Том 2, глава 3

С приснопамятной ночи бесчестья прошло уже две недели, а чувство унижения всё так же выжигало Рики изнутри.

Неудивительно, что с того дня он больше не выходил на охоту на улицы Мидаса. И когда речь заходила о «прогулке» туда, с трудом выдавливал первый слог, а потом мрачно прикусывал язык. День ото дня хмурая складка меж его бровей становилась всё глубже.

Если б он только мог выкинуть из головы все те гнусные события – жил бы счастливым человеком. Но стоило закрыть глаза, как пред мысленным взором вставал холодный и прекрасный образ – словно отпечатавшийся на его чувствах.

«Когда ты даёшь осечку, ты цепляешь кого-нибудь на улице и зарабатываешь вот так?»

Ледяной голос, выражавший раздражение и угрозу, отдавался у Рики в ушах непрекращающимся звоном.

Чёрт!

Его съедала тоска, оттого что теперь только и оставалось стонать в бессильной ярости. Но что действительно его бесило, так даже не то, что Ясон его высмеял (хотя осмеяние чужой сексуальной жизни считалось грубым нарушением границ разумного в трущобах).

Ещё хуже было оттого, что даже в «отеле любви» на окраине города Ясон не утратил ни грамма достоинства и величия. Их у него было в избытке, если не больше, а он, Рики, для Танагурского Блонди никогда не станет чем-то значительнее, нежели проститутка, клеящая клиентов на улице и продающаяся за гроши.

Осознание этого его убивало.

И он в этом ни капельки не сомневался. В конце концов, это он сам развязал Ясону руки, а потом выводил из себя, пока не получил то, чего хотел. Гордость его и упрямство в глазах Ясона были лишь отражением его испорченного эгоистичного характера.

От одной этой мысли в горле вставал горячий ком.

«Не путай, полукровка. Ты – моя награда, нежданно-негаданно и некстати свалившаяся на меня в обмен на то, что я буду молчать. Так делай, как я говорю – покричи для меня, и закончим на этом. Ничего больше».

Холодное расчетливое замечание; иначе как оскорблением его и не назовёшь. Оно вонзалось прямо в мозг, впрыскивая яд, от которого бешено вскипала гордость.

Он сжимал зубы. В висках пульсировала кровь. Такой силы отвращения он не испытывал с тех пор, как покинул Попечительский Центр. И уже понял, что лихорадку, колотившую его изнутри, так просто не исцелить.

Когда мир был ограничен детскими рамками сознания – можно было закрыть глаза, заткнуть уши – и просто не видеть и не слышать того, что причиняло боль. В Попечительском Центре это единственное «право» ребенка.

Но теперь всё было по-другому.

Не важно, взрослый ты или ребенок, сколько ни скули и ни жалуйся, а это всё равно ничего не изменит. Здесь, в трущобах, где властвовал закон джунглей, все слова и поступки возвращались сторицей.

Рики знал и об этом. Но нельзя было просто заставить исчезнуть всё, что случилось. И это его особенно тяготило.

Он был в отвратительном месте, где в сутках не хватало часов, чтоб все воспоминания отправить в забвение за пределами рутинной ежедневной мясорубки. А кроме самоубеждения, других путей у него не оставалось, что было чертовски грустно.

Сколько же времени потребуется, чтоб привести в порядок смятенные чувства? Он даже представить не мог.

То, что с ним случилось, было даже не случайностью, а чёртовым чудом. И конечно, не стоило и надеяться еще хоть раз столкнуться с этим человеком; не говоря уж о том, чтобы снова увидеть Блонди на расстоянии вытянутой руки. И всё же он не мог выкинуть случившееся из памяти и безмятежно жить как прежде.

Унижение от сказанных походя слов «кусок трущобного мусора», унижение от того, что над ним смеялись, с ним играли эти холодные глаза. Его гордость была разбита вдрызг и не собиралась заживать.

Воспоминание о том, как жестоко над ним надругались, всё живее вставало в памяти, окатывая волной стыда. Даже во время такого привычного секса с Гаем, он не мог избавиться от насмешек, память о которых упорно сдавливала его сердце.

Так быстро кончил? Тут уж точно нечем гордиться.

Заткнись.

