Фандом: Supernatural

Автор: Bestia

Пэйринг/Герои: Jensen/Jared &…

Жанр: RPS-AU, drama, mystic, thriller, detective, some romance

Рейтинг: from PG-13 till NC-17 (скорее, за жестокость, чем за порно)

Дисклеймер: all rights reserved

Статус: WIP

Предупреждение: none

A/N: я, правда, не знаю, как получилось то, что получилось. Возможно, это не понравится никому, возможно – все будут в восторге. Сейчас у меня состояние полного равнодушия и пустоты, но оно изменится ещё много раз. Однако по большей части будет преобладать.

Сама не знаю, зачем это всё. Просто… захотелось. Не ищите здесь просто слэша, его тут будет мало, он не главное здесь. Потом будет веселее, я обещаю.

 

 

Глава 1.

 

Всё было как во сне.

Как в кошмарном сне, где невозможно проснуться.

 

Он потёр замёрзшие пальцы и подышал на ладони.

Роман упорно не хотел писаться, и Дженсен откровенно не понимал, с чего такое отношение со стороны высших сил. Есть и сюжет, есть и герои, есть даже настроение, а вот нет! Не пишется, и всё тут. Либо останавливается на полпути и выбрасывается за нежеланием продолжать.

По здравому размышлению, он понял, что дело-то как раз в сочетании всего вышеупомянутого. А в силу этого он сам не знал, что именно хочет получить в результате. То он хотел одно, затем – противоположно другого, в связи с этим он вынужден был начинать новый проект, потому что сочетать несочетаемое он был не в силах, а потом число проектов росло и ни один не был закончен или даже продолжен…

Время шло, однако работа стояла на месте, даже не думая сдвигаться.

Дженсен с тоской вспоминал свой первый роман, который он написал буквально на одном дыхании, просто залпом, словно уже прочитывал его в готовом виде и теперь лишь воспроизводил.

Дженсен Эклс был преуспевающим писателем. В двадцать два он выпустил первую книгу, и она за месяц стала бестселлером, а издательство радостно ухватилось за нового автор руками и ногами, подписывая с ним контракт на ближайшие пару лет.

История о двух братьях-охотниках на нечисть стала настолько популярной за четыре года, что в Голливуде подумывали об экранизации, однако Дженсен упорно отказывал, не желая, чтобы из этого делали очередной блокбастер.

Он получал то, что хотел, он делал то, что хотел. И он всегда говорил то, что думал.

Он считал это правильным, и поступал именно так, потому что велело сердце.

А сейчас он просто не мог напечатать хотя бы первые пять страниц, застревая уже на второй.

 

Крис советовал ему сесть и продумать всю историю, увидеть её, как он видел обычно. Затем сесть и просто описать то, что видишь, используя первые попавшиеся под руку слова.

Вся проблема заключалась в том, что обычно он делал не так.

Он не продумывал историю, не раскладывал сюжет по полочкам. Он видел картину.

Из прошлого, будущего или настоящего – не имело значения, Дженсен просто знал, что она должна там быть. Потом вокруг этой картины начинали появляться детали: герои, диалоги, предметы, мысли, действия. А потом в один прекрасный момент картина просто приставлялась ко всему остальному, словно собранный отдельно кусок мозаики. Знаете, люди всегда собирают мозаику по кускам: здесь детали из правого угла картинки, здесь то место, где видно небо, тут будут рыбки, а потом, когда общая картина начинала проясняться, их просто соединяли, подгоняя детали, если находились несоответствия.

Точно также делал и Дженсен. Он редко видел всю картину целиком и сразу. Он видел лишь некоторые моменты из жизни, которые впоследствии должны были стать единым целым, в этом и заключался смысл его работы. Он вовсе не придумывал что-то, ломая голову, он лишь передавал на бумагу те образы, что хранились в его сознании, что рождались в глубине души и находили выход через его умение работать со словами и словосочетаниями. Это походило на рисование, когда за каждым мазком скрывается часть целого, которая ещё не видна никому, порой, даже самому художнику, это не он ведёт кисть – это кисть ведёт художника. Когда вдохновение берёт тебя за руку и начинает творить, используя тебя, как инструмент, это момент наивысшего блаженства, настоящего экстаза, он длится и длится, пока ты не думаешь о том, чтобы прерваться.

