Неделю спустя.

После того, как товар был доставлен без всяких осложнений, Рики вернулся в Мидас, и Алек потащил его пить, чтобы слегка приободрить. Как раз в этот момент Рики изрядно пал духом и нуждался в том, чтобы отвлечься.

А напившись, он отправился повидать Гая впервые за долгое время. Справедливости ради надо сказать, что без изрядной дозы спиртного в крови он просто не смел взглянуть другу в глаза.

Приняв предложение Катце и став курьером, Рики практически сразу ушел из Бизонов. Будь он всего-то обычным мальчиком на посылках, будь он, в конце концов, верным псом Катце, он понимал, что и то, и другое одновременно у него не получится. Катце и другие курьеры тоже так полагали. Никто не знал, сколь высоко ему удастся подняться, но все, кто ступал на этот путь, подводили под прошлым черту.

Каждому нужен приз, чтоб за него бороться. Это и была первая цель Рики. Он не боялся неудачи. Полукровке из трущоб терять было нечего. Он был близорук, даже слеп к будущему; а блеклое настоящее трущоб колыхалось кругом словно море, в котором никогда не бывает отлива. Двигаться было некуда – только вверх.

По крайней мере, он так думал. Правда же заключалась в том, что Рики был привязан к Бизонам, но особо этим делом не горел, да и к своему титулу первого бандита Горячей Полосы относился весьма прохладно.

Единственное, что он не хотел и не мог потерять – это чувство собственного достоинства. А еще ему хотелось сохранить взаимоотношения с Гаем. Он хорошенько всё обдумал и пришел к выводу, что это так.

По своей инициативе он не ввязывался в борьбу за власть. Он не рылся в объедках, выискивая шанс просочиться и урвать что-нибудь.

В каком-то смысле он просто отмахнулся от возникшего ореола славы. Но с учётом того, какую репутацию он сделал Бизонам – этого никто не ожидал.

Он всегда ненавидел терпеть и ждать. Даже если это означало, что плыть придётся против течения, он не собирался сдаваться. У него не слишком-то хорошо получалось наступить на горло собственному «я» и начать сотрудничать с другими; но и быть в фаворе он также не любил.

Рики взялся управлять Бизонами, когда того потребовала ситуация, и поступал в этой связи так, как хотел и как считал нужным. Но он не справился бы один. Гай находил, чего не хватало. Люк его страховал. Сид прятал концы в воду, а Норрис заравнивал огрехи. И Рики казалось – именно это сделало Бизонов лидерами.

Но он вовсе не желал так уж привязываться к банде – просто делал то, чего хотели другие. Нет, он совершенно не хотел развалить Бизонов, но раз появился шанс – он должен был его использовать.

А если он просто уйдёт и его место займёт кто-то другой – ещё лучше. Или, например, все они разойдутся искать, кому где дом. Рики не особо волновало то, останутся ли Бизоны единым целым. Его стремление выбраться из трущоб оставалось неизменным.

Но немыслимо было, чтоб Гай и остальные также лихо порвали с Бизонами. И даже если не будет банды, Рики собирался продолжать встречаться с Гаем. Пусть сейчас их отношения граничили с отчужденностью, всё равно в сердце Рики был лишь он. Это было и будет неизменным.

«Никогда не отпускай то, что действительно важно», - эхом звучали у него в ушах слова Айре.

На то, чтобы пойти в курьеры, он у Гая совета не спрашивал. И теперь уже поздно было сожалеть об этом эгоистичном поступке, но Рики не хотел потерять тепло его присутствия.

И всё же у него было всего две руки, чтоб держать самые важные вещи в жизни.

Гордость во всём, что он делает… узы, связующие его с Гаем… хорошая, достойная работа… чем из этого он мог поступиться, пожертвовать?

Катце был очень убедителен. Но чем больше Рики об этом думал, тем больнее ему становилось. А достойного ответа не было и не предвиделось.

