Она лежит там. В мусорном ведре. Разбитая тарелка. Белые куски, крошки, мертвые блестящие следы локальных разрушений. Как будто ссора с самим собой.

Опять сижу, поджав ноги и ссутулившись над ноутом. Темно и холодно.

Представляю, что я на фотосессии, и фотограф хочет снять безымянного человека, упивающегося правом разрушать свою молодость.

Представляю, что я курю. В холодных пальцах сигарета. Рука ленивым, немного грустным движением подносит её к губам. Мне нравится движение курения. Может, я бы начала курить, если бы не...что? Если бы всегда была ночь, и курильщика во мне не спугивал день.

Представляю себя мальчиком-гением. Наследником трона. Сиреной. Членом отряда по устранению нечисти, влюблённым в сослуживца. Неизлечимо больным. Чёрно-белым фильмом.

Представляю, что меня вообще нет и никогда не было. Что я картинка в журнале - лицо не попало в кадр, голубой свет делает обнаженную кожу похожей на мрамор статуй в саду. Рука с тонким запястьем лежит на бледно-голубом животе, потертые джинсы с расстегнутой пуговицей и собачья бирка на цепочке спадает вбок. Имя не указано. Имени у таких вообще не бывает.

Иногда я представляю, что погибаю героической смертью, и все, кто считал меня сволочью, осознают, как я им дорог, держат меня на руках. Плачут. Запрещают умирать.

Представляю, что я наконец пишу книгу. Только ради посвящения и последней фразы. Ради того, чтобы её осуждала церковь и родительский комитет. Чтобы все думали, кто её написал. А я бы, не выдавая себя, говорила "Вы читали? Помоему, хрень какая-то"

А иногда, иногда я представляю, что у меня всё прекрасно. Ну, знаете, счасть-любовь-цель, все дела...Здорово. Мне нравится.

Забери меня отсюда. Приди, схвати меня и увези далеко далеко.

Хочу в этом году радоваться Новому Году.

Скоро пройдёт. Утром. Пафосно, да? А это, наверное, Мэнсон виноват. Что-то у меня в папке такие песни тоскливые у него...

Нахуй всё.