В такие часы всё вокруг теряет смысл и кажется слишком хрупким, бессмысленным и ничтожным. Имеет значение лишь твоё настроение, твоя душа порхает, и, кажется, что сейчас ты вознесёшься туда, где время не властно, а люди – такие же, как ты.

К сожалению, такое состояние бывает не так уж часто, ведь вдохновение не имеет любимчиков, а писательский или какой бы то ни было труд – это всё-таки труд. Любой гений лишь на десять процентов состоит из таланта. Всё остальное – кропотливый и тяжёлый труд.

Труд по ночам, в неожиданные и совершенно неподходящие для творчества моменты, когда ты вынужден бросить всё, чтобы начать работу, иначе «момент уйдёт».

На каждую гениальную вещь приходятся сотни и тысячи вещей низкопробных и бездарных. Их иногда доводят до конца из жалости, за потраченное время, силы или материалы. Возможно, настоящий творец должен уметь не только создать, но и вовремя разрушить то, что не принесёт никому желаемого удовольствия, возможно, стоит иногда без жалости уничтожить то, на что были потрачены часы, дни и даже года безостановочной работы…

Естественный отбор, который автор проводит подобно самой природе, являясь Богом и создателем в собственной Вселенной…

 

Именно поэтому при начале работы возникают сотни сомнений в правильности выбранного решения для нового проекта. Не стоит обращать на них внимания. Даже если ты уверен, что никому это не понравится, это не удовлетворяет потребностям аудитории, не коммерчески эффективно и так далее… Истинный автор должен быть выше этого, как бы пафосно это ни звучало. Ты должен знать, что именно ты хочешь донести до людей, знать и твёрдо этого хотеть, потому что настоящие препоны в своём творчестве может поставить лишь сам автор. Ничто и никогда со стороны, ни одна внешняя причина не в состоянии загубить желания творить, что бы ни произошло в твоей жизни, когда придёт вдохновение – ты всегда будешь готов, потому что вдохновение не приходит к тем, кто этого не достоин.

Дженсен свято верил в это, ведь он сам написал это когда-то, как послание юным дарованиям, сомневающимся в своём таланте. Он искренне хотел, чтобы они не зарывали его в землю, и свято верил в то, что когда-нибудь это принесёт пользу. Если не всему человечеству, то хотя бы одному человеку. Хотя бы одному…

Пальцы совсем заледенели, хотя на улице стояло жаркое лето, и дышать порой было просто счастьем. Однако почему-то в его собственной квартире царил просто арктический холод, и Дженсен никак не мог понять, чем это вызвано. Вроде бы кондиционирование в квартире функционировало нормально, но, вероятно, был какой-то недостаток, потому что это уже переходит все границы нормы и приличия…

Дверь в комнату бесшумно открылась, и сзади раздался тихий голос:

- Ты собираешься ужинать?

Дженсен вынырнул из своих мыслей и с хрустом потянулся, откидываясь на стуле.

- Да, милая, просто пытаюсь поймать за хвост идею.

- И что, не ловится? – Дэнил подошла ближе и обняла его сзади за шею, уткнувшись носом в макушку.

- Не знаю, пока ещё ничего не знаю, - откликнулся Дженсен, прикрывая глаза и давая им отдохнуть. – Который час?

- Уже за полночь. Когда собираешься спать?

- Скоро, думаю, я обойдусь кофе, так что скоро лягу.

- Не мучайся над этим, - посоветовала она, уходя на кухню. – Сам знаешь, что от вымученных слов ничем не веет.

- Конечно, знаю, - он натянуто улыбнулся и снова посмотрел на полупустой лист с тремя предложения. Впервые в жизни у него появилось желание застрелиться.

Уже позже, лёжа в кровати с чуть слышно посапывающей Дэнил, он продолжал думать, и голова грозилась лопнуть от переполнявших её мыслей. Почему-то ни одна из них не казалась стоящей. Тема сделки Дина Винчестера определённо зашла в тупик.