Вся твоя сила – всего лишь пустая болтовня.

Да хватит уже!

А где же у нас источник твоего удовольствия?

Отъебись!

Вот здесь…

Ироничный голос вертелся в голове, цепляясь за сознание, и его поглощала чумная лихорадка.

Чёрт.

Чёрт.

Чёрт!

Унизительно. Непристойно. А ему только и оставалось, что сжимать зубы пред лицом этой темноты. Он сам был себе злейшим врагом.

Я не такой!

Он закусил дрожащую губу. Это не похоже было на сон наяву. Скорее на то, что он попал под струю кислоты. Естественно, Гай не мог игнорировать его взбудораженное состояние.

- Что с тобой, Рики? – прошептал он ему на ухо.

Рики лежал расслабленный, ко всему безучастный и переводил дыхание. Разумеется, Гай заметил, что он где-то «не здесь» ни душой, ни телом, а такого раньше не бывало, и Гая это уже стало доставать.

- Что-нибудь случилось? – проговорил он мягко, как он обычно говорил. Прикосновение руки, когда он откинул со лба Рики залихватски торчащую прядку, было таким же успокаивающим, как и всегда.

Здесь Рики был на своём месте. Одним своим присутствием Гай совершенно убедил его в этом. И всё же…

Почему?

Как?

Отчего мысли его оказались во власти этого чудовища?

- Да ничего, - пробормотал он. Слова сочились из уголков губ – горько-солёные на вкус.

- Точно?

- Точно, - невозмутимо отозвался Рики, но ему отлично ясно было, в чём суть вопроса, что именно Гай хочет услышать, и о чём он думает. Невысказанные эмоции. В том чувстве, что они разделяли, в теплоте тел, которую они делили – не было места лжи.

Гай провёл языком по шее Рики – от основания до мочки уха, плотно прижавшись промежностью к промежности.

- Тогда давай еще раз. - В его молодом теле поднимался недвусмысленный жар. – У тебя встанет? Мне еще не хватило.

Говоря вслух о своем бесконтрольном желании, он почувствовал, как внутри вновь разгорается пожар. С Рики – сколько бы заходов они ни сделали - ему всегда было мало. Гай ничего не мог с собой поделать, осознавая силу этой жажды, животного влечения.

Эта страсть нисколько не изменилась с тех пор, как они были в Попечительском Центре; лишь усилилось желание оставить за собой единоличное право на ту часть Рики, которая, по счастью, принадлежала только ему.

Может, Рики и полагал, что использует Гая из эгоистичных соображений; но Гай-то знал, что это не так. Не настолько он был красив, чтоб таскать его за собой просто по инерции. Да и терпения в нём было не так много, как полагали люди.

Всё это было из-за Рики; а уж Гай знал, насколько он может быть терпеливым.

Он еще помнил его – маленьким мальчиком, сжавшимся посреди кровати, обхвативши колени руками и дрожа. Стоило Рики закрыть глаза – чёрные глаза, видевшие врагом каждого, кто отражался в них, он становился совсем другим. Совсем маленьким.

И вот однажды ночью тот Рики, который когда-то дотянулся и схватил его за руку - исчез. Пусть с тех пор прошло уже много времени, и Рики давно не нуждался в опеке, но Гай никогда не забывал, что глубоко в сердце он поклялся всегда защищать его.

И никогда не забудет.

Гай испытывал чувство величайшего удовлетворения от того, что он один знает подлинную сущность Рики, не завёрнутую в тысячу слоёв свирепой, пуленепробиваемой гордости. И в то же время он прекрасно знал, что голод, скрывавшийся внутри его друга – еще глубже.

Больше.

Ему никогда не будет довольно.

Хоти меня больше! Желай меня больше!

Гай не был слеп и прекрасно сознавал, насколько глубоко влип в эту всепоглощающую привязанность. В Попечительском Центре не важно, сколько бед сулила поставленная задача – ему приходилось смириться с этой глубиной и с невероятной разницей в желаниях.

Не говоря ни слова, Рики протянул руку, обнимая Гая за шею, привлёк к себе и поцеловал – как будто сам его совращал. Он целовал его, как целуются любовники, привставшие на цыпочки, постоянно меняя угол соприкосновения губ, тел, сплетаясь языками в глубоких поцелуях. Словно чтоб полностью развеять все опасения и сомнения Гая.

