Рауль не имел ни малейшего понятия, что творится у Ясона в голове.

- Что ты собираешься делать с этой тварью?

- Да ничего особенного. Просто посмотрю, как он себя поведёт, когда выбор встанет между его старым дружком и гордостью. Вот и всё.

- Это всего лишь полукровка из трущоб. Настолько серьёзно увлечься подобной ерундой – это совсем не в твоём духе.

- Не в моем духе? – Ясон опустил взгляд и глубоко вдохнул. – Будь он простым пэтом, я бы не потратил три года, водя его на коротком поводке. Может, поначалу это и была всего лишь прихоть, но я увлёкся больше, чем ожидал. Особенно после истории с Мимеей. Органического происхождения во мне – только мозг, и всё-таки в итоге это делает меня обычным человеком.

Рауль любил блеснуть остроумием, говоря, мол, к концу рабочего дня ни одной извечной тайны во Вселенной не останется. Но теперь глаза его распахнулись в изумлении. Насколько он успел понять, голова Ясона – загадка похлеще, чем все сокровенные тайны космоса.

- А если б я сказал, что… что люблю Рики, ты бы наверно посмеялся. Так ведь, Рауль?

Тот был настолько ошарашен сорвавшимися с губ Ясона словами, что не нашелся, что ответить. Он разрывался между желанием в ответ на это невероятное откровение действительно рассмеяться или грязно выругаться.

Ясон смерил собеседника долгим взглядом, и сардоническая улыбка исказила его лицо. Он столкнулся с проблемой, возникшей из-за эмоций, идущих вразрез с достоинством Блонди. Чтоб привести мысли в порядок, Ясон на минуту откинулся назад, представляя себе, какие сложные времена его ждут.

Год назад, когда Рики схватили в Праге, Дэрила отправили в одиночку в центр безопасности. Он даже не пытался бежать или оказывать сопротивление. Лицо его выражало удивительно мягкую покорность. Впрочем, присмотревшись, Ясон понял, что такого выражения он никогда прежде у Дэрила не видел – оно очень смахивало на полное удовлетворение.

- Ты понимаешь, почему ты здесь, Дэрил?

- Как господин Рики? Что с ним сделали? – спросил Дэрил, игнорируя вопрос.

- Его поймали в Праге.

Ресницы Дэрила дрогнули. Ясон с трудом мог в это поверить. Неужели фурнитур действительно думал, что Рики удастся удрать? По лицу Дэрила пробежала тень – очевидно, теперь он корил себя за глупость.

Но для сожалений слишком поздно. Именно эти слова, полные порицания и неодобрения, пришли Ясону на ум.

- Рики сейчас в камере предварительного заключения. С ним нелегко было справиться, пришлось колоть успокоительное.

- Но он же не пострадал?

- Вся охрана Эоса, каждый её элемент, обучен задерживать пэтов, не причиняя вреда.

Дэрил вздохнул, не пытаясь скрыть облегчение.

На самом-то деле, Рики оказал такое сопротивление, какого от него не ожидали, и получил примерно столько же, сколько навешал охране. Но Дэрилу об этом знать было незачем. Разумеется, это не был приступ доброты и человечности – просто из лишних волнений никто из них ничего хорошего не извлечет.

- Ну а теперь расскажи мне, c чего вдруг он завёл себе такого безмозглого сообщника?

Дэрил, только что смотревший в пол, поднял глаза и ответил чётко и ясно:

- Нет. Это была моя идея. Господин Рики ничего об этом не знал.

- Он тебе угрожал, ты не выдержал и испугался. Скажешь так, и для тебя всё станет намного проще.

Но Дэрил отказался оправдываться:

- Я ответственен за взлом системы безопасности пэтов. Но мне никто не приказывал, и никто меня не запугивал.

С одной стороны, Ясон был очень доволен, что Дэрил ведёт себя так храбро. С другой, в глубине души это вызывало весьма неприятные эмоции.

- Почему? – снова спросил Ясон.

- Потому что Рики был одержим этой дверью, - просто и ясно ответил Дэрил.