«Не ошибись, Рики. Один раз бросишь и никогда больше не поймаешь», - это давило на него. Он чувствовал себя распятым на кресте дилеммы.

Может быть, просто отказаться от этого принципа, въевшегося в мозг? Тогда больше ни от чего отказываться не придётся. Но если он позволит себе отступить, зайдя так далеко – то что останется от души? – с невесёлой иронией размышлял он.

- Рики? Что случилось? Что происходит? – воскликнул Гай, когда тот неожиданно качнулся к нему.

Он нахмурился, и вовсе не потому, что Рики нахально и самоуверенно плюхнулся на его кровать; но приветствовал его как всегда доброжелательно:

- Ты, кажется, в хорошем настроении. Дела вертятся?

Дела вертятся?

Что сказать; на работе всё было под контролем, деньги капали. Так что он принёс Гаю в подарок бутылку – редкий напиток, в трущобах такого не встретишь. Наверное, он на то и намекал, говоря, что «дела вертятся».

Настроение у него было невнятное. Разум странно возбуждён, а на сердце – боль. Возможно, недомогание, которое он никак не мог унять, заставило его выдавить:

- Гляди, как я выберусь отсюда, Гай…

Впрочем, нет. Заявив это Гаю, он заставил себя переступить черту, из-за которой уже не было возврата. Так что же из трёх? Мысли его сковала нерешительность. Он постепенно начинал себя ненавидеть.

Всего две руки, чтоб удержать самые важные вещи в жизни. Но если и так – чем бросить третью, он лучше оставит её себе, даже если придётся вцепиться в неё зубами да так и тащить.

С минуту Гай смотрел на него, словно подбирая слова для ответа.

- Да, конечно, - сказал он мягким, таким привычным голосом, и уголки губ слегка изогнулись.

А Рики так и не заметил. Так и не узнав, что слова его вонзились в сердце Гая ядовитыми шипами.


Том 2, глава 5

Роскошные золотые волосы – доказательство привилегированного класса и принадлежности к высшим кругам элиты. Острая божественная красота осеняет его ореолом неприступной гордости. От власти в его взгляде бросает в дрожь.

Холодный, полный жестокости голос, без труда раздавивший гордость Рики. Если он и создан был по образу и подобию – то не иначе как самого Дьявола. Рики не знал о нём ничего, кроме того, что он Блонди из Танагуры. Не знал даже имени.

Разумеется, если б ему и впрямь до смерти хотелось это узнать и он бы взялся за расследование, то удивился бы, обнаружив, как легко эту информацию добыть. Но он был далеко не уверен, что так уж хочет знать.

И не только из-за горьких воспоминаний о постигшем его возмездии.

Чем больше он узнает – будь то всего лишь имя того мужчины – тем сильнее попадёт под его чары. А если честно, любая, даже самая пустяковая мысль об этом человеке бесила его просто ужасно.

Чёрный рынок в полной мере позволял ему проявить себя с лучшей стороны, и воспоминания о той ночи были единственным унизительным пятном на душе. Он не хотел больше об этом думать. Так почему же в короткие передышки между одной работой и другой, когда можно было расслабиться и отдохнуть, на периферии сознания маячила эта мысль?

Боль была практически неразличимой, её почти можно было игнорировать; но она саднила, сродни боли в гноящейся ране, а рана и не думала заживать. В такие моменты Рики почти бессознательно доставал из кармана штанов колечко с ключами, тихо сжимая зубы. В руках у него оказывалась золотая монета, которую мужчина бросил ему в тот день, уходя.

«Сдача. С денег за молчание…» - вот что он сказал тогда. Рики уж подумывал было бросить её в отстойник; или, того лучше, попросить Зака её обналичить. Но, сам не зная почему, оставил себе; раньше он ничего подобного не видел и понятия не имел, сколько она может стоить.