Как-то Дэнил в сердцах предложила ему закончить серию классическим ходом: Дин убивает ушедшего на «другую сторону» Сэма, а его самого добивают адские псы. Банально, но в какой-то мере логично.

- А главное – правдоподобно, - доказывала Дэнил, прекрасно зная, что Дженсен на это не пойдёт. Прошло ещё слишком мало времени, чтобы он успел «переболеть» персонажами и перестать их проецировать на себя самого и на окружающих его людей. Дин был слишком дорог ему, и было само собой разумеющееся, что он хотел его спасти.

Дэнил перевернулась на другой бок, а Дженсен неожиданно выскользнул из постели и вышел на балкон.

Он заметил, что в последнее время всё чаще хочет остаться один, хотя и безмерно рад тому, что у него есть Дэнил. Она верный, надёжный друг, хороший советник и прекрасная – чего уж там – любовница. Однако ему хотелось сейчас чего-то другого.

Возможно, это было влиянием Винчестеров, его детских мечт или просто мальчишеских желаний. Возможно, всего сразу. Результат от этого не менялся, Дженсен хотел перемен, хотел авантюризма, хотел… приключений. Ему не хватало материала для книги, не хватало переживаний, потому что у него самого всё было хорошо, он не мог выдумать эти слёзы, эту боль, эти потери, потому что сам не терял ничего и никого. Конечно, не мог же он желать смерти кого-то из близких только лишь ради того, чтобы написать очередной бестселлер.

Не мог.

Но не значит, что не хотел. В какой-то мере.

Дженсен замечал за собой странное желание пуститься в путешествие, вглубь страны, подальше от редакторов, агентов и назойливых фанатов. Он хотел той же жизни, которой жили Винчестеры: бесконечная череда мотелей, поддельные кредитки, классическая машина и… брат.

Дженсен невероятно, до потери сознания хотел брата, как хотят новую игрушку или любовницу в особые моменты жизни. Он хотел просто почувствовать эту жизнь Дина Винчестера, настоящего супергероя в его глазах, пусть и такого реального порой. Он хотел…

Да он сам не знал, чего хотел, но хотел же. А когда в тебе сидит желание, которому не дают исполниться, рано или поздно оно само найдёт выход, хочешь ты того или нет.

Дженсен редко курил.

В юности, когда курят практически все, он тоже баловался, незаметно для себя увлекшись этим пагубным занятием. Потом он вырос и понял, что второго здоровья не будет, а рак никто не отменял, потому забросил курение в долгий ящик.

Доставал он его лишь в редкие моменты полной тоски и одиночества.

Иногда чувствуешь себя призраком – тебе никто не звонит, к тебе никто не заходит, на улице люди даже не задевают тебя за плечо, как-то пролетают мимо тебя, и начинает казаться, что ты на самом деле бесплотен.

Дженсен со скуки покрутил кольцо на безымянном пальце. То самое, что по наследству досталось Дину, то, которое он ещё как-то планировал использовать в сюжете. А может и нет… кто знает.

Ночной ветер трепал короткие волосы, и Дженсен почувствовал, что замерзает окончательно. Он подумал, что, видимо, стоит всё-таки включить отопление, несмотря на то, что июль на дворе.

- Это какая-то аномалия, - хмуро произнёс он, глядя вниз.

Его пентхауз в Сан-Франциско считался просто шикарным, но сам Дженсен в глубине души его просто ненавидел. За то ли, что он был слишком вычурным? Или за то, что достался ему так легко? А может за то, что в нём он чувствовал себя запертым? Словно, в «золотой клетке»…

Здесь и творилось гораздо тяжелее, не очень удобно писать о грязных мотельных стенах, глядя на дизайнерские обои или современную мебель…

Когда он жил в пригороде на маленькой съёмной квартирке, соседствуя с парочкой здоровых крыс, которые, надо признать, вели себя смирно, а также слыша утрами и ночами нескончаемые пьяные разборки и признания в «вечной» любви, а потом обвинения в измене и угрозы самоубийства… это давало вдохновение. Определённо давало.

А ещё был один парень. Нет, не совсем парень, мужчина, даже почти старик.

