Автор: Королева Флирта
Размер: МИДИ
Пэйринг: СС\ЛМ
Жанр: Romance, PWP, Dark
Рэйтинг: NC-17
Предупреждение: MPREG, намёк на ГП\ДМ


Глава 1


Факелы чадили и отбрасывали на скользкие стены огненные блики. В кругу черных фигур, похожих на стаю воронья, на коленях стоял человек. Голова его была опущена, за занавесью спутанных волос не было видно лица.
Над ним, как удары хлыста, чеканил жестокие слова свистящий голос, к звуку которого прислушивался каждый в тесном кольце неподвижно замерших тел.
- Я все сказал тебе, мой вероломный слуга. Ты знаешь, какое наказание ждет у нас предателя?
Коленопреклоненный мужчина чуть вздрогнул и съежился, будто рассчитывал исчезнуть. На безобразном лике вопрошавшего – странном, похожем на обтянутый сухой белой кожей череп – промелькнуло выражение, обозначавшее, вероятно, усмешку.
Это послужило сигналом для остальных: раздались отдельные смешки и негромкий довольный гул – урчание голодного зверья. Последнее время ни один Пожиратель Смерти не покидал своего повелителя. Его слуги – те немногие которые остались, и у которых не было ни малейшего шанса на помилование - были вынуждены постоянно прятаться от того большого светлого мира, который одерживал верх в затянувшейся войне, который загнал их в эту пещеру, где проходили все их последние дни и ночи. И сейчас их господин обещал им развлечение, и пусть кость, которую им кидали, была слишком тоща и не очень свежа, но это лучше вынужденного и пресного самоудовлетворения на серых камнях.
- Мой Лорд, - вдруг нарушил неровный возбужденный шум немного тягучий голос, прозвучавший так же странно в душной полутьме, как звон серебряного колокольчика в прокуренном и наполненном примитивной музыкой кабаке. Человек на полу провел пальцами по каменной поверхности и сжал кулаки.
- Можно я подготовлю его к ... тому, что ему предстоит?
- А ты считаешь, что его нужно подготавливать? – очень удивленно откликнулся Лорд.
Этот вопрос вызвал приступ оглушительного хохота у его верных слуг. Их лица перекосили глумливые гримасы, а слезящиеся от едкого дыма глаза, сверкающие сейчас нездоровым жадным блеском, обратились к говорившему. Но высокий светловолосый мужчина не обратил внимания на волну оживления, порожденную его же вопросом, а продолжал смотреть в глаза господину.
- Не слишком ли много чести, Люциус? Для вас обоих. Или это твоя давняя мечта?
- Да, мой Лорд. Я давно... хочу его. Вы знаете, как он горд, и мне не удалось добиться от него... взаимности. Окажите мне милость, повелитель – пусть сначала он станет моим.
При этих словах улыбка пробежала по губам Волдеморта, почти человеческая, но от этого не менее мерзкая. Пожиратели стали переглядываться, некоторые даже осмелились обменяться удивленными и скабрезными репликами.
- А ты уверен, что заслужил такой подарок, Люциус? Я так и не знаю, куда сбежала твоя жена с сыном, и не верю, что ты остаешься в неведении сам. Чем ты готов заплатить за эту милость?
- Всем, чем пожелаете, мой Лорд, - склонив голову в почтительном поклоне, ответил белокурый маг, но тут же вздернул подбородок, чтобы встретиться с повелителем взглядом.
Волдеморт приблизился к Малфою. Зрачки воспаленных красных глаз сузились, став вертикальными пульсирующими черточками – Темный маг читал мысли слуги.
Там было желание, настоящее, откровенное и почти совсем позабытое Волдемортом. Был там черноглазый болезненно бледный юноша, с выражением брезгливости выдергивающий изящную кисть из холеной руки, был там молодой человек с насмешливо блестевшими глазами и язвительной улыбкой, которая кривила гордые непокорные губы. Он же - склонившийся над книгой, освещенный свечами.. И снова он - мечтательно улыбающийся, тонкие пальцы уверенно пробегают по черно-белым клавишам с беспечным изяществом. И во всех обрывочных, но четких воспоминаниях фигурировал этот странно притягательный образ. Такой узнаваемый, но в то же время такой не похожий на стоящего сейчас на коленях мага. Он так и не поднял головы, будто речь шла о ком-то другом, будто дух уже покинул худосочное тело, оставив закутанную в черные одежды оболочку, презрительно брошенную к ногам будущих насильников и палачей. Даже сейчас он сумел остаться бесстрастным, прекрасно зная, что ему предстоит. Пока сумел. Окинув неподвижную фигуру презрительным взглядом, Лорд вновь обратил свой взор к Малфою.
