люди ценят запах весеннего ветра, покидающего их город
любого ветра, которого здесь не будет
люди ценят меня, но лишь в момент, когда я ухожу навечно.
прощайте все, кто стоит на перроне, мой путь далёк
пожелай мне удачи, мне долго ещё никуда не прийти
пожалей обо мне, моя боль похожа на ту, что тающий снег
нашептывает земле.
я пробовал быть волной - не вышло
я пробовал искать себя в темноте - ничего не нашел
я видел свои воспоминания, записанные осенним почерком - это страшно
поэтому я решил ничего не помнить, и я не помню себя -
и тебя также; впрочем, когда я на тебя смотрю, что-то мне говорит,
что ты больше, чем просто окно в мир -
ты - это ветер, который приходит редко,
но возвращается всемогущим,
и только смотришь ему вслед, как его уже нет.

я пробовал быть светом - но это смешно.
кто нынче вообще может увидеть свет?
тем более, так и неясно, частицы он или волна.
волны, как уже сказал, из меня не вышло.
для частицы я слишком каверзный получился.
айсберг вышел из меня больно плавуч, воздух – слишком настойчив;
вода – слишком живая и слишком мёртвая,
но все-таки много во мне воды.
я пробовал говорить всем правду, потому что знал,
как больно иногда бывает говорить ложь –
но что из этого вышло, спрашиваешь, так вот, говорю –
не очень удачная чепуха. не такая смешная шутка.
горы не сдвинулись, когда я пел для них заклинания,
воды не вышли из берегов.
корабль не отправился на другой континент.
марку аврелию не приснился хороший сон.
впрочем, может, тебе приснился.

я пробовал быть с птицами – мы очень быстро нашли общий язык –
я же знаю язык волн, не даром во мне вода; -
но звук их слов всегда оставался чужим для моих песен
мне пришлось уйти, потому что я знал, что, когда говорю им "привет",
они слышат тысячу и пятнадцать сложных проклятий
на древнешумерском
на староодесском
на си плюс плюс, и в конце концов, я выяснил, что "люблю тебя"
объясняется ими как "ты не менее свеж, чем моя любимая рыба"
это было не то, с чем я мог ужиться

я пробовал быть собственной песней, но быстро смолк
потому что на самом деле часто хотел молчать
и слушать, как сферы миров щекочутся, стукаясь друг о друга;
им не было дела до моих дурацких вопросов –
и это великая честь

я пробовал быть смеющимся богом войны
но я видел деревню у моря, в которой хотел бы жить
которую не следовало разрушать
поэтому шива не рисовал на моей ладони сложный узор
так вышло, что чаще мне хочется просто быть –
и никому не мешать

я пробовал многое, чего не пробовал, вероятно, талиесин
мне было и грустно, и весело, и я знал, что это не конец моего пути
когда я так и не встретил тебя нигде, я пришел и сел на вершину своего холма,
место для того, чтобы сидеть и молчать
и слушать музыку ворчащих, переворачивающихся небесных сфер
осуществленных в других мирах птолемеевых сфер
таких сфер, до которых три вечности прыгать – и будет по-прежнему далеко
целый огромный мир
и моя дудочка, несущая тихий звук
как лодка посреди большой спокойной реки
как остров посреди холодных забытых всеми морей
как имя, которое никто не в силах произнести
потому что на него непременно откликнется главный бог

и я сижу там и знаю, что сейчас время просто молчать
вдохнуть и выдохнуть, отведя флейту от губ
ветер покинул город, оставляя память о нем, но плохо помня сам эти места;
скоро мы свидимся, если только осилю последнюю часть пути.

я пробовал быть смертным, но вышло не очень,
вышло спустя рукава
тогда я встал и ушёл