[336x447]
В колонках играет - Lacrymosa
Настроение сейчас - Кладбищенское

Пролог.

Осень. Листья кладбищенских деревьев стали красными, малиновыми, бордовыми или почти фиолетовыми... Высокие деревья печально низвергали кровавые потоки своей еще трепещущей плоти на руки и головы каменных ангелов, на землю, на склепы и надгробные плиты... И эти опавшие лоскуты жизни, еще помнившие солнечное тепло, оказавшись на дорожках в тоске и сырости, выцветали до черноты. К началу третьего осеннего месяца, как правило, деревья оголяются совершенно и становятся похожи на колонну плакальщиц застывших в вечном вопле, с воздетыми к небу руками: «За что, Господи?!». Это обычно, всегда, но позже...
Сейчас начало октября. В тишине кладбища изредка слышится шорох упавшего листа или тихий сдавленный женский плач. В выходной людей на погосте становится больше, плач уже нескольких женщин растекается меж склепов и полнит атмосферу рвущей душу тоской... Иногда горестный всхлип заблудится в одной из старинных усыпальниц, и тогда кажется, что оттуда доносятся голоса ушедших...
Это музыка скорби, это хор смерти, это реквием о любви, это песнь вечной разлуки...
Изредка стылый ветер, устав ткать саван земле из мертвых листьев, принимается грустно аккомпанировать и подпевать этой симфонии тоски... Он, запутываясь в сетях черных, сырых ветвей подвывает как напуганный ребенок и, раскачивая, трет друг о друга столетние стволы, наслаждаясь издаваемыми ими стонами. А в сумерках он любит нашептывать старым деревьям сказки...
Ему все равно кто его слышит. Он сказитель, он летописец, певец отчаянья, разлуки, грусти и безысходности. Он – уста Смерти. Он проводник и наставник отправляющихся в вечность...