Ясон сразу догадался, что фурнитур говорит о дверях в главном холле Эоса. Единственное звено, связующее Эос с внешним миром. Рики то и дело спускался в холл просто посмотреть на эти двери. И глазел на створки, не двигаясь с места, пока охрана не утаскивала его в его комнату. Такое часто бывало, так что об этом и говорить не стоило. Как и о том, что мысли его в такие моменты были ясны как день: «Однажды я избавлюсь от кольца пэта и шагну через этот порог».

Больше никто из пэтов не мечтал выйти за эту дверь. Этот рубеж они пересекали тогда, когда уничтожались их регистрационные записи и они отправлялись на свалку. Лишь ненормальный Рики добровольно хотел там оказаться.

- Он вырос в той же клетке, что и ты. Ты что, хочешь сказать, что тебе было его жалко – в том положении, в каком он оказался?

- Нет. Я только…

- Тебе особо не на что жаловаться, ведь ты фурнитур Блонди. А наказание за хакерство будет суровым. И ты это знал. Так почему ты это сделал?

Ясон должен был понять. Как мог фурнитур – который должен был быть ему безоговорочно верен – поступить так глупо? О чём Дэрил думал? Что отражалось в его глазах?

- А разве господин Ясон не заметил? В последнее время господин Рики стал совсем неразговорчив. После того, как господин Ясон разделил с ним ложе, господин Рики заболел. И недуг стал брать своё.

Ясон заметил, хотя притворился, что нет.

- Результаты медицинского обследования ничего не выявили. За последние три года он успешно проходит все проверки. Доктора считают, что это твоя чрезмерная заботливость.

Без преувеличения, когда дело касалось здоровья Рики, Дэрил проявлял куда больше внимания, чем иные фурнитуры. Одним чувством долга фурнитура это объясняться не могло. И как бы Рики ни злился, Дэрил не сдавался.

Рики был упрям и раздражителен, насколько это вообще возможно, но Дэрил компенсировал его изъяны терпением и настойчивостью. За два года это уже вошло в привычку.

Он молчал, но в глазах отражался целый вихрь эмоций. Рики видел в фурнитуре что-то такое, чего даже Ясон не мог уловить. Дело было вовсе не в том, что они примелькались друг другу. Ясон никогда прежде не видел, чтобы между пэтом и фурнитуром возникла такая строгая дистанция, не ведущая при этом к враждебности.

- Господин Рики сказал, всё хорошо. Но мне так не кажется.

- Ты не врач, Дэрил. Ты фурнитур. – Ясон расставил все точки над «и» с обычной бескомпромиссной прямолинейностью.

- Мне неизвестно, какую жизнь господин Рики вёл в трущобах, но я знаю, каким он был в Попечительском Центре.

В ответ на внезапное откровение на лице Ясона не отразилось ни тени эмоций. Ничего невозможного тут не было. Все фурнитуры поставлялась в Эос из Центра, хотя знали об этом лишь немногие представители элиты. Потому-то Ясон и не удивился при мысли, что Дэрил с Рики, вероятно, встречались и раньше.

- Насколько ты старше?

- На три года. Но мы были распределены в разные блоки.

В Центре скрупулёзно относились к тому, чтоб образование варьировалось по блокам. Дети, живущие в разных блоках, нечасто имели возможность пообщаться друг с другом, если вообще таковую имели. Да плюс три года разницы в возрасте – и шансы узнать друг друга сводились практически к нулю.

Тем не менее, Дэрил сказал, что знал Рики со времен Центра. И ответил на вопрос даже прежде, чем Блонди успел его задать:

- Пусть мы и были в разных блоках, но большая часть фурнитуров здесь помнит Рики.

- Он никого из вас не знает, - возразил Ясон. Он мог с уверенностью сказать, что Рики ни с кем из фурнитуров не знаком. Они и правда были для него чужими.

- А мы его знали. Темноволосого, черноглазого Рики сложно было не заметить. Как будто в Центре вдруг появилось какое-то совершенно чужеродное существо. Его природа была совсем не такой, как у всех нас. Он ни с кем не сближался. Поговаривали, он даже соседей по блоку не запоминал. Но в его случае это никого не удивляло.

- Как и теперь?

- Да. Он ни перед кем не заискивал. Что бы ни случилось, он всегда оставался собой. Вот потому-то каждый месяц, как нам давали свободное время, мы на спор пытались хоть одним глазком увидеть «проблемного парня», с которым Сёстры не могли справиться. И кому это удавалось – уже никогда его не забудет – так он от нас отличался.

