И вот совершенно чётко, ясно и цельно видишь, как это произойдет ты подходишь к прикасаешься мягко так бережно как к человеку сотканному из парашютиков одуванчика гладишь гладишь как гладят кошку а ведь в чем-то один знакомый наш прав – так гладят кошек а кошек гладят без оглядки на ответные действия просто гладят чтобы кошки в ответ мурлыкали и смотрели на тебя большими своими расслабленными глазами или не смотрели на тебя просто гладишь и гладишь а дальше ты целуешь – не кошку – потому что нельзя удержаться так хочется что нет ничего важнее но нет даже не так не дальше а сначала ты жадно целуешь закрываешь глаза потому что иначе не сможешь вместить это всё в себя потому что так долго ждал что бездна внутри тебя опасно расширилась покидать в нее побольше всего и этот поцелуй и тебя в первую очередь чтобы хоть как-то она успокоилась и целуешь как будто пьешь; и очень часто дышишь потому что дыхание это тоже утоление жажды поэтому дышишь как будто пьешь; а когда с тебя чуть-чуть схлынет ну то есть – схлынет такая жажда такая неостановимая такая горячая что пережимает кровопоток передавливает гортань когда отпустит тебя расслабленно перестанешь бояться нервничать отсутствовать поневоле считать в уме тогда уже можно нежно бережно как касания парашютиков одуванчика и не кричать внутри так; тогда уже можно действительно ощутить на правах имеющего права вкус губ вкус губ и пить уже не настолько безостановочно и не жалеть что все что в тебе есть это только желание поглотить и не знать ничего прекраснее но всё это так ненадежно как будто ты прыгаешь с парашютиком одуванчиковым так нежно как будто бы гладишь кошку и ты представляешь что вот сейчас сейчас
сейчас вы остановитесь и это произойдет
но это всё-таки конечно не происходит.