Каждый день прямо под окном Дженсена он играл одну и ту же мелодию, немного нудную, однообразную, похожую на жестокую пародию похоронного марша. Словно по тебе поют, хотя ты ещё жив. Это помогало сосредоточиться и найти нужное настроение для создания образов.

Мало кто знал, что образ Дина с самого начала был обречён на смерть. Он шёл к ней долго и целенаправленно, как идут к смерти лишь избранные, не боящиеся смерти…

В глубине души Дженсен ненавидел Дина и хотел его смерти. В глубине души, хотя наяву всегда спасал его, пусть и в самый последний момент. Ему хотелось показать, что всё в жизни не бывает так, как хочешь, что даже в вымышленной реальности не исполнится твоя заветная мечта. И не следует питать несбыточных иллюзий, стоит жить настоящим.

Именно это для него и многих других олицетворял Дин Винчестер.

Как оказалось, достаточно многое из того, что окружало его, Дженсен ненавидел.

 

Яркие фары мчащегося автомобиля заставили его зажмуриться и замереть на месте.

Раздался яростный гудок, и автомобиль вильнул в сторону, едва избегая столкновения, а Дженсен всё также стоял на месте и не мог понять, как он оказался посреди оживлённой трасы на мосту Голден Гейт.

- Эй, ты охренел?!

Кто-то схватил его за руку и грубо толкнул на обочину к перилам моста, практически впечатывая в них.

Дженсен встретился с горящими, подобно фарам проезжающих машин, серыми глазами молодого парня, едва ли старше него самого.

- Тебе что, жить надоело?! – воскликнул тот, встряхивая Дженсена за плечи.

Он стукнул зубами и растерянно взглянул на лицо парня, пытаясь рассмотреть его во вспышках света от пролетавших рядом машин. Парень был очень высоким, молодым и взволнованным, воротник куртки лежал криво, открывая взору правую ключицу с заметной родинкой. Дженсен отметил помимо воли несколько деталей, и лишь после этого переключился на лицо.

Он был похож на подростка, на левой щеке, ближе к переносице, была ещё одна родинка, лоб закрывала длинная чёлка, которая начала лезть в глаза, игнорируемая хозяином. Парень ещё сильнее сжал руки, и Дженсен почувствовал исходящую от него силу, совсем не похожую на подростковую.

- Ты меня слышишь? – уточнил он уже немного спокойнее, потому что Дженсен так и не ответил.

Сообразив, что обращаются всё-таки непосредственно к нему, Дженсен прикрыл глаза и потёр лоб, рассеянно произнося что-то типа:

- Как я тут очутился?..

Парень нахмурился и закусил губу, заглядывая Дженсену в лицо.

- Ты не помнишь, как оказался на мосту?

В ответ Дженсен лишь помотал головой, неосознанно продолжая цепляться за парня, хотя его хватка уже заметно ослабела. Теперь он лишь придерживал его, чтобы тот не свалился. Дженсен чувствовал головокружение и тошноту, хотя никогда раньше не замечал в себе признаков лунатизма. К тому же, он ведь не спал? Он же стоял на собственном балконе…

Его новоявленный спаситель выпрямился и глубоко вздохнул, понимая, что теперь так просто от Дженсена не отделаться. И хотя Эклс вовсе не собирался вешаться на этого парня вместе со своими проблемами, он не был уверен, что способен сам добраться до дома.

- Эй, ты в порядке? – уже нормальным голосом спросил парень, вновь сжимая его плечи, заставляя посмотреть на себя. – Ты как себя чувствуешь?

- Не знаю, - устало выдохнул Дженсен. – Я уже ничего не знаю…

Он повалился на бок, едва удерживаемый сильными руками этого парня, и больше не хотел ни о чём думать.

- Воу-воу, - тот подхватил падающего Дженсена за плечи и смягчил падение.

Вокруг по-прежнему проносились машины, и надо было как-то менять местоположение, иначе возникала серьёзная перспектива быть сбитым и выброшенным прямо в воду.

- К чёрту, - пробормотал он, поднимая, Дженсена и подтаскивая его к машине.