- Всем чем угодно? Тогда ты его сменишь, если его на всех не хватит. Видишь ли, желающих много, а он кажется мне слишком хлипким, чтобы рассчитывать, будто то, что от него вскоре останется, сможет действительно доставить удовольствие последним в очереди. Такая плата тебе подходит, мой скользкий приятель?
Глаза Малфоя потемнели, на щеках появились неровные розовые пятна, но голос прозвучал твердо:
- Как пожелаете, мой Лорд.
Волдеморт кивнул, поднял руку, призывая зашумевших от предвкушения еще большего удовольствия слуг к тишине. Когда же все замолкли, он неторопливо проследовал к трону и подал знак Люциусу.
Белокурый маг обхватил Снейпа за плечи и потянул, поднимая. Тот покачнулся, но не сделал ни малейшей попытки к явно бессмысленному в этих обстоятельствах сопротивлению. Когда же Люциус развернул его к себе, волосы упали с лица черноволосого мага, явив безжалостным взорам свидетелей отчаянно зажмуренные глаза Снейпа. Почти как у ребенка, который таким образом попытался бы спрятаться, «убежать» от превратившегося в кошмар мира. Малфой провел ладонью по худой щеке, склонился к уху и прошептал:
- Пойдем же, доверься мне.
Под хохот Пожирателей, все нарастающий, перемежающийся сальными шуточками и непристойными поощрительными выкриками, они проследовали к алтарю посреди «залы» – одного из самых просторных помещений пещеры.
Люциус развернул Снейпа к себе спиной, уложил грудью на холодный каменный пьедестал и одну за другой приковал негнущиеся руки неприятно звякнувшими цепями.
- Давай, Малфой, задай ему жару! – проревел Гойл.
- Жалкая тварь, посмела тебе отказать, Люц, надери ему задницу! – поддержал его разнобой голосов, хриплых и сладострастно срывающихся от предвкушения скорого удовольствия.
Малфой пробормотал заклинание, одежда Снейпа растаяла, как черная дымка, и голодным до подобных развлечений слугам открылось кажущееся восхитительным в неровном свете факелов белоснежное тело, восковой куклой нелепо изогнувшееся в самой унизительной из возможных поз.
Подбадривающие голоса стали громче, но Малфой не торопился. Он нежно провел по обнаженным ягодицам, по-мальчишески упругим и беззащитным. По телу Снейпа пробежала дрожь, и впервые за все это время он издал какой-то странный звук – очень тихий. Его можно было принять и за вздох, и за стон.
- Нравится, - произнес кто-то глумливо.
- Эй, Люциус, не задерживай нас!
- Заткнись и не мешай ему, пусть получит свое удовольствие.
Будто не слыша их, Малфой продолжил так же нежно, но уверено гладить распластанное перед ним тело. И только когда Снейп снова замер, уже совсем безвольно и обреченно, мягко раздвинул коленом длинные конвульсивно дернувшиеся ноги и коснулся пальцами сжавшегося отверстия. Снейп снова затрепетал, пытаясь бедрами вжаться в камень, но Люциус продолжил все более откровенно тискать ягодицы и кружить тонкими пальцами у входа, затем ласково погладил яички, нежно провел, а потом обхватил мягкий член. Он снова что-то прошептал, и сам оказался почти обнаженным, только плащ скрывал его наготу от жадных взглядов. Всем своим телом он прижался к Снейпу, потерся кожей о кожу, будто хотел с ним слиться и очень медленно стал толкаться членом в узкое отверстие, продолжая гладить мошонку лежавшего под ним мага, которого опять сотрясала дрожь. Снейп не издавал ни звука и буквально вжался лицом в камень. Постепенно восстановилась тишина, все завороженно смотрели, как медленно, но неумолимо возбужденная плоть Малфоя исчезает между крепких ягодиц. Вялый член Снейпа дернулся и стал беспомощно, будто против воли, толкаться в обнимавшую его ладонь. Движения Люциуса стали резче и грубее, но в стонах и пыхтении, издаваемыми свидетелями постыдного, но древнего, как сама жизнь, действа, потерялся отрывистый вскрик Снейпа, тут же Малфой издал какой-то животный рык, белыми фонтанчиками спермы окропился каменный пьедестал, и в тот же миг оба мага исчезли с глаз Волдеморта и его приспешников.
И дикий яростный вой огласил окрестности хмурых гор, сгрудившихся на Севере магической Англии.


