[336x448]
В колонках играет - The Wounded
Настроение сейчас - Все такое же...

История 1.


Путь из бездны.

«Странно...» - размышляла одинокая тень, бесшумно скользя меж замшелых надгробий по черным, сухим листьям, не тревожа при этом ни одного. – «Странно... Ни одного желтого листа во всем некрополе! Неужели это чья-то безумная мысль заставила насадить здесь этих истекающих кровавой листвой исполинов?» Скорбная фигура подошла и погладила черную, влажную кору. Какой-то лист сорвался с ветки и, скользнув по голове стоящую внизу девушку, упал, кружась, к ее ногам... Она подобрала его и на бледном лице появилась какая-то вымученная улыбка – лист был большой, резной и яркий... Подарок мудрого дерева глупой еще девочке – личный кусочек грустного счастья, навсегда уходящего лета...
Часто появлялась здесь эта тень. Худая бледная девушка в длинном белом одеянии, невесомо ниспадавшем до пят и влачившемся по земле. Тонкие запястья ее были обвязаны платками, и белые изящные пальцы беспрестанно перебирали белесоватую ткань тряпиц, пропитанных кровью...
Чаще всего появлялась она осенью. Постоянные меланхоличные прогулки по кладбищу начинались, когда деревья роняли первые листья, и заканчивались, когда надгробия начинали поблескивать по утрам серебряным покрывалом...



Евгения уже второй год жила одна в огромном доме. Она приехала с Урала в этот западный город, когда умерла ее двоюродная тетка, вспомнив о далекой племяннице под конец своего одинокого существования. Вызванная нотариусом, девушка без сожаления оставила свою комнатушку в коммуналке и порядком поднадоевшую работу. Все ее вещи поместились в одной спортивной сумке. Там были лишь книги, любимый плеер, немногочисленная одежда и документы.
Евгении город понравился сразу же. Городок с немецких картин со своей ратушей, звонкими колоколами множеством аккуратных домиков... и незыблемым спокойствием. Редко можно было встретить на улицах прохожих. Говорили здешние жители вполголоса и были немногословны. Евгения даже подобрала городку определение, разглядывая старинные часы на ратуше: «Заповедник времени».
Город и вправду будто жил вне времени, несмотря на назойливые блага цивилизации. Все мобильники, спутниковые тарелки, ноутбуки и прочие технические новшества охотно принимались городом, но затем как-то растворялись в общей средневековой атмосфере. Мобильные телефоны возлежали в карманах с выключенным звуком, тарелки хитро маскировались за печными трубами, а ноуты скрывались в сумках, кейсах и рюкзаках.
Весь город был пропитан чем-то исконным, вечным. Наверное, временем, которое стоит только для самого себя. Для всех остальных оно летит, бежит, мчится со скоростью света. Но только не для здешних мест. Все это Евгения поняла в первый месяц своего пребывания в Штильбурге. Познакомится со здешними привычками, традициями и легендами ей помог более-менее разговорчивый официант ресторана при отеле.
Девушке пришлось немного пожить в гостинице, благо там был приличный сервис, поскольку вступить в законные права на землю и дом ей предстояло лишь через некоторое время. Впрочем Евгения ничуть не пожалела потраченное время, ибо сумела использовать его с пользой – успела получить гражданство и устроиться на работу в книжный магазин. По сравнению с монотонной и ненавистной работой на заводе нынешняя, в книжной лавке, показалась ей пределом мечтаний. Евгения любила читать и неплохо разбиралась в литературе. Приводила цитаты из классиков и читала вслух стихи. Что, естественно, не слишком приветствовалось ровесниками, да и взрослые люди воспринимали сироту, самое меньшее, как странную.
Печальную девушку, которую никогда никто не видел в чем-нибудь светлее черного, зачастую принимали за сатанистку. Особенно после того случая, когда одноклассники, наконец, довели Евгению до истерики. Она разбила висящее на стене зеркало и, заливаясь слезами, располосовала себе ладони осколками. Окружавшие отшатнулись. Тогда девушка резко махнула рукой в лицо самой злобной сплетнице, стоявшей в первых рядах за развлечением «Достань ближнего своего». Тяжелые багряные капли разбились о лицо язвительной девки и медленно начали стекать по щекам, как кровавые слезы. Та с недоумением и ужасом уставилась на Евгению. А она лишь расхохоталась парализующим волю ведьминским смехом отчаяния и воскликнула: «Ну, как, кожу не жжет адским пламенем?». После такого в открытую ее больше не травили...
Страшнее всего было для Евгении еще раз испытать подобное. Приехав в новый город, она надеялась пожить спокойно, без косых взглядов и постоянного ощущения острого одиночества среди толпы...
Но мир везде одинаков...