Кроме того, не хотелось бы, чтоб остроглазый Зак любопытничал о том, откуда она взялась. Мало-помалу желание избавиться от монеты пропало. Всё было бы иначе, останься она сувениром с честно выигранной битвы. Но зачем хранить память о полнейшем падении личности - для него самого было загадкой.

Когда на него свалилась работа курьера, когда он познакомился с Катце и своими глазами увидел, чего Ледяной Шрам добился в жизни, он не слишком много размышлял об унизительной монетке. А теперь вот его посетила мысль, что, вероятно, он хранит её в качестве предостережения – напоминая себе, каким наивным придурком он был.

И даже при этом возникало чувство, что он хватается за соломинку. «Это ж просто ебануться!» - бранился он про себя, вертя монетку в пальцах или рассматривая на свету. Ничего в ней не было необычного, кроме тончайшей чеканки, к которой он никак не мог привыкнуть. Что же это? Какой-то герб, печать или что? Осознав, что он снова пялится на неё, как будто первый раз увидел, парень тяжело вздохнул.

И тут его коллега-курьер Алек плюхнулся на стул по соседству.

- Ух ты, знатная побрякушка! – Он посмотрел на Рики сквозь тёмные очки, которые всегда носил. – Где ты себе такую урвал?

На самом деле, ему не было заботы до дел Рики. На сей раз ему просто стало любопытно… по крайней мере, Рики так решил по тону его голоса, не сумев разгадать выражение лица из-за тёмных очков.

Честно говоря, манера Алека разглядывать его из-за мутных линз Рики изрядно раздражала. Не понятно было ни куда он смотрит, ни на что именно. Не говоря уж о том, что его – Рики – эмоции читались как с листа, ведь Алек всегда был за зеркальной преградой. Ситуация усугублялась тем, что они постоянно работали вместе.

Когда Катце определил Алека ему в напарники, Рики было всё равно. И единственное, что всё-таки действовало ему на нервы – это то, что тот постоянно смотрел на него сквозь тёмные очки. Он чувствовал на себе взгляд, но не видел глаз – и это бесило до чёртиков.

Если дело в каком-то физическом дефекте, из-за которого ему всегда надо носить эти очки – то это еще ладно. Но вообще-то, разговаривая с кем бы то ни было один на один, Рики предпочитал смотреть собеседнику в глаза.

- Слушай, Алек. Ты эти очки носишь, чтоб выглядеть покруче, или у тебя с глазами что-то?

Учитывая то, как Алек поначалу тянул за него лямку, Рики полагал, что все недоразумения и проблемы между ними надо решать сразу и прямо, насколько получится.

- С чего это ты меня спрашиваешь?

- Когда ты в очках, я не вижу, куда ты смотришь; мне это не нравится. Если ты без них совсем никак, то что ж поделаешь. Но если нет – я хочу смотреть тебе в глаза, когда с тобой разговариваю.

Алек некоторое время молчал, потом слегка улыбнулся.

- Ты не знал, что я Каринеец?

- Не знал.

- Да понятно, что не знал, а то не спрашивал бы таких глупостей.

Рики перевёл дыхание, прикидывая, не вывел ли напарника из себя. Прямо сейчас он бы не взялся дословно вспомнить, что сказал, так что оставалось только жать газ до отказа.

- Ну, так и что; Каринеец ты там или кто ещё, чего в этом плохого?

- Да нет. Я к тому, что ты не робкого десятка, раз хочешь посмотреть мне в глаза. – С этими словами Алек наклонился через стол, чуть не столкнувшись с ним нос к носу. – Ты правда хочешь посмотреть?

Внезапный всплеск любопытства заглушил волнение. У Каринейцев какие-то особенные глаза? Алек по-прежнему не снимал непрозрачных очков. Блядь, да не в камень же я превращусь, если посмотрю… Рики припомнил подобную историю из древней мифологии.

- Хватит уже страху-то нагонять. Снимай давай!