Глава 2


Снейпу показалось, что он провалился в преисподнюю, но влажная и мягкая поверхность, прикасавшаяся к коже, не вязалась с его представлениями о гиене огненной. Кроме того он по-прежнему чувствовал в заднице постороннее присутствие, а тяжелое тело, прижимающее его к земле, не оставляло сомнений в том, что он не только жив, но и все еще находится в полном распоряжении Малфоя. Хотелось приподнять голову, чтобы понять, что происходит и почему Люциуса не сменяет новый «страждущий», но шок от случившегося сковал его движения и парализовал волю.

Тут маг, до этого неподвижно на нем лежавший, шевельнулся, шеи Снейпа коснулись теплые мягкие губы, и тут же зельевар ощутил легкость и резкий холод.

- А это мы хорошо переместились, - раздался над ним задумчивый голос Люциуса. – Даже не могу сообразить, куда именно. Хммм... Вокруг нас лес, никогда не видел более дремучей местности. Эй, Северус, вставай давай, простудишься!

Этот голос сейчас настолько выводил его из себя, что Снейп даже смог сбросить оцепенение. Он приподнял голову и где-то вдалеке действительно разглядел кромку леса, поразившись открывшимися взору просторами. Северус перевернулся на спину, попытался сесть, и тут же его пронзила резкая боль, заставив глухо застонать.

- Я думаю, тут растет какая-нибудь травка, которая помогает в таких случаях, - участливо заметил Малфой.

Снейп в ярости воззрился на него. Люциус сидел перед ним по-турецки, плотно закутавшись в плащ, при этом лицо блондина сияло от радости. Северуса охватило жгучее желание стереть неуместно счастливое выражение кулаком, но вместо этого он только проблеял:

- Г-где мы?

- Понятия не имею, - невозмутимо отозвался Люциус. – Но это даже хорошо – нас никто, слышишь – никто здесь не найдет!

Снейп зябко повел плечами и подтянул к груди ноги. Частично, чтобы согреться, частично, чтобы спрятаться от Малфоя, который теперь стал его откровенно разглядывать. Серые глаза блондина блестели, он кусал губы, но это не помогало скрыть довольную и несколько смущенную, как теперь понял Северус, улыбку.

- И как мы сюда попали? – спросил Снейп угрюмо и нахмурился, не узнав своего голоса.

- Мерлин! Ты меня пугаешь, Северус. Мы сюда аппарировали, - мягким и осторожным тоном, которым говорят с импульсивным и бестолковым подростком, стал объяснять Малфой. - Я использовал древнюю магию. О таком способе перемещения знал только мой отец, он же его и открыл. Так можно выбраться даже из Азкабана, поэтому там до сих пор традиционно содержат магов раздельно, хотя вряд ли помнят почему.

Снейп сглотнул, но уже вполне прежним - с претензией на ехидство - голосом произнес:

- Понятно. Очень остроумная идея, Люциус. Не понимаю только, почему ты выбрал именно меня в качестве «портключа». Неужели раньше не нашлось желающих переместить тебя куда-нибудь? Стоило так долго мозолить глаза Лорду?

- Ты же все слышал, Северус! – насмешливо отозвался Люциус. - Можно сказать этого момента я ждал всю жизнь, - он улыбнулся и сделал движение к Снейпу.

Однако тот в откровенном ужасе расширил глаза и попятился.

- Еще хочешь куда-нибудь переместиться? – прошипел он.

