На автомате она добралась до чердака – большой комнаты, освещаемой двумя окнами с большими подоконниками в наклонной крыше. Просторное помещение было обито деревом, на стенах висели разнообразные рисунки, которые в свете солнца, заливавшего комнату, казались живыми картинками. Почти у самой лестницы стоял мольберт, рядом с ним – стол со множеством кистей и карандашей, баночек с краской, палитрами и бумагой. Напротив, в углу было пианино из тёмного дерева. Между окнами, находящимися на одной стене расположился балетный станок с зеркалом, около которого лежала пара пуант. Посередине находился круглый стол, заваленный книгами с четырьмя стульями вокруг него. В самом дальнем конце комнаты, куда не могли добраться солнечные лучики, под навесом из бело-голубой полупрозрачной ткани стоял старенький синий диван с изображениями моря и кораблей на обивке. На нём располагалось множество подушек разнообразных цветов, форм и размеров, а так же детские мягкие игрушки. Помещение казалось жилым, так как нигде не было видно пыли или паутины. Паркетный пол слегка переливался на солнце.
Это был её настоящий дом, её убежище. Именно здесь Ди переживала все свои взлёты и падения, здесь она занималась, тренировалась, мечтала сидя на большом подоконнике у открытого окна летом, а зимой, укутанная в теплый плед с чашкой чая в руке наблюдала, как за стеклом, украшенным причудливыми узорами морозца, танцуют снежинки, медленно падая на землю. Именно здесь лучше всего был слышен стук весеннего дождя, который она так любила – весёлая, озорная дробь, предвещающая начало весны, тепла, солнца и чего-то нового и прекрасного. Здесь, на чердаке небо плакало вместе с ней, когда было очень больно и тяжело. В этой комнате она провела многие часы в раздумьях обо всём происходящем и окружающем. Это был её мир.
Девушка кинула письмо на стол и, добравшись до дивана, извлекла из-под подушек кофейного цвета плед. Завернувшись в него, Диана облокотилась на спинку дивана и прижала колени к груди. Всё, что она сейчас чувствовала – это страх и боль. И ей неизвестно, что именно из них преобладало. Вздох, закрытые глаза и по щеке пробежала слезинка. Старая рана, так старательно залечиваемая последние месяцы, начала вновь открываться. Ди не понимала, почему вновь стало так больно. Словно это произошло только вчера, словно она не проводила бессонные ночи, пытаясь всё понять и осознать, словно не было того вечера, когда она пообещала себе, что больше не будет вспоминать произошедшее. Было очень больно… Стало так плохо, что хотелось выплеснуть эту боль, но никого рядом не было – родители снова в командировке, Лея сейчас скорее всего уже с Сейей, а остальные друзья… они вообще бы не поняли о чём идёт речь. Она снова одна. Снова… Но… во тьме, что сейчас, казалось, царила внутри неё, белой бабочкой света затрепетала надежда, и это пугало её. Девушка уже достаточное время назад поняла, что проигрывает эту битву – Мамору практически с самого первого дня своего появления в их школе начал незамётно для самой Дианы заполнять её мысли, и с каждой встречей, каждой их стычкой эти мысли становились всё смелее. Она так старательно скрывала всё за маской ненависти и гнева, что даже Лея, человек, который видит её насквозь, ничего не заподозрила, всё было хорошо. А теперь… Конечно, она могла просто не придти, но это навряд ли что-либо изменило бы. Судьба приготовила ей очередное испытание, и от него невозможно было убежать. Где-то в глубине души она понимала, что рано или поздно это произойдёт, но сложившиеся обстоятельства всё только усложняли. К счастью, Мамору лишь играет с ней, насколько она могла судить. Их война была похожа на шахматную партию, где каждый ход и шаг с точностью просчитывался. Она начала эту партию из-за скуки, он… скорее всего тоже. Так что беспокоиться было не о чем, наверно…