Или, может, чтоб до самого дна разгадать всю природу его сущности, пронизывавшей его насквозь.





И еще две недели прошло. А Рики так и не избавился от яда, бушующего в крови. Он раздраженно прожигал пустые часы один за другим, заполняя паузы между ними перекусами всухомятку.

- Йоу, Рики. Ты что, один? Какая редкость. - К нему подошел Зак Рэйбёрн.

Зак скупал пластиковые карточки, которые Рики и его друзья воровали в Мидасе.

– Что-то тебя давно не видно. Чё стряслось?

Зак всегда так здоровался и совершенно ничего плохого не имел в виду. Но Рики нахмурился.

И тут же несколько очевидцев нервно сглотнули и навострили уши. Зак не обращал внимания. Напротив, он подтянул к себе табурет и уселся, для чего ему пришлось согнуть свой немалый рост и собрать в кучу мышцы.

- Слушай, Рики, ты никогда не думал стать курьером? – спросил он, сразу переходя к делу.

- Курьером? – Рики прищурился и смерил собеседника долгим взглядом, между тем запихивая за щеку «плавник» - тонкий, рифлёный, пропитанный жиром коржик из восстановленной свинины с хлебом. И оторвался от этого занятия только чтоб вполне беззаботно добавить. – Ты же вроде скупщик краденого. С каких пор ты вступил в агентство по трудоустройству?

Заслышав, как им показалось, оскорбительные нотки в его голосе, громилы, болтавшиеся у Зака за спиной, нахмурились и уставились на него в упор (их, собственно, и брали с собой, чтобы они свирепо поглядывали по сторонам). Но ни сам Рики, ни Зак не обратили на них ни малейшего внимания.

Смуглая кожа Зака, его коротко остриженные светлые волосы, открывавшие взорам аккуратные уши, ясно показывали, что он не из трущоб.

Среди посетителей и туристов бывали и такие, кто по каким бы то ни было причинам, презрев иммиграционные законы, оставался на планете. Таких «заложников» с просроченными визами, которые теперь не могли бы уехать, даже возникни у них такое желание, злые языки называли «тонущие». Но для Зака эти люди вовсе не были обречены жестокости, отчаянью и горю.

Никто не знал, отчего этот чужак неизвестно откуда родом так прочно обосновался в трущобах.

Но, даже имея дело с полукровками – с «паразитами», живущими «подбирая крошки со стола Мидаса» - Зак не заставлял их кланяться и унижаться. Он был бизнесменом до мозга костей и потому ко всем относился одинаково. Необычное происхождение стало его визиткой. Так или иначе, в трущобах все знали, кто он такой.

- Всё не так, как ты думаешь. - Он допил до дна свой напиток кислотного цвета. – Это меня знакомый попросил поспрашивать. – Зак понизил голос до шепота. – Похоже, парень, который на него работал, облажался, и его услуги больше не потребуются некоторое время. Вот и ищет на его место кого-то.

- Хм. А о каком факторе риска мы тут говорим?

- Не знаю подробностей. Но я так понимаю, ему не просто мальчик на посылках нужен. А насколько такая работа будет рискованной – сам понимаешь. Но за все хлопоты денег платят прилично.

- Что, не глядя на то, что я полукровка? Как-то это подозрительно звучит.

Кереса не было ни на одной официальной карте Мидаса. Но это был «секрет, известный каждому», и даже туристы, раньше ничего о нём не знавшие, попадая в Мидас, ощущали временами присутствие где-то поблизости «горячей полосы» - и солидарно присоединялись к толпам местных жителей в мысли, что делать там совершенно нечего.

Это был клочок реальности, которую жители Кереса показывали остальному миру. Мидас, кстати, не признавал внутри Кереса существование каких-либо прав человека. «Медовый месяц» Кереса с Содружеством, после которого зона обрела независимость, давно прошел.

Танагура по всей звёздной системе известна была как «Железный город», таившийся в тени ярких огней Мидаса. Вневедомственные организации по правам человека, да и ведомственные группы в Содружестве, опасались его присутствия, а на проблему Кереса - так просто махнули рукой.

