«Жан-Пьер,

Через несколько дней будет четыре года, как мы знакомы. Неужели я ждала этой годовщины, чтобы отметить наше расставание? Расставание, которое много раз намечалось и всякий раз откладывалось.

Сегодня вечером я ухожу от тебя. Больше я к тебе не вернусь. И тебя не будет на перроне вокзала, тебя там никогда не было. На все назначенные мною свидания ты не приходил, ты никогда не уступал, ибо ты никогда не уступаешь, и в этом твоя сила. Откуда в тебе такая поразительная самоуверенность? Несмотря на твои слова, мне не удалось научить тебя главному: умению давать. Ты почти ничем не хочешь поступиться — ни теплым словом, ни ласковым жестом. Иногда мне казалось, что они вот-вот родятся, но это были только иллюзии.

Ты никогда не строил со мной планов. Однажды я попросила тебя показать мне Бель-Иль, съездить туда со мной на машине. Ты сказал: «Хорошо, я устрою наше путешествие». И больше никогда к этому не возвращался. Но, несомненно, ты мечтал об этой поездке. Ты же говорил, что грезишь наяву. В своих мечтах ты могуществен, безумно богат и блестящ. В мечтах ты — глава государства. У тебя есть чувственная жена, которая от тебя без ума. Счастливый человек, ты живешь в мечтах!

Вначале я думала, что ты со мной на редкость честен: ты человек женатый, твое время тебе не принадлежит, я же не замужем, и у меня много свободного времени.

А потом мне стало ясно, что всегда ты сам предлагал прийти ко мне. В те дни, когда ты бывал свободен, ты звонил мне утром и говорил: «Ты пригласишь меня пообедать?»

Наша связь устраивала тебя, ибо ты приходил, когда хотел, брал то, что тебе было нужно, и уходил, когда время истекало.

Ты звонил мне по вечерам, покончив с последними делами и наводя порядок в кабинете. Пробежав передовицы газет, ты звонил мне. Я была твоим отдыхом, твоей разрядкой, твоим аспирином с витаминами. Ты растворял меня в нескольких словах и жадно проглатывал, довольный тем, что в тебя вливалось хорошее настроение. Ты говорил мне о своей работе, о дочерях, об аттестате зрелости, твоя семья была в центре наших разговоров. Всякий раз, когда ты говорил «мы», речь шла о тебе и твоей жене.

Я расстаюсь с тобой, потому что у нас нет никаких общих планов, даже того, как расстаться. Да, у нас было несколько мелких размолвок, они повторялись, словно времена года. Чистое небо, небо в тучах, утренние туманы, грозы, хорошая погода. Причина их всегда была одна и та же: низкое давление в твоем полушарии, высокое — в моем. И не было экватора, не было зоны с ровным климатом, где мы могли бы встретиться.

Быстротечность твоего желания, исчезавшего сразу после утоления, поцелуи только во время страсти — все это постепенно подточило твою нежность.

Я вижу тебя в черно-белых тонах: белое — желание, черное — отсутствие желания. Белое, черное, белое-черное в нашем калейдоскопе быстро превратились в серое.

Скажите мне, сударь, разве серое — это цвет жизни?

Я покидаю тебя не ради кого-то. Я могла бы подождать и сменить тебя на кого-нибудь другого, но такая сделка мне претит. Я ухожу от тебя ради себя. Ради того, чтобы избежать скудности чувств, к которой приговаривает меня твоя бесчувственность.

Ты не мог любить меня. Значит, и я не могла любить тебя. Значит, мы не были созданы, чтобы любить друг друга. Вот вкратце история нашей короткой встречи. Она была бы еще короче, если бы я не увлеклась иллюзией любви. Н.»

Надин де Ротшильд
«Искусство нравиться и добиваться успеха»
Перевод Светланы Ломидзе