Алек разогнулся, выпрямил спину и фыркнул, словно от скуки:

- Эх. Ну как ребенок. Тебе, вообще говоря, положено было от страха затрястись, но зря я от такого, как ты, ожидал подобных дамских восторгов.

Секунду Рики смотрел на него, онемевший и ошарашенный, а когда больше не смог этого выносить, повысил голос:

- Алек!

Алек снял очки.

- Ладно, ладно, извини, что заставил ждать, - проговорил он с лёгкой ухмылкой и поднял взгляд.

У Рики удивленный возглас застрял в горле. Вертикальные зрачки кошачьих глаз Алека мерцали красноватым светом. Как пара драгоценных камней, преломивших на гранях цвет кровавой капли. В сознании промелькнуло лицо Гила, и сердце дрогнуло.

«Прости, Рики. Я сделал всё, что мог. Всё, что мог, прости меня…»





Вспомнив тот тихий, шелестящий голос, Рики совершенно растерялся; широко распахнул глаза и уставился на Алека. Как такое может быть? Несмотря на то, что ему не нравилось, когда на него смотрят из-за зеркальных стёкол, он испытал некоторое облегчение, когда Алек снова надел очки, спрятав алые глаза. Рики напомнил себе, что на столь несвойственные ему сантименты просто нет времени.

Но что его действительно удивило в данный момент, так это то как беззаботный, скользкий, как уж, Алек, который всегда оставался лёгким и спокойным в общении, на сей раз оказался серьёзно выбит из колеи.

- Эй, в чём дело-то?

- Это же... эта монета — разве не Аврора?

- Аврора? - эхом откликнулся Рики, слегка прищурившись; он даже слова такого раньше не слышал.

- Что, хочешь сказать, что ты не знаешь, что это такое? - за стёклами тёмных очков взгляд его скользил с лица Рики на монетку и обратно. Он был в шоке. - Ну вот, ещё и это. Поверить, блядь, не могу! - он преувеличенно-трагически вздохнул.

Чего это он так взвился из-за этой фигни? Попытался прикинуть Рики. Это же просто глупая монетка, ведь так?

- Я вот лично первый раз такую вижу, так что не думай, я тебе не заливаю. Не говоря уж о том, что она из того мира, с которым ни у тебя, ни у меня ничего общего.

- Так что это, к чёрту, такое? - потребовал объяснений Рики, которого уже изрядно достали всяческие намёки Алека, крутившегося вокруг да около.

- Аврора — это пэтская монета. Пэтская валюта. Короче говоря, деньги, которые входу только среди пэтов.

Прошла секунда, в течение которой Рики переваривал информацию. Глаза его распахнулись в молчаливом непонимании. Пэтская валюта? Мало сказать, что это было неожиданно. Он чувствовал, как эти слова, которых он никогда раньше не слыхал, рикошетом ходят в его мозгу, как теннисный мячик.

Мир побелел. Словно прямо перед глазами взорвался стробоскоп. Застывшая на лице маска абсолютного равнодушия исчезла в мгновение ока, и даже следа от её жестковатого очарования не осталось. Выражение лица его сказало куда больше, чем он мог бы выразить словами.

Алек изумленно уставился на него. Вдруг какая-то мысль скользнула у него в сознании, и он слегка улыбнулся.

- Они так называются, но из-за весьма ограниченного круга тех, кто её может использовать и где, в обычных магазинах она мало чего стоит. Все знают, что пэтские монеты — просто символ.

Каждое слово объяснения приходилось тяжелым ударом в голову. Чёртов ублюдок... Рики почувствовал, как кровь отливает от щёк. Пэтская валюта. Он даже не думал никогда, что что-то подобное есть на свете.

- Так значит, это фальшивка? - несмотря на всё самообладание, голос всё-таки заострился до предела.

- Нет, дело не в этом.