Уже на пути к дому, он посмотрел в зеркало заднего вида на бесчувственного парня и тихо заметил:

- Участь что ли у меня такая – таскать в дом всяких беспомощных существ, начиная с собак и заканчивая парнями…

Усмехнувшись, он ехал по полупустым улицам на окраине города, где находилась его небольшая квартирка, купленная ещё на деньги родителей. Бедные собаки, должно быть, извелись, поджидая его с дежурства. Улицы сегодня были особенно неспокойны.

 

Глава 2.

 

Раннее утро обозначилось для Дженсена дикой головной болью и солнечным светом, проникающим сквозь неплотно сдвинутые занавески.

Вместо привычных тёмно-коричневых стен его кабинета, где он обычно просыпался с подобной болью, Дженсен увидел грязно-серые обои с оторванными краями, словно кто-то прошёлся по ним с бритвой в момент дикой ярости. В углу, свернувшись большим рыжим клубком, спала собака.

Судя по морде и стоячим ушам, она принадлежала к клану овчарок, однако всё же возникали сомнения, и Дженсен сошёлся на том, что перед ним – явный представитель метисов.

То, что квартира была незнакомой – Дженсена напрягало несильно, он помнил хотя бы о том, что свалился на руки парню, который вытащил его с середины автострады, практически спас ему жизнь. Но он всё также не помнил, каким образом оказался там.

Оглядевшись вокруг, он догадался, что парень живёт один и не слишком обеспечен деньгами, либо ему просто всё равно, как выглядит его жильё. Настолько запущенным и беспризорным оно казалось.

Собака повела ушами, словно слыша то, что мысленно говорил о её доме Дженсен, затем открыла глаза и воззрилась на гостя внимательным, изучающим взглядом.

- Привет.

Обернувшись, Дженсен увидел своего спасителя и окинул его таким же изучающим взглядом, как раньше это сделала собака. При свете дня или, вернее, утра, он выглядел ещё моложе и ещё более вымотанным. Под глазами залегли тяжёлые мешки, а сами белки прорезали тонкие красные линии.

Он прошёл в комнату и погладил собаку по голове, его взгляд стал ещё более сочувствующим, чем при взгляде на Дженсена. Эклс невольно засмотрелся на его ласковые движения, от которых собака просто растаяла.

- Она сломала лапу пару дней назад, нужна дорогостоящая операция для восстановления. Из-за возраста собаки это становится более рискованным, а значит, ещё более дорогим.

Мне это не по карману.

Дженсен заинтересованно придвинулся ближе и подумал, для чего этот парень объясняет ему свою проблему? Для того, чтобы услышать слова ободрения? Для того, чтобы Дженсен в благодарность дал ему денег на операцию? Или просто так, потому что ему не с кем поговорить?..

Когда собака снова заснула, парень поднялся во весь свой рост и повернулся к Дженсену.

- Ты как, в норме?

Не найдя нужных слов, чтобы описать своё состояние, Дженсен просто кивнул. Получалось, что со времени их встречи говорил только этот парень. Дженсен лишь кивал или мотал головой.

Это походило на безумие.

- Спасибо… - он прочистил горло и повторил чуть громче, - спасибо.

Но тот лишь усмехнулся и ушёл туда, откуда пришёл. Наверное, в той стороне была кухня, потому что до Дженсена донёсся звук кофеварки и доставаемых чашек.

Надо же, очередной кофеман на пути, в Америке их развелось слишком много…

Невольно улыбнувшись этой мысли, Дженсен осторожно поднялся с дивана и прошёл мимо спящей собаки, стараясь не разбудить её. Наверное, ему всё же придётся усыпить бедолагу.

- Почему ты хотел покончить с собой?

Дженсен вздрогнул и замер на пороге кухни, немигающим взглядом прожигая широкую спину стоявшего возле плиты парня.

- Омлет? – он повернулся, и они встретились глазами.

- С чего ты взял, что я хотел покончить с собой?

Тот пожал плечами и достал две тарелки.

- Прости, но мне так показалось. Ты стоял там, намереваясь дожидаться особо неряшливого водителя, который не пожалеет тачку, чтобы разбить её об тебя. К сожалению, таких у нас достаточно.

