Мне нравился запах цикуты,
Топор палача – конформиста,
И морда-лица той паскуды,
Которой пришлось становиться.

Из песни не выкинешь слово,
В кровавом его отпечатке,
Всё люди почувствуют снова
Удар по лицу сквозь перчатку.

Из жизни не вычеркнешь символ,
Начало всего и омегу.
Как можно не стукнуться нимбом,
Когда предаёшь свою веру.

И даже на то разрешенье,
Забытое где-то у Бога,
Увы, не сулит прощенья,
Хоть я и прошу так немного.

На казнях не принято алкать,
Бесспорно, ведь вам всё же хуже.
Мне вовсе не хочется плакать.
А я и не плачу, я - трушу!

И трусость таких лицемеров
Должна быть искуплена кровью
Тупым топором по хребету -
Руби же, пока не довольна!

И если не будет прощенья,
Мне лучше признаться со вкусом,
Для всех я останусь паскудой,
Паскудой, но всё же не трусом.


P.S. Да, правильнее будет не "хребету", а "хребту", но это допущение сделано для рифмы.