- Он и сейчас отличается от всех. – Ясон хорошо представил себе Рики в Попечительском Центре.

- Он совсем не изменился. Посади его на поводок – всё равно он лучше будет жить как полукровка, чем опустится до существования пэта. Вот почему я восхищаюсь им и страдаю за него. Когда ему ничего не осталось, кроме как смотреть и мечтать, зрелище стало совсем жалким.

В какой-то мере Ясон разделял точку зрения Дэрила. Он тоже видел Рики в таком состоянии и мог понять тревоги фурнитура. Не говоря о том, что Ясон лично приказывал Дэрилу ласкать Рики.

- Дэрил, ты своим ртом объяснишь этому полукровке, чем в итоге закончится пустая борьба. Наслаждайся сколько хочешь, только не позволяй ему кончить. Последний удар я нанесу сам.

Фурнитуры безоговорочно подчинялись хозяевам. Это было железное правило, гарантирующее их дальнейшее пребывание в Эосе. Потупив болезненный взгляд, Дэрил опустился между бёдер отчаянно сопротивляющегося парня и принялся делать с ним то, чего самому ему никогда уже не познать.

Несмотря на унижение, Дэрил всегда ласкал Рики равнодушно и прямолинейно. Это изменилось лишь однажды. Один раз эмоции его всё-таки вырвались наружу.

Как всегда Рики сопротивлялся его ласкам, выкрикивая все оскорбления, которые только приходили ему на ум. И вдруг сказал или сделал что-то, что задело Дэрила за живое – и тот внезапно рассвирепел.

«Ты фурнитур, Дэрил. Помни своё место», – осторожно осадил его Ясон, не дав ударить Рики. То, что пришлось высказать неодобрение, означало, что он переоценил способности Дэрила.

Все пэты – безмозглые нимфоманы, так их растят. Но если бы и фурнитуры были столь глупы, возникли бы проблемы. И в этом Дэрил служил всем хорошим примером. Вопреки здравому смыслу, Ясон восхищался тем, что у фурнитура хватило смелости и ума на то, чтобы хакнуть систему безопасности.

- Если бы господин Рики сдался, он мог бы быть счастлив. Но когда я думаю о том, каким он был, то восхищаюсь им так, что в груди больно. Если я не избавлюсь от этой ревности, я не могу полноценно функционировать в качестве фурнитура. И всё же… - голос Дэрила то и дело перехватывало, - я оправдываться не буду. Не могу допустить мысли, что господин Рики превратиться во что-то иное, что он изменится. Вот почему…

- Ты хотел сам убедиться, осталась ли у него хоть капля гордости, или он скатился до простого пэта?

Дэрил не ответил, лишь продолжал смотреть на Ясона в упор.

- И только ради этого готов приговорить отличного фурнитура Блонди к утилизации?

Ясон подумал, что это глупо - что же ещё можно сказать о содеянном с учётом того, в каком положении Дэрил очутился. И тут же удивился, что размышляет так о фурнитуре. Надо было переждать минутку, чтоб собраться с мыслями.

- В Эосе, - отозвался Дэрил, - фурнитур – ходовой товар. Нам достаются капризы пэтов, на нас выплёскиваются вспышки ярости – потому-то и век у фурнитура так короток, разве нет?

- За пять лет ты не сделал ничего, чтобы пошатнуть своё положение здесь. Неужели Рики стоит того, чтоб так бездумно расстаться с жизнью?

- Господин Рики в отличие от меня не расходный материал. Он ко мне относился как к человеку. Да, верно – он никогда не был со мной ласков, не пытался завоевать моих симпатий; я никогда не видел в его глазах желания подружиться. Но он не насмехался надо мной, как прочие пэты. Может, я стал слишком самонадеян, но я по-прежнему хочу для него сделать хоть что-то. Чтоб хоть на секунду у нас было что-то общее – о большем я не прошу.

- Хочешь сказать, что ты бы предпочел быть чем-то наподобие полукровки в трущобах?

Лицо Дэрила на миг озарилось выражением светлой печали. Но он тут же пришел в себя.