Ощущая некую скованность в движениях, а иногда, даже в мыслях, Дженсен быстро утратил пыл отстаивать собственную правоту и устало опустился на табурет.

- Я сам не знаю, как оказался там, - тихо признался он, глядя в стол.

- Бывает, - философски заметил хозяин и положил на тарелку часть омлета.

Несмотря на слова, интонация говорила совсем другое. А глаза стали ещё внимательнее следить за каждым движением Дженсена.

- Я не хотел умирать, - Дженсен по-прежнему смотрел в стол, игнорируя завтрак. – Я не знаю, как оказался там, я не пил и не принимал наркотиков. Я просто… искал вдохновения.

- Ты художник?- уточнил парень, садясь за стол рядом с ним.

- Почти… писатель. Если бывает писатель без вдохновения.

- Все мы переживаем нелёгкие времена, - напомнил он, - однако не все мы можем с ними справиться. Иногда обстоятельства губят нас. Убивают желание бороться.

- Никакие внешние обстоятельства неспособны убить желание творить. Это исходит из самого человека. Истинный автор во всём и всегда находит свой путь.

- Видимо, твой путь, был немного неверным, раз он привёл тебя на оживлённую магистраль прямо посреди ночи, - чуть усмехнувшись, заметил он.

Дженсен вновь не удержался от желания встретиться с ним глазами. Однако тот уже уткнулся в тарелку и довольно быстро заканчивал свой завтрак.

- Почему ты вообще со мной связался? – тихо спросил Дженсен, ощущая, как по коже бегут мурашки, быстро-быстро спускающиеся по плечам вниз до самых кончиков пальцев.

Парень замер прямо с вилкой в руке, и Дженсен уставился на кусок омлета, застывший в воздухе.

- Я не мог оставить тебя одного там. К тому же, ты отключился прямо у меня на руках, это не так легко игнорировать, - сказал он и отправил омлет в рот, стараясь не смотреть на Дженсена.

- А я думал, что сейчас всем глубоко по фигу, что с тобой происходит.

- Возможно.

- Я… - Дженсен замялся, - я… меня зовут Дженсен.

Он скорее услышал, нежели увидел улыбку на его лице, когда тот ответил:

- Джаред, можно просто Джей.

- Да, хорошо, - Дженсен, наконец, решил принять предложение и взял в руки вилку.

Мгновенно возникшее чувство дежа вю пронзило его, как молния. Ощущение было настолько сильным, что Дженсен едва не выронил вилку из руки и воззрился на неё, словно та его укусила.

- Всё нормально? – как бы невзначай поинтересовался Джаред, чуть скосив глаза.

Покачав головой, Дженсен поднялся на ноги и наобум отправился в ванную, догадавшись о её местоположении.

Ведь у него была точно такая же квартирка.

Точно такие же две комнаты и потрёпанная мебель, ободранные обои и даже расположение кухни и ванной. Это было возвращение в прошлое, о котором он так мечтал и о котором так скучал.

Разбитое зеркало в ванной – у него было такое же, только меньше.

Треснувшая раковина – у Дженсена даже ванная была треснутой.

Переполненная корзина с грязным бельём – Дженсен всегда бегал в прачечную по понедельникам, вставая ни свет, ни заря.

Это было отражением его старой жизни, в которой когда-то совершенно внезапно, но так предсказуемо появились братья Винчестеры. Сначала Дин, а потом, чуть позже и Сэм.

Старший и младший брат.

- Ты здесь? – в ванную сунулась растрёпанная голова Джареда.

- Да, всё нормально, - Дженсен насильно улыбнулся и включил горячую воду, однако вместо неё послышался гул и скрип в заржавевших трубах.

- Ещё месяц назад отключили, - пояснил Джаред немного смущённо, - у меня не хватало… времени.

И денег, про себя добавил Дженсен, умываясь холодной водой и вспоминая, что у него воду отключили через год после переезда в окрестности Сан-Франциско.

Почему-то от этой мысли стало намного легче, словно пропустили кислород, который давно не поступал. Обернувшись к Джареду, он спросил:

- Кем ты работаешь?