Дело было даже не в нехватке людей, а в том, что никто не горел желанием помогать склочным бродягам, населявшим кишащие проблемами трущобы. Керес отчаянно пытался вздохнуть – навеки запертый в душегубке.

Но Зак плевать хотел на здравый смысл:

- Знаешь, как я понимаю, ты докажи, что можешь быть полезным – и резюме никто не спросит, - а потом добавил. - Мне надо не абы кого найти. Решение принимаю я сам, а потому и моя репутация стоит на кону.

Под этой фразой, сказанной совершенно равнодушным тоном, подразумевалось: «Вот почему я выбрал тебя». Такой подтекст определенно польстил Рики. И, вероятно, единственное, что послужило причиной тому, что он ничего не заподозрил, была сила характера Зака.

- Ну, что скажешь? Просто пойти поговорить ведь не сложно, правда? Если не понравится, что скажут, просто откажешься и всё.

Если бы Зак изначально не относился к Рики как к равному, вероятно, он был бы в разговоре откровеннее и настырнее. Одним этим своим отношением он заработал в глазах всех приятелей Рики репутацию просто хорошего человека. Зак свинью за бобра не продавал.

Курьер. Рики нравилось, как это звучит. Надо ли говорить, что будь там Гай, он бы почуял подвох и отговорил его идти. Но такое нехарактерное для Рики любопытство и невидимое, но постоянное удушье трущоб в конце концов победили, решив дело.

- Ок. Где и когда назначена встреча?





Три десять дня по Мидасскому стандартному времени. Флэр (Зона 2). Приближался закат, а поток людей, струящийся через кварталы высококлассных бутиков и ресторанов, не иссякал.

Автоматические «машины-капсулы», обычно предназначавшиеся для туристов, сновали туда-сюда по дорогам. Чистые до блеска тротуары тянулись вдаль, насколько хватало глаз, сверкая разноцветными огнями.

После того, что случилось приснопамятной ночью, Рики на охоту не выходил. Но, как ни странно, ему, редко выбиравшемуся в город за пределы Кварталов Утех, знаменитые концентрические кольца Мидаса показались не настолько захватывающим зрелищем, как думалось вначале. Скорее он не мог оторвать взгляда от безумной сальности, выставленной напоказ в ярком солнечном свете.

В конце концов, весь мир одна сплошная иллюзия.

Пусть Керес был душной вонючей свалкой, но бесконечные ночи пышных Мидасских Кварталов Утех представали бездонной хлюпающей трясиной лжи и желаний. Спроси, у кого больше свободы: у полукровок, которые не знали, что делать с той волей, которая им досталась, или у граждан Мидаса, живущих за невидимым стеклом своих клеток – ответа придётся ждать очень долго.

А будущее не высечено в камне.

Хотя такие фразы, пропагандированные движением за свободу Кереса, давно ушли в прошлое и забылись. Но Рики по-прежнему верил, что шанс, так внезапно свалившийся тебе в руки, надо хватать. Каким бы грузом ни давила реальность на плечи, стоит появиться лишь крохотной щёлке, намёку на выход – и ты сможешь изменить судьбу.

Для Рики это была святая правда. Да так и было, когда он отдавал концы за стеклянными стенами Попечительского Центра – тюрьмы, представляющейся детским садом – он встретил несгибаемого Гая, оплот его выживания.

Ничьё будущее не высечено в камне.

Даже если нынешняя затея окажется лохотроном, он всё равно сумеет использовать его, чтоб хоть чуть-чуть изменить свою жизнь. Немного смелости и капельку удачи – и у него получится.

Если он не будет меняться, мир вокруг тоже останется прежним. И ничего не произойдёт. Его будущее в его собственных руках; и у Рики было чёткое ощущение, что на сей раз это не бесплодные фантазии.

В стороне от сияющих огней оживлённых улиц, сокрытый в очередном переулке городских джунглей, Рики прислонился спиной к стене дома, колодцем уходящего вверх, и еще раз рассмотрел визитку, лежавшую на ладони.

СРЕ 15:30 МОГА-В-[К+Б]805(№07291)

Вот и всё, что было написано на карточке, которую дал ему Зак. И как только она оказалась у Рики в руках, Зак, посчитав свою часть дела сделанной, многозначительно улыбнулся и вышел.