- Нет, я хочу, чтобы ты не околел от холода. Иди ко мне сюда под плащ, синий уже весь. Ну что ты на меня так смотришь? Я не кусаюсь, - хмыкнул Малфой, но его глаза потемнели, а голос стал на октаву ниже.

Дальше отказываться от предлагаемого тепла было глупо, поэтому Снейп сжал губы и, зажмурившись, нырнул в гостеприимно распахнутую глубину плаща. Малфой тут же обнял его, от чего по телу Снейпа пробежала дрожь, а потом стало даже жарко. Он был благодарен Люциусу, что тот ограничился только этим жестом и с опаской ждал, что тот начнет комментировать его явное смущение.

- Ну, что теперь делать будем? – спросил его вместо этого Малфой. - Кто у нас всегда был самый сообразительный?

- Люциус, я все равно не понимаю, как... ты смог убедить Лорда в том, что... Ну, что ты давно...

- Что? – насмешливо подбодрил его Малфой.

- Хочешь меня, - огрызнулся Снейп. Повернул голову к Люциусу и уставился тому в глаза. – Это ведь... чепуха все.

- Отец говорил мне, что у этой магии есть побочный эффект, - задумчиво разглядывая пылающие щеки зельевара, пробормотал Малфой.

- Какой еще? – дернулся Снейп.

- Не знаю... Но, похоже, вся эта история отразилась на твоих умственных способностях. Разве кому-то под силу обмануть Лорда? Я говорил ему правду.

Снейп напрягся. Рука, обнимающая его и к теплу которой он уже начал было привыкать, внезапно показалась очень горячей, а во рту пересохло. Волдеморта обмануть невозможно, это не подлежит сомнению. Ему можно показать заранее подготовленные воспоминания, которые он накапливал, общаясь, например, с Поттером. Но Люциус не мог всю их жизнь подготавливать этот побег. Тут пальцы Малфоя заскользили по коже, Снейп тяжело задышал и вскочил на ноги, превозмогая боль.

- Надо найти какую-нибудь деревушку. Раздобыть одежду. Вставай, довольно прохлаждаться.

Малфой разочарованно нахмурился, но поднялся на ноги.

- Я плохо представляю, как мы в таком виде появимся где-нибудь в населенном пункте... Но если ты настаиваешь, то пошли. Нам надо решить, как поделить плащ, раз уж я так тебя смущаю.
***
Часа четыре спустя они стучались в деревянную потрескавшуюся дверь очень странной избушки – такой ветхой, что казалось странным, что она не раскачивается от усилившегося ветра.

- Это какая-то странная зеленая ледяная пустыня, - ворчал Снейп. – Единственный дом на таком огромном пространстве и тот пустой. Хотя, может это и к лучшему...

- Да нет, я слышу шаги, - заметил Малфой.

На нем, как и на Северусе, красовался какой-то черный балахон, который они смастерили из плаща Люциуса, воспользовавшись подвернувшимися под руки ветками, и отчасти беспалочковой магией.

Дверь распахнулась. Перед ними предстала худенькая старушка с добрыми голубыми глазами и в цветастой тряпке, которой она зачем-то повязала голову.

- Ко мне, касатики? За молочком? – растянув бесцветные губы в беззубой улыбке, прошамкала она на непонятном языке.

У обоих магов стали совершенно одинаковые глаза – абсолютно круглые, но тут Снейп почувствовал, как Люциус пихает его в бок.

- Что ей надо, легилимент ты наш? – зашипел он зельевару в ухо. - Внуши ей, чтобы переночевать, вернее пожить пустила.



Глава 3


- Захворал, касатик? – участливо спросила старушка, вытирая коричневые от трудов руки какой-то немыслимой дурно пахнущей тряпкой, и склонилась над Снейпом.

Тот опять сегодня отказался от завтрака – вязкой бледно-желтой каши, от которой Малфой, к его недоумению, приходил в неизменный восторг.

- Даотстаньстарстерв... – простонал Снейп, не поднимая головы.

- Вижу плохо тебе, Севочка, - жалостливо закивала головой бабка. – Уже третье утро ты плохо ешь. Тебе бы не надо на печке спать... В твоем-то положении...