Джаред издал непонятный звук – то ли фырканье, то ли кашель, то ли смешок, и удалился из ванной, вернувшись в кухню. Дженсен снова услышал звук передвигаемой посуды, затем – льющейся воды, затем включилось радио, и Дженсен решился выйти из своего укрытия.

Джаред мыл посуду, а из-за холодильника, потягиваясь, выползла ещё одна собака, на этот раз, смахивающая на мастиффа, тоже рыжая, только более добродушного вида.

- Херли, ты голодный?

Достав с полки пакет с собачьей едой, Джаред осторожно присел возле миски, насыпая корм, а Дженсен вновь подумал, что собаки слишком запуганы. Их хозяин даже двигается в их присутствии осторожно, не говоря о том, что слишком аккуратно, хотя в его движениях чувствуется грация. Большой красивый парень шести с лишним футов росту, с развитыми плечами и грудной клеткой, сильными руками и умными, проницательными глазами, казавшимися при этом освещении зелёными. Рядом с ним становилось спокойно, он был уверен в своих действиях.

- Ты похож на врача, но, учитывая твою любовь к собакам, я бы назвал тебя ветеринаром.

Подняв на него взгляд, Джаред некоторое время помолчал и встал на ноги, вновь отвлекаясь на посуду.

- Но ты не врач…

Дженсен сам удивился своей догадливости, которая за последние сутки активизировалась не на шутку.

На часах было восемь утра, по меркам Дженсена – позднее утро. Он привык сидеть до трёх ночи и вставать около шести-семи, довольствуясь крохами сна в перерывах между работой. Если он увлекался – то забывал про всё на свете. Абсолютно.

Закончивший с едой пёс по имени Херли подошёл к Дженсену и задумчиво обнюхал его штанину. Наверное, успел за ночь где-то испачкаться или просто запах был слишком непривычным.

- Я пойду с ним погуляю, заодно забегу за газетой. Тебе ничего не надо?

Отыскав в прихожей ключи, Джаред вытащил поводок и позвал собаку. Пёс прекратил обнюхивать Дженсена, всё также стоящего на пороге кухни, и неспешно подбежал к хозяину, предвкушая прогулку. Из комнаты донеслось обиженно поскуливание, и Дженсен вспомнил о существовании второй собаки. Бедная псина, ей не повезло в этой жизни даже больше, чем хозяину.

Когда дверь за ними захлопнулась, Дженсен провёл ещё одну экскурсию по квартирке, вспоминая каждый угол, каждую трещину, такие же, как были в его квартирке четыре года назад, прежде чем он съехал сначала в гостиницу, а потом в найденный агентом дом. И уже оттуда через два года – в пентхауз. Всё теперь казалось таким нереальным, словно простой сон, выдуманная реальность, которой никогда не было, и он по-прежнему сидит в своей квартирке, силясь написать что-то, что будет продаваться.

При этом только сейчас до него дошло, что на самом деле он хотел только денег.

Он не хотел донести что-то через своё творчество, как задумывал изначально. Ведь Дин был для него просто героем, просто крутым парнем с пушкой, тачкой и умным младшим братом, в котором дорвавшиеся до власти извращенцы увидели потенциального сексуального партнёра, перевернув с ног на голову все представления о нормах и морали.

Никто не уговаривал сотворить вместо Сэма Саманту и сделать её просто верной боевой подружкой, которую Дин в конце каждой охоты заваливает на капот Импалы и трахает в особо грубой форме.

Никто даже об этом не подумал, им было достаточно Сэма и нереализованного сексуального подтекста, невидимой нитью, прошивавшего весь роман.

От этого становилось тоскливо и безнадёжно, но Дженсен упрямо забивал все чувства куда-то вглубь, твердя себе дрожащим голосом, что главное – добиться славы, власти и положения, а потом уже нести всё, что ты хочешь донести до читателя, не обращая внимания на потребности большинства. Он должен заставить их увидеть и понять то, откуда ты пришёл, но…

Со временем это желание притупилось, затёрлось и почти исчезло, оставив вместо себя трудоголизм и графоманию вместо творчества и вдохновения. Если бы он заставил себя хоть немного подумать, то понял бы, что погиб уже давно. Что автор исчез, и остался только преуспевающий писатель. Да, писатель, но не автор. Не творец.
Лежавшая прямо перед ним собака шумно втянула воздух и уставилась влажными глазами на замершую над ней ладонь Дженсена, вновь впавшего в какой-то задумчивый транс, близкий к помешательству. Моргнув, он настроил зрение и неожиданно вспомнил, что на нём нет привычных линз. Он снял их перед сном в своей квартире, а сейчас видел всё немного расплывчато, но не слишком неудобно, ведь он не сидел перед монитором или стопкой бумаг, как обычно.

