- А зачем ты раскрываешь свои руки?
- Нет, это не для объятий. Это чтобы они все увидели мои вены и 2 попытки суицида. И чтобы.. Чтобы никогда никто.
Он сидел на корточках напротив меня и выжидающе смотрел широко расставленными глазами. Его не хотелось ни обнять, ни еще что. Страх, панический страх. Который наступает после пары часов проведенных вне дома, вне одиночества. Мне никогда не понять что происходит в чужом сознании. Я могу только ширяться там. Впрочем, и это последнее время стало невозможно. Когда смотришь на человека с широко поставленными глазами, совершенно невозможно понять что именно он думает. Пугает. Я открываю вспотевшие ладошки наружу. Так больше воздуха и вены пережимаются не так сильно бесконечными ленточками, о значении которых я сейчас уже даже не вспомню.
Ах, ну почему же вы не поняли! Мой пафос был честнее всех книг Харуки Мураками, фильмов Френсиса Копполы и оправданный тайной полиции США 80-х.
Этот то ли писатель, скорее, барабанщик все еще сидел передо мной. Еще больше хочется сбежать, когда понимаешь, что некуда. Крышка люка была плотно задвинута как могильная плита. У меня вообще были сомнения а существует ли там люк. Полувоенная экипировка была под стать грязной мутной воде. В кромешной тьме мои глаза начинали видеть все как днем. Впрочем, в какой-то степени я был уверен, что это все вовсе не.. Не существует. Ведь никто не может доказать существования меня и моего странного, полусуществуещего собеседника. Так же как никто не может доказать исчезновение. Часы, проведенные в бункере, не пошли мне на пользу. Сомнение, смятение, панический страх и духота полностью накрыли меня, выталкивая глаза из орбит и внутренности вон из тела. Наверху людей было слишком много. Здесь моего сознания было слишком много. Потом, как при синдроме Алисы в Стране Чудес, слишком мало. Постепенно осознание себя прошло. Я все еще смотрел на свои ладошки, беззащитно вывернутые наружу. Тишина собственного сознания была настолько оглушающая, что все прочие звуки просто захлебнулись густой жижей, всхлипываниями и электрическим звенящим звуком, преследовавшим меня все последнее время.