьбы, это оказался тот самый отель и тот самый номер, где я впервые трахнулся с Дэвидом. Да уж…
Стучаться я специально не стал, уверенно открывая дверь и проходя в номер. Надеюсь, Дэвид один.
- Билл?! – Дэвид был один. Когда он меня увидел, на его лице застыло смешное выражение изумления и радости. Ну, хоть кто-то рад мне.
- Ага, это я, собственной персоной, - хмыкнул я, закрывая за собой дверь. – Дэвид, у меня огромная проблема.
Я решился не таить от него моих мотивов. В конце концов, Дэвид не идиот и не поверит в то, что я по своему желанию собираюсь подписать контракт, который полностью рушит все мои планы относительно нового альбома.
- Личная? – сразу подобрался Дэвид, заботливо предлагая мне присесть.
- Не совсем, - пожал я плечами и выложил ему все: про Грега, про Шона, про чертово пари, про то, что меня, по сути, нагло шантажируют. Дэвид слушал меня молча, лишь изредка перебивая, чтобы уточнить кое-что.
- Так что у меня сейчас есть гребаный контракт и три, точнее, уже два, дня, чтобы уговорить всех его подписать.
Дэвид ненадолго замолчал, задумчиво теребя в руках стакан с виски.
- И что ты хочешь от меня? – после затянувшейся паузы тихо спросил он. Я еле удержался, чтобы не чертыхнуться. – Ты понимаешь, что этот контракт, - Дэвид кивнул головой на лежащий на столе документ, с которым он уже успел ознакомиться, - не просто не выгоден для вас. Этот контракт подставляет и меня. Неужели ты думаешь, что я пущу свою карьеру под откос из-за глупых игр двух малолетних идиотов?
Может, я действительно идиот, но я полагал, что Дэвид меня поймет.
- Понятно, - усмехнулся он, посмотрев мне в глаза, - именно это ты и думаешь.
- Дэвид, ты же понимаешь, что другого выхода просто нет! Если вы все не подпишите контракт, все равно группы не будет!
- Но мне-то от этого хуже не будет, как считаешь? К тому же, другой выход есть, - скривился Дэвид, шумно поставив стакан на стол. – Только он настолько отвратительный, что ты о нем даже не подумал.
Я недоуменно уставился на Йоста.
- Шон угрожает рассказать обо всем отцу? – нехорошо улыбнулся Дэвид, оценивающе глядя на меня. – А со старшим Уилксом ты вполне ладишь. Вот и уговаривай его.
Я задохнулся от возмущения, не в силах поверить, что Дэвид – человек, безумно влюбленный в меня на протяжении нескольких лет – просто так предлагает мне пойти и стать личной шлюхой самого отвратительного человека, с которым я спал.
- Да он тоже не согласится! – отчаянно выпалил я. – Если уж его сыночек додумался шантажировать меня, хер знает, что придумает старший Уилкс!
- Ты так говоришь, будто сделал бы это, если бы был уверен в результате, - горько проговорил Дэвид. Я замолчал, неожиданно понимая, что он прав.
- Да, черт побери, сделал бы! Потому что для меня нет ничего важнее музыки, как вы все этого не понимаете?! – я чуть не разрыдался от бессилия. Почему всем нужно втоптать меня в грязь? Неужели все эти люди, прежде чуть ли не боготворившие меня, только и ждали, когда я оступлюсь? Вот он – Билл Каулитц, прежде гордая и чертовски дорогая шлюшка, а теперь бессильный и униженный, жалкий, беспомощный…
- Билл, успокойся, - примирительно сказал Дэвид, дотронувшись до моей ладони. Я отдернул руку.
- Ты подпишешь договор?
- Нет.
- Почему? Ты же любишь меня! Зачем ты позволяешь мне так унижаться?!
- Ты позже поймешь, надеюсь.
Я вскочил на ноги, яростно вытирая с лица злые слезы. Ну уж нет, герр Йост, ты подпишешь контракт…
Почти рухнув на колени перед Дэвидом, я положил дрожащие ладони на его пах и принялся ласкать его, так тщательно и самозабвенно, словно от этого зависела моя жизнь. В общем-то, так оно и было… Когда мои настойчивые пальцы начал