Убрав руку, он передумал гладить собаку и остался сидеть перед ней на корточках, перемигиваясь, словно в первом классе.

- Я не псих, - зачем-то сказал он собаке, - я писатель, но я не псих.

Звук открываемой двери отвлёк Дженсен от собаки и одностороннего диалога с ней. Он вспомнил, что так и не позавтракал.

- Я возвращаюсь домой.

- Ясно, - Джаред кинул на стол газету и снял с Херли ошейник.

- Тебе неинтересно, кто я и откуда?

Дженсен поднялся на ноги и медленно повернул голову к сидящему рядом с собакой Джареду.

- Ты писатель, который потерял вдохновение, - вздохнул он. – Ты искал его и, надеюсь, нашёл, потому что торопишься уйти.

Какая мне разница – куда именно?

Он вновь погладил собаку по голове, нервно облизнув губы.

- Я могу помочь, - тихо сказал Дженсен, делая шаг вперёд.

- Не думаю, - хмуро откликнулся тот.

Комнату всё больше заполнял солнечный свет, от которого резало глаза, и Дженсен был вынужден смотреть на стену, разговаривая с Джаредом.

- У меня есть деньги.

- Оставь их себе.

- Почему? – переспросил Дженсен.

Сделав внушительную паузу, Джаред тихо напомнил:

- Это моя жизнь, какой бы она тебе ни казалась. Я сам справлюсь с ней.

Спасибо за предложение.

- Хочешь, чтобы я ушёл?

- Тебе решать.

Дженсен вздохнул. Ему отчасти уже надоела эта игра, Джаред был хорошим человеком, наверное, таким же каким он был сам когда-то. Пока не испортился. И не стоило расставаться на такой ноте.

- Меня зовут Дженсен Эклс. У меня есть деньги, чтобы помочь твоей собаке. Я не собираюсь изображать из себя мецената, но ты спас мне жизнь, я имею право отплатить тебе.

Он знал, что Джаред может отказываться сам, что ему не нужны деньги и так далее, но он не мог отрицать того, что собака не виновата в его проблемах.

- Она не должна расплачиваться за наши ошибки.

Моргнув, Джаред повернулся к нему и прищурил глаза.

- Думаешь, перехитрил меня?

Так не терпится отплатить мне? Боишься остаться должником, Дженсен?

Он впервые назвал его по имени, ставя этим самым преграду между ними. Разграничивая пространство.

- Иди домой, к своей девушке, к своим книгам и своим героям. Люди нуждаются в картонных персонажах, которые спасают мир, жертвуя собой и своей жизнью, теряя близких, но не сбиваясь с пути. Им слишком не хочется увидеть реальность за всем этим.

- Может, прекратишь философствовать? – раздражаясь, прошипел Дженсен, сжимая кулаки. – Я не хочу никому ничего доказывать, я просто хочу помочь! Неужели это так сложно?

- Это сложно, Дженсен, только потому, что ты этого не хочешь.

Джаред поднялся и покачал головой, длинная чёлка вновь упала на глаза, но Дженсен знал, что его глаза, которые должны казаться почти голубыми, сейчас неотрывно смотрят на него, следя за каждым его движением.

- Иди домой, Дженсен, - тихо повторил он. – Не ищи вдохновения ночью на дороге.

Поджав губы, Дженсен быстрым шагом вышел из квартиры, вылетая на улицу, прямо под прямые солнечные лучи, которые совсем не согревали его в родном пентхаузе. Хотя, какой он родной… просто констатация значимости, привилегия богатого и известного человека.

Обернувшись, он запомнил адрес этой квартиры и пешком направился к дому.