- А в чём? Что это за монета, которую нельзя обменять по курсу? Хрен ли тогда с ней делать? - спросил он, глотая ярость, и в глазах его светилась опасность.

Алек пожал плечами.

- Она используется не как обычные деньги, - сказал он честно, - её ценность в том, что она символ статуса. Доказательство того, что ты охренительно богат и можешь позволить себе иметь собственных пэтов.

Вся ценность в том, что она символизирует статус? - С отвращением повторил про себя Рики. Он, сам того не желая, вспомнил лицо мужчины – воплощение богатства и власти – и помимо воли скривился.

- Если она чего и стоит – так это для фанатичных коллекционеров. Собирают разные дизайны. В зависимости от того, насколько он редкий, монетка может изрядно стоить.

- Н-да. Вот идиоты, - ядовито выплюнул Рики. У него никак в голове не укладывалось, что кто-то придумал специальную валюту, не имеющую реальной стоимости – только чтоб давать пэтам деньги на карманные расходы. Равно как и дурачьё, готовое платить реальные деньги за эту фигню.

Алек, словно подслушав его мысли, продолжал:

- Так система устроена. Деньги ходят по кругу и неизменно возвращаются в руки богатых. Знаешь, как говорят – если не можешь выпендриваться, как тебе хочется, значит до богатства тебе ещё далеко. – Он усмехнулся и добавил, - Аврора – монетка для пэтов из Эоса. Таких вообще в обороте обычно не увидишь. Коллекционеры за неё друг друга порвут. Понятия не имею, как тебе удалось наложить на неё лапу, но попробуй выкинуть её на торги в интернет, и у тебя отбою не будет от заинтересованных покупателей. Вполне можешь с этого прилично разжиться.

- Эос… это вроде что-то связанное с Танагурой?

- Шутишь, что ли? Это то место в Танагуре, где живёт элита. Дворцовая Башня. Ух ты, а чеканка на монете повторяет рисунок флага Танагуры. Да, кстати, она, похоже, золотая, карата на двадцать четыре, а уж это много чьё внимание привлечёт, не только коллекционеров.

Алек продолжал со знанием дела болтать о том, какую ценность может иметь что-то вроде пресловутой монеты, но ушей Рики не достигала и половина того, что он нёс. Сукин сын, носом в дерьмо меня ткнул!

Сначала обойтись с человеком как с дрянью, с простой игрушкой, а потом бросить ему жетончик, который ничего не стоит, и обозвать это «сдачей с денег за молчание». Это как же ему надо заебать кого-то, чтоб быть самим собой довольным? Блядь! Рики кипел от ярости.

«Я снизошел до того, что обращаюсь с грязным полукровкой, как с Танагурским пэтом. И тебе этого мало?» - слова, глубоко ранившие его душу, напоенные злым холодным смехом, снова пронеслись в сознании.

Вот дерьмо!

Рики поплотнее сжал дрожащие губы, как будто боялся, что его сейчас вырвет.

Дерьмо!!

Ругательства, застрявшие в горле, обжигали язык. Он даже представить себе не мог унижение, если б он попробовал сдать эту монету Заку.

Дерьмо!!!

Мозги у него вскипели. Ну, подожди, говнюк! В следующий раз – где и когда б мы ни встретились – я тебя поимею прямо в задницу. Хотя, скорее всего, в следующий раз они встретятся примерно тогда же, когда преисподняя замёрзнет.

Но Рики всё равно потряс кулаком, беснуясь от ярости.

А Алек и не подозревал, что происходит. Посреди разговора Рики вдруг замолчал, а потом чуть не взорвался прямо там, где сидел, в апоплексическом припадке.

Он глубоко вдохнул. Тихо, парень, тихо. Нервы в сторону, когда есть дело. И тут же последовал своему совету и медленно выдохнул, пытаясь понять, что же так взбесило Рики. Ей-ей, тут башка заболит, пока поймёшь.