Предзакатный час. Багровое солнце медленно утопало в искристом вине, заливая кровью пустынное кладбище. Красный свет стекал по надгробиям, крестам, памятникам и каменным ангелам, придавая некрополю еще более сумрачный и печальный вид. Кроны столетних деревьев сверкали оставшимися листьями, а у корней сгущалась тьма. Она, цепко хватаясь за неровности коры, упорно поднималась вверх, стремясь отнять у света все...
С юга медленно наползала последняя гроза. В отличие от весенних бурь, эта была ленива и величественна. Она гулко, угрожающе рокотала, неспешно скрадывая город в своей удушливой тени. Казалось, будто гроза осознавала свою последнюю могучую власть.
Все замерло. Ветер, задумчиво перебиравший сухие листья, и дождь затаились, напряженно ожидая... непонятно что...
В ничем не колеблемом воздухе чувствовались, то запах сырой земли, то аромат преющих листьев. Даже звуки скрадывались в этом ожидании.
Казалось, время остановилось совершенно. Ничто не двигалось, хотя изредка с ветви срывался одинокий лист и с приглушенным шуршанием планировал на землю. Одно солнце неуклонно клонилось за горизонт.
Кладбище совершенно опустело, лишь одинокая тень, скорбно опустив голову, скользила в душном воздухе, когда с моста в замерший некрополь вбежала высокая девушка. Тень не сразу узнала ее. По, обычно спокойному, даже несколько отрешенному лицу пришедшей, посверкивая в закатных лучах, текли слезы. Девица поминутно стирала соленые холодные капли со щек, но взамен появлялись новые.
Долго бродила она среди усыпальниц, то, созерцая причудливо освещенные надгробия, то задумчиво упираясь взглядом в даль...
Уже почти смерклось. Тихий, еле различимый свет струился с неба, придавая окружающему миру дремотную фантастичность. Тень, смутно мелькавшая своим белым одеянием, следовала за одинокой девушкой.
Все это уже было... Много лет назад, только теперь неупокоившаяся душа точно знала, зачем нужно было жить...



Евгения остановилась на пересечении кладбищенских дорожек, в самой старой части некрополя. Девушка рассеяно оглядывалась и вдруг, краем глаза заметила странный памятник. Он изображал ангела с изломанными крыльями, одной ногой стоящего на утесе, а другой, ступающего в бездну...
Евгения подошла и посмотрела в лицо ангелу. Первая вспышка молнии. Глухой рокот прокатился бездонной бочкой по городу. Редкие, тяжелые прохладные капли упали в сухую листву, кроша хрупкие пластинки. Начиная заупокой, дождь медленно наливался яростью, попутно разбудив ветер.
Девушка опустила глаза и прочла на золоченой табличке имя усопшей. Чуть выше располагалась гравюра – портрет Хельги.
«Хельга... Хель. – Подумала Евгения. – Скандинавская богиня, хозяйка царства мертвых... Смерть».
Девушка снова подняла глаза на ангела. Буря все свирепела. Молнии кромсали мрачное небо ежесекундно, а, будто сорвавшийся с цепи, ветер носился в буйном танце среди крон кладбищенских деревьев, обрывая оставшиеся листья и охапками швыряя их на мокрую землю.
Капли дождя прочертили две темные полосы на каменном лице, оживляя черные пустые глаза.
Евгения долго вглядывалась в это скорбное отчаянное лицо, все более успокаиваясь.



Хельга внимательно следила за девушкой, в такую бурю гуляющей по кладбищу. Неотрывно следовала она за одинокой фигурой, еле заметной во мраке. Они оказались в самой старой части погоста. Некоторые надгробия здесь уже наполовину были покрыты мхом, и разобрать имена возможности не было никакой. Бездушные глыбы зарылись в землю, покосились, и, наверное, сами забыли, кому принадлежали несколько веков назад...
Хельга затаилась за большим гранитным крестом и стала наблюдать за девушкой. А та, тем временем, подошла к падающему ангелу и стала всматриваться ему в лицо. Так простояла она довольно долго, затем медленно повернулась и тень заметила на смутно белеющем в свете зарниц лице улыбку. Улыбку искаженную, пустую. Оскал готового к смерти человека...
Хельга неспешно шагала, хмуря брови. А Евгения уже шла по мосту, соединяющему кладбище с ее садом.
Откуда было знать живой, что мертвая идет неотступно за ней. Хельга все знала. Знала все мысли, чувства и желания девушки. Ибо три сотни лет назад она сама была такой же: живой и мертвой одновременно.