Снейп нервно вздрогнул и воззрился на бабушку с недоуменным выражением во взгляде.

- О чем вы, баба Ев.. Ефросиния? – вонзив в прозрачные голубые глаза недобрый взор своих черных очей, спросил он.

- Ну так понятно ж о чем, родимый. Дитятку в жаре негоже париться. Ты бы на кроватке, ну вот хоть с Лютиком своим ночевал. Чего уж теперь-то противиться.

С минуту Снейп изучал светящееся сочувствием морщинистое лицо старухи, губы которой все шире расплывались в понимающей улыбочке, потом резко вскочил на ноги и, сметая все на своем пути, выбежал в сени, а потом на двор.

Там довольно улыбаясь бодрому утру с охровой травинкой в зубах, стоял Малфой. Рядом с ним возвышалась груда сваленных в беспорядочную кучу дров. Сейчас же он, судя по всему, решил передохнуть и, оперевшись на топор, осматривал окрестности. Вернее бесконечные глухие зеленые дали, взятые в окружение высоким лесом.

Тут перед ним нарисовался Северус с перекошенным от злобы лицом, схватил Люциуса за толстую ткань так называемого «ватничка», которыми их снабдила баба Ефросинья, и стал трясти бывшего соратника со всей силы. Малфой поймал Снейпа за запястья, тот дернулся, но, поняв, что без толковой палочки ему с Люциусом, каждый день накачивающим на свежем воздухе полезным физическим трудом мышцы, не справиться - взревел:

- Ты... Ты... Сволочь! Какой там побочный эффект был?!

Люциус поморщился, соображая, о чем его спрашивает ставший последнее время совершенно невыносимым приятель, потом усмехнулся и медленно ответил:

- Я точно помню, что это не бешенство. Может, ты перестанешь вращать глазами, как севший на клизму эльф и объяснишь толком, что с тобой вообще творится?

Снейп неожиданно как-то весь сник, выпустил Малфоя и уселся на дрова с выражением вселенской тоски во взоре. Люциус задумчиво изучал его какое-то время, видимо, что-то прикидывая про себя. Подул ледяной порыв ветра, Снейп инстинктивно и очень заботливо закутал себя в теплую одежку, и тут Малфой сел на полено, в которое был воткнут топор, будто пронзенный некой до глубины души поразившей его мыслью. Какое-то время он смотрел на Снейпа с ужасом, потом по его губам пробежала улыбка, потом он тряхнул головой и стал издавать отрывистые тихие звуки, привлекшие внимание Снейпа.
- Я убью тебя, Люциус, - сквозь зубы прошипел Северус, испепеляя взглядом всхлипывающего Малфой.

Тот поднял голову, вытер рукой выступившие от смеха слезы и с наигранным укором спросил:

- Безотцовщину растить надумал? Да ты представляешь, кого ты тут без меня вырастишь? Наш Лорд в министерство сдаваться побежит.

- Убью... – горестно прошептал Снейп и закрыл лицо руками.

Люциус поднял новую травинку, покрутил ее в пальцах и с рассеянным видом выбросил. Потом неторопливо подошел к Снейпу и обнял его за плечи.

- Северус, - смущенно и непривычно нежно прошептал он в ухо насупившегося приятеля. – Неизвестно сколько нам еще тут куковать, а так... Хотя бы занятие есть.

- Занятие? - поворачивая к нему бледное лицо, взвизгнул Снейп. – Это для тебя «занятие». Что ты со мной сделал, скотина?

- Тихо... Тебе нельзя нервничать. Капризный какой стал, - замурлыкал Люциус пытаясь крепче обнять Снейпа. – Эта бабка – не простая. Поможет, если что. Не ты первый, не ты последний.

Снейп глухо застонал, но не стал больше сопротивляться Малфою, который с очень заботливым видом помог ему подняться и, не переставая обнимать, повел в дом.

Их встретила в дверях бабка, умилительно заулыбалась, видя установившееся между «касатиками» взаимопонимание, и пропустила в благоухающие душистыми травами сени.

- Лютик, скажи ему, что нельзя ему на печке спать. Я вам сегодня вместе постелю.