- Это был первый и последний раз, когда я позволил себе сделать ставку на судьбу господина Рики против Вашей гордости. И разумеется я покорно предлагаю всё, что имею, во искупление вины. Для меня не было бы большего счастья, чем если бы господин Рики снова стал самим собой.

- Рики будет не слишком счастлив, услышав про твою жертву. – Слова были резкими, даже уголки губ Ясона опустились.

Рики и правда будет скорбеть о том, что сделал Дэрил. Плакать, конечно, не станет, но будет чувствовать ответственность за судьбу фурнитура, и в сердце его останется память о том, что он лично ответственен за чью-то смерть.

Этого Блонди допустить не мог. В сердце Рики никто не имел права оставить след – кроме самого Ясона.

Дэрил смотрел на него широко распахнутыми глазами:

- Это полностью моя вина, так что пощадите господина Рики. Пожалуйста… умоляю Вас.

- Если ты всю вину возьмешь на себя, чтоб оправдать Рики, то сам понимаешь, что ни о каком наказании для тебя речи уже не пойдет.

- Понимаю.

- В таком случае, ты послужишь хорошим примером, и весь Эос узнает, какая судьба ожидает тех, кто способен совершить такое серьезное преступление.

Но даже при этих словах Дэрил не выказал никаких сожалений. Лишь обернулся к Ясону и поклонился.

Выходцы из трущоб то и дело могут вытворить что-нибудь поразительное – этому его в своё время научил Катце. Эти люди развивались в соответствии с окружающей средой, ради самозащиты, сообразно своим желаниям, от отчаянья. Но одно остаётся в них неизменным.

Они всегда могут удивить.

Ясон Минк – аристократ среди элиты, избранник Юпитера, один из тех, что составляли основу Танагуры. Сверхчеловек, порожденный самосознанием компьютера. Долгое время он жил с чувством гордости и верности разуму, общему с его создателем. И в том была причина неколебимой уверенности, что его собственная сущность на порядок превосходит сущность прочих смертных. До самой встречи с Рики он был уверен, что разум его никогда не отравят человеческие эмоции – призраки, преследующие тварей из плоти и крови.

Он полагал, что существование Мидаса – этого калечного дитя – необходимо дабы подчеркнуть великолепие Танагуры. А разведение и утилизация человеческих существ, как домашних животных – отражение достоинства и величия элиты. Они лишь исполняли свой долг.

Но стоило встретить Рики – и эти убеждения дрогнули.

Раньше он считал, что все твари вроде полукровок из трущоб – дрянь, у которой нет надежды на сколько-нибудь приличное будущее. Но живые, энергичные движения Рики были приятны для глаз. Жар его тела, принимавшего предложенные ласки, поразил Ясона – то было уникальное право наследников человеческой расы из плоти и крови. Больше того – Рики обладал несгибаемым чувством гордости, которое и довело его до беды. Его ясные глаза, как чёрные жемчужины, бескомпромиссно отражали каждое чувство.

Ясон в полной мере прочувствовал, что значит вырасти без поведенческих установок и образовательного программирования. Каждый раз, как Рики попадался ему на глаза, Ясон снова и снова ощущал прилив возбуждения и всякий раз удивлялся. Он вдруг начинал ощущать, словно тело наполняется теплом.

Будучи андроидом, созданным путём биоинженерии из искусственных материалов и органического мозга, Ясон знал, что не должен этого ощущать. Но едва уловимый пульс того, что называют «эмоции», не исчезал. Он проник прямо в мозг. И бился там фантомной болью.

Эти эмоции были так сильны, что вызвали у него отвращение. Лихорадка тайных и зачастую необъяснимых чувств обожгла его душу. И заставила усомниться в правомерности своего бытия в числе Танагурской элиты, в достоинстве Блонди.

Захваченный сверкающим, лишающим воли водоворотом, он ощутил неутолимый голод, такой, что не осознать разумом. Значит ли это, что он хотел Рики так, что не мог этого вынести? Есть ли среди нас хоть один, кто не позавидовал бы такой ослепительной душе?

Как просто было кипеть яростью и всё отрицать – но Ясон уже открыл эту дверь, и закрыть её не мог. Его порывы убивали разум. И сам он знал, что где-то глубоко внутри он уже опустился до обычных человеческих инстинктов.