Как же все наложилось. Как же все не вовремя. Внутри меня холодными всплесками отражаются падения в пустоту тяжелых нот, извлекаемых искусными пальцами невидимого пианиста, а в голове нет ни единой мысли, за которую можно было бы зацепиться, ничего, что вызывало бы мой интерес. Иногда мне кажется, что я растрачиваю себя, раздариваю себя улыбками и добрыми чувствами, окутываю своими эмоциями чьи-то души, заставляя их становиться чуть более счастливыми, а сам при этом все сильнее бледнею. Моя протекция все тает и тает, прохладные пальцы ветров гладят мое лицо, а я уже не в состоянии восстановить в себе восторг или хотя бы радость момента.

Иногда мне так хочется, что бы кто-нибудь делал что-то для меня, - при этом я совершенно не в состоянии принять чьи-то деяния или поступки должным образом, словно во мне атрофировалась служба, ответствующая за восприятие чужого тепла; я словно испорченное зарядное устройство, способное еще работать на передачу энергии к другим объектам, но не способное зарядить аккумулятор меня.

Наверное, мне не хватает силы воли или просто сил изменить обстановку. Или просто сил пожелать того, что бы она изменилась.

Я действительно люблю те моменты, когда кому-то становится чуть уютнее и лучше от моего излучения. Я только не знаю, на что потратить остатки.

Я боюсь наступления утра – каждый день. И не успеваю спрятаться.

За этот месяц с почти ничего не говорил, почти ничего не писал, да и читал редко... с нахрапом, словно пытаясь высосать из текстов хоть что-то, но это не помогало. Я так выложился на эти фотокарточки, что осталось у меня совсем мало нерастраченного внутри, а сам я - словно иссох и рассыпаюсь на части. Я даже не уверен иногда, что действительно уезжал. Словно был во сне в страшной и ослепительно белой зимней сказке.