- Ну, удачи.

Чуть позже Рики внимательно рассмотрел карточку, цокая языком. Со временем всё ясно. МОГА – видимо, название района или улицы; или так могло называться здание.

Но где же оно может быть? Ни малейшего представления. Рики полдня сражался с картами Мидаса на допотопном компьютере, просматривая каждую Зону. И какого чёрта я этим занимаюсь? Тратить время на изматывающие бесплодные попытки было так глупо, что его это взбесило.

Он всерьёз подумывал порвать карточку и выкинуть куда подальше. Но – отчасти из чистого упрямства – снова вызвал в сознании образ Зака, и новый поток проклятий полился на клавиатуру.

Он не знал, что у Зака за клиент, но между чёрных букв, пропечатанных на простом кусочке плотной бумаги, ему виделось условие: «Нам плевать, кто ты и откуда, но нам не нужен никто бесполезный».

Может, это был такой психологический заскок у всех полукровок, а может, только у Рики с его эгоцентричной натурой. В любом случае (нахер всё!) за это задание он взялся с куда большим энтузиазмом, чем обычно, что правда – то правда.

Кроме того, Рики вообще-то в жизни нечасто общался с компьютерами – не говоря уж о том, что тот, за которым он работал, представлял собой доисторическую рухлядь – так что весь процесс занял намного больше времени, чем нужно. И несмотря на это, его захватило решение предложенной загадки.

Ну, давай, рожай! Я из тебя это вытрясу, точно.

Раз гражданских прав у таких, как Рики, не было, неудивительно, что их считали ужасными дикарями, живущими в задушенной бедностью выгребной яме – ниже человеческого достоинства и интеллекта.

А между тем в Попечительском Центре наряду с прочим минимальным образованием им преподавали основы использования компьютера. Впрочем, когда их выставляли за порог этого «рая», они попадали в мир, где данных знаний и навыков было вовсе недостаточно, чтобы преуспеть.

Так что не удивительно, что для большинства (кроме пары-тройки целеустремленных фанатиков) обучение было абсолютно бесполезно. Кстати, в Мидасских школах образование, привязанное к классовой системе Зейн, тоже было совершенно неадекватным.

Они были так запрограммированы на соответствие собственному классу, что жили счастливо с тем количеством знаний, которое полагалось на их место в жизни. Так что среди граждан Мидаса довольно многие не умели читать и писать.

И тем не менее, они свято верили в то, что Мидасская идентификационная карта делает их на порядок выше полукровок из трущоб. И хотя они частенько бывали недовольны доставшейся им в жизни долей, присутствие рядом низших существ наполняло их подсознание извращенным удовольствием.

Отвратительная реальность того, как Мидас контролировал популяцию.

И вот Рики на себе испытал печальный пример того, что без тренировки не только тело, но и ум неизбежно разлагаются.

Но теперь он наконец-то стоял в квартале Мога. Хотя на самом-то деле он вовсе не был уверен, что попал куда надо. «Квартал Мога Восточный 15-9-32, Красный Барон» на официальных туристических картах не значился. Насколько Рики видел на первый взгляд, выглядело это как небольшой и аккуратный «бизнес-отель».

Контора - так называемый «эскорт-клуб» - очевидно, торговала «красочными грёзами» (Рики, правда, понятия не имел о том, что это за «грёзы»), продавая их молодым и старым, мужчинам и женщинам. Покамест его крайне удивило насколько это сомнительное заведение. Он изрядно потрудился и намучился, пока не нашел, наконец, где находится «К+Б».

А вот что он получит за свои труды – был еще вопрос. Подобных местечек, не указанных в официальных картах, было пруд пруди. Не говоря уж о том, что, когда дело касалось таких вот клубов «только для своих», с особой клиентурой, ему нечего было и думать просочиться через парадную дверь. Но в конце концов ничего больше не оставалось.

Учитывая время дня, нетрудно было предположить, что тут будет не слишком людно. С другой стороны, парадный вход – наверняка не единственный путь в здание. Хотя в здание уже довольно долго никто не заходил…

Наконец решившись, он вошел в холл, не утруждаясь поисками запасной двери – и тут же, сам того не желая, с облегчением выдохнул. Приободрившись, он направился прямо к лифтам и комнате 805.

