Настроение сейчас - три хаха два раза

В хуй любовь - я готова повторять это бесконечно.


Мне уже плевать на то, что не любят меня. Потому что сама я, кажется разлюбила.
Давай перевернем эти карты, детка, и все будет как прежде. Я угадала? Только теперь ты червовая дама, а я джокер. Ты любишь, а я завидую и дую на порванные раны своей души, оставленные тем, что было. У нас.
Мы отыграем партию, еще и, пожалуй, еще несколько. Пока не сбудутся планы Господа, а мы не получим законные квадратные метры земли на чертовом погосте.
Ты знай, я рыдом. Теперь ты - мой тыл, а я - твой щит. Плевать, что не слюбилось. А может, это и есть те 100 градусов Цельсия любви - умение отпускать, радоваться успехам твоей личной жизни, учить, помогать, но при этом не ждать поцелуев и ласковых слов? Неважно, все в хуй...
Я боялась разлюбить, и теперь стою вот над этими своими чувствами, стухнувшими, как те ромашки, что мы купили. Время безжалостно к каждому организму на этой планете. Но, глядя с другой стороны, может они просто трансформировались. Во что-то такое, название чему я пока не в силах придумать. Пару ромашек я все таки засушила после твоего отъезда...
У нас еще много будет, только не так, уже не так. Ну и хуй с ней, романтикой. Романтику можно найти не только в глазах, поцелуях и объятьях. Да, да, я убеждаю себя в том, что все, что было в те 2 дня - это лишь желание моего асексуального тела, которое желало твоей ласки. Романтику вот можно найти в крышах, полнолуниях, пицце, заливе, метро, улыбках, сигаретах, айподах и косплеерах.
Мы еще поимеем свою жизнь, обязательно без вазелина. У нас еще много дел в этом гребанном давно умершем мире.


А в вырванных из комментариев цитатах я внезапно нахожу сценарий своей жизни. Да, я хотела бы прожить так.
"я стану знаменитой, либо проституткой, либо знаменитой проституткой, потом найду себе девушку, мы уедем в амстердам, поженимся, подсядем на наркотики, Она умрет от передоза, а я вылечусь, выпущу автобиографию и только потом тоже умру от передоза"

или, может, нас накроет ядерной волной во время Третьей мировой войны. Но это неважно. Это потом, немоя радость.