Евгения стояла на узком карнизе городской ратуши. Часовой механизм глухо сотрясал камни под босыми ногами молодой самоубийцы, отсчитывая последние мгновения жизни...
«Конец моим мучениям... Одиночество и непонимание навсегда останутся в прошлом... Да и прошлого, наверное, не будет...»
В голове Евгении носились обрывки мыслей...
«К чему все это? Вы не хотели меня видеть и знать, что я есть... Вы и не увидите... люди. Пыль. Пыль на плаще вечности! Замрет обо мне последнее слово, и я успокоюсь. Мне будет хорошо и тепло...»
Вдруг смешал, разорвал и вытеснил все и без того хаотичные мысли из измученного мозга Евгении лист. Он, задев девушку по голове, будто погладив, как родную, упал сверху, покружился немного в воздушном потоке перед лицом Евгении и затем, влекомый ветром, он скрылся в клубящемся сыром сером мраке.
Ветер разметал длинные черные волосы Евгении и играл с длиной юбкой, расстелив ее по стене и, изредка одергивая, любовался складками.
Евгения вновь заплакала. Слезы холодили кожу и рвали все внутри, выжигая воспоминания. «Даже этот стылый ветер отнял последнее напоминание о красоте!
Да в смерти будет хорошо... или никак... наверное. Даже если это не дверь – все равно. Все лучше, чем сейчас! The Death will warm me... – всплыли из омута сознания где-то услышанные недавно слова. – Где? Когда? Важно ли это? Нет... Уже нет».
Евгения оглянулась и вдруг заметила, что на карнизе стоит не одна она. На расстоянии вытянутой руки, совсем рядом с нею мерцала черными глазами тень. Призрак. Хельга тихо сказала:
-- А ты точно уверена, что в могиле не сыро, а забвение – лучшая доля?
Евгения молчала. Она ясно осознала, что не знает ответ на этот вопрос – она же жива. Тень самоубийцы улыбнулась и сказала:
-- Девочка, ты подумай, сколько людей погибает просто так, из-за нежелания оглянуться вокруг. Посмотри: буря – это красиво, это естественно, деревья на нашем кладбище – это красиво. Небо – красота, земля – жизнь. А сколькие это теряют! Как они могут увидеть на последнем пороге все это и, быть может, повернуть? Никак.
Твоя смерть не принесет пользы. Никому. А вот жизнь дана, чтобы творить и созидать. Ты можешь спасти хотя бы одного несчастного, ведь ты уже знаешь путь из бездны... проведи их.
Евгения покачала головой. Несколько хрустальных капель сорвались с ресниц и канули в пустоту. В пустоту...



Плачущая девушка стоит на крыше самого высокого городского здания. Ласковый весенний ветер треплет золотистые пряди. Но еще холодно сияет лохматое солнце на сизом небосводе...
«Конец мукам! Прощай жизнь! Прощай серый жестокий мир! Смерть примет меня в свои успокаивающие объятия... и все. Смерть и мир... – чуть слышно проговорила девушка и вздрогнула, услышав за своей спиной голос:
–А мир ли принесет твоему праху смерть? А как насчет души? Неужели жизнь – бесценок? Неужели ты продашь ее за неизвестность?
– Да, бесценок! Кому она нужна?! У нее нет цели и нет смысла! – закричала золотоволосая, покачиваясь на краю.
– Смысл – это то, что ты любишь, то, что ты хочешь, то, что ты понимаешь! Живи для себя! Оглянись... Ты не одна! Таких много. Погляди и поверь мне!
Но девушка нахмурилась и глянула вниз, потом на небо и, наконец, мрачно взглянула на Евгению, говоря:
– Смерть – тоже красива.
– А ты что, уже умирала когда-то?
– Я уже давно мертва!!! Никаких чувств, кроме страха и одиночества. Я не могу так!!! – всхлипнула девушка. Ветер дернул ее юбку и разбил две кристально чистые слезы о крышу.
В них отразилось приветливое солнце и бесконечно красивое небо.
3 Июня 2007г.