Выражение лица его было нерешительным и напряженным; он помедлил перед дверью, а потом набрал на панели замка код «07291». Через секунду замигал зелёный огонёк, сообщая, что дверь не заперта. Рики непроизвольно сглотнул. Ради этого момента он полдня парился у компьютерного терминала. К добру ли, к худу ли, а это вполне мог быть переломный момент в его жизни. Как ни странно, даже пальцы, сжавшиеся на ручке двери, слегка подрагивали.

Практичная полупустая комната вызвала у него ассоциации с офисом. А в комнате, глубоко откинувшись в директорском кресле, сидел человек - неопределенного возраста, и даже сложно на первый взгляд сказать, какого пола, но при этом с удивительно яркой внешностью – ждал его. Если бы не глубокий шрам, изуродовавший левую щёку, его бы с руками оторвали в любое высококлассное заведение Мидаса.

Но этот парень был не из той породы. Он уставился на Рики суровыми серыми глазами.

- Ты вовремя. Хорошо. Первый тест ты прошел. – Ни нотки доброты не согрело его голос.

Значит, всё было так, как Рики и подозревал. Разгадать шифр на бумажке, которую ему дал Зак – значило преодолеть первый барьер на пути к работе курьера.

Мужчина продолжал смотреть на Рики с непроницаемым видом, даже не думая предложить ему сесть.

- Имя?

- Рики.

- Возраст?

- Почти шестнадцать, - сказал он честно, хотя в какой-то момент был соблазн прибавить себе немножечко.

Но мужчине, казалось, наплевать было на его возраст.

- Тебе разъяснили специфику работы?

- Нет. Зак сказал, что решать, подходит ли мне работа, будем после того, как встретимся с Вами.

По его подсчётам, на данный момент шансы были примерно пятьдесят на пятьдесят. Но было бы так досадно в этот раз пролететь. Он так хотел получить эту работу, что у него сосало под ложечкой. Холодный образ, которого придерживался мужчина – очень похожий на образ Рики – совершенно не располагал к тому, чтобы выглядеть оглашенным энтузиастом.

Словно прочитав эти мысли у Рики на лице, мужчина изложил свои условия:

- Мне не нужен мальчик на посылках, который работает за чаевые, или мелкий умник, который перебирает посылки, отрабатывая карманные деньги. Будешь моими руками и ногами. Будешь доставлять товар куда надо и когда положено и не будешь задавать вопросов. Мозгов и храбрости для этого слишком много не понадобится. А еще мне не нужна дворняга, которая постоянно тянет поводок и не приходит по команде «к ноге». Ну что, ты потянешь?

Всё это он выговаривал без тени эмоций.

Но это не вызвало у Рики ни неприятия, ни излишнего отвращения – наверное, потому что этому парню – как и Заку – очевидно, было наплевать на то, что он полукровка. С благотворительностью это не имело ничего общего; Рики понимал, что перед ним человек, всего добивавшийся собственным трудом. Ему плевать было на чистоту крови – его интересовало лишь, сможет ли Рики выполнить работу. Если сможет – больше к нему вопросов нет.

У этого незабываемого человека со шрамом на лице была такая энергетика, что мурашки ползли по телу. Но для полукровки, вынужденного дни и ночи проводить медленно утопая в собственном разврате, без надежды даже осознать и оформить свои обрывочные мечты – такая неожиданная удача, свалившаяся из ниоткуда, была заманчивее шикарного обеда, подсунутого под нос.

И если ждать, что настоящая жизнь сама постучится к тебе в двери – то будь уверен, что не дождешься.

- Проверь меня, - ответил Рики.

- Учти, что это будет считаться постоянным контрактом, - сказал мужчина и закурил. – Я Катце.

Он достал визитку из нагрудного кармана, положил на стол и взглядом показал Рики взять её.

И когда тот неуклюже поднял и начал с интересом рассматривать, добавил:

- Хорошо, что не зря потратили время, - впервые уголки его губ изогнулись в улыбке.

Знакомство Рики с Катце, знаменитым брокером чёрного рынка, можно было назвать судьбоносным.