ВОПРОС

У вечной звезды я спросил на рассвете:

«Что значит мой свет, если нету бессмертья?
Что значит мой голос на этой Земле,
такой незаметной в космической мгле?»
Звезда не ответила, тая в тумане.
Неужто в безмолвии суть мирозданья?
И солнце дрожало на капельках рос.
Был смертен мой голос, но вечен вопрос.

СЕВЕРНЫЙ ЛОТОС [436x561]

Шесть священных слогов
отзываются вечности эхом:

«Ом-ма-ни-пад-мэ-хум».
Снег сверкает на острых вершинах,
которым три вечности лет.
Снег доверчиво тает,
дыханьем моим на ладони согрет.
И от времени выцветший флаг
над крыльцом сельсовета,
как опавший листок,
погружается в Лету.
И на горьком пространстве
буксует времен колесо.
И грядущее в муках
свое обретает лицо.
А на белых снегах
распускается северный лотос.
Это храмы мои возвращаются,
вера и голос.
Возвращается степь
к сокровенным истокам и вехам.

«Ом-ма-ни-пад-мэ-хум».

ТЕБЕ

Когда любили землю небеса
и пламя страсти Гея исторгала,
и на ресницах Азии слеза
приобретала контуры Байкала,
сошлись луна и солнце в синеве,
знай — это память о тебе.
Когда хурчин, глаза полузакрыв,
поет тоской пронизанную песню,
и стая птиц взмывает к поднебесью
и на мгновенье миром правит миф
о женщине — пралебеди степей,
знай — это песня о тебе.
Когда уставший от планеты бог
скрывается в ночной тиши вселенной,
вновь в самую стальную из эпох
струится лунный свет благословенный
по облакам, аллеям и траве, —
знай — это нежность о тебе.
Когда в порыве мир спасти струной
я от бессилья задыхался, смертный,
вселился в сердце облик нежный твой
и примирил мое мгновенье с бездной,
и тихо благодарен я судьбе, —
знай — это только о тебе.

НАЯН-НАВА

Наян-Нава, Наян-Нава —
есть на земле простор такой.
Наян-Нава — растет трава,
Наян-Нава — снега и зной.
Наян-Нава — скакун летел.
Наян-Нава — кочевник пел:

«Где расседлаю я коня,
там дом и родина моя».
Наян-Нава, Наян-Нава —
напев волнует и меня.
Есть на земле, как острова,
обетованные края.
Наян-Нава, Наян-Нава...
А может, это тот простор,
где Кукунура синева
у Гималайских блещет гор.
А может, это ширь земли
и горизонты степняка,
где юрты белые вдали
уходят ввысь, как облака.
Наян-Нава, плывут века.
Наян-Нава — как зов степной
и неизбывная тоска
по вольной жизни кочевой.
Наян-Нава, в душе моей
как заповедные слова,
как тайна светлая степей —
Наян-Нава, Наян-Нава.