Услышав это, Снейп словно очнулся. Он с бешенством глянул на Малфоя, который бережно стягивал с него ватник, попытался оттолкнуть его руки, но тут терпение Люциуса, похоже, закончилось.

- Все! Хватит. Ты моего ребенка носишь! Еще раз на печке увижу, пороть буду.

Снейп от этой угрозы оторопел настолько, что до вечера вел себя тихо и даже под руководством бабки Ефросиньи согласился учиться вязать носочки. Люциус тоже больше не выходил из дома – разве только по хозяйственным делам: дрова там принести, водички с ключка набрать. В остальное же время он, светясь от счастья, всюду сопровождал Снейпа, стараясь предугадать малейшее его желание. Бывший профессор сначала огрызался на него – с осторожностью, так как с некоторых пор ожидал от Малфой любой подлости, а к вечеру рыдал у того на плече, прижимаясь к гладкому сильному телу под общим теплым одеялом на узкой единственной в доме кровати у бревенчатой стены. Ефросинья как обычно засыпала на жесткой кушетке, а ее многочисленные морщинки разгладились, настолько счастливые снились одинокой старушке сны.



Глава 4


- Тссс... Тише, тише... – шептал Люциус, гладя его по волосам.

А потом его руки по-хозяйски заскользили по плечам, по обтянутым бархатистой кожей выступающим ребрам. Они спускались все ниже, стыд горячей волной обжигал кожу, тем более сильный, что член наливался от этого дурманящего ощущения, впитывая его в себя, как откровение.
И Малфой обхватил ноющую плоть ладонью, уверенно задвигал ею по всей длине, безжалостно сжимая, а другая рука блондина бесцеремонно опустилась на боязливо сомкнутые ягодицы. Снейп затих, задыхаясь, откинул закружившуюся голову на подушку, уставившись гаснущим взором в пропадающий в полутьме потолок. И - подчиняясь умелым ласкам, глотая соленую от недавних слез слюну - глухо протяжно застонал, когда бесстыдный жесткий палец коснулся его отверстия.

- Погоди-ка, - заплетающимся языком пробормотал Малфой, - тут на кухне масло было. Ты пока на спину ляг. Вот так.

Люциус уложил безвольное сдавшееся ему на милость тело на лопатки, выдернул из-под черноволосой головы подушку и поместил ее под узкие бедра. – Я сейчас.

- Бабка... – коротко напомнил Снейп, впрочем, ни на что уже не рассчитывая.

- Она спит. Ты ей со своей печкой ночи три покоя не давал. Уморил старушку. Жди.

С этими словами Люциус мягко раздвинул ему ноги, их взгляды на миг перекрестились, выбив из воздуха искру, и Малфой исчез за деревянной перегородкой.
Снейп лежал, бесцельно пересчитывая крупные бревна, из которых был сложен потолок, пытаясь понять, в какой момент своей бурной непростой жизни он сделал что-то настолько неправильное, чтобы к концу войны оказаться в старой избушке иноязычной колдуньи, обнаженный, беременный, с раздвинутыми ногами и приподнятой задницей, покорно ожидающий, когда Малфой найдет на кухне масло, чтобы его трахнуть...
Он был готов к безрадостному исходу для себя, но ни в одном, даже самом кошмарном сне, ему не представлялось ничего похожего.

- Вот, принес, - произнес над ним все тот же, будто хмельной, голос Люциуса.

Снейп снова заглянул тому в лицо – в этом диком месте и ночами было почти так же светло, как пасмурным днем – и увидел, что глаза Малфоя горят тем жадным огнем, который ему доводилось замечать у старого друга, когда тот присматривал себе очередную аппетитную шлюшку в борделе. Теперь этим взглядом он ощупывал его бледное тело... Малфой усмехнулся, обнажив на миг белоснежные зубы, и глухо произнес:

- Попробуй ни о чем не думать. Поверь, сейчас это излишне.

Его скользкий масленый палец нетерпеливо вонзился в него, заставив закусить губы и запрокинуть голову, и тут же влажные горячие поцелуи захватили в плен его шею.

- Северус, - стонал Малфой в те секунды, когда его губы не соприкасались с кожей, - как же давно я хотел... вот так... целовать тебя... всего... Мой... ты весь мой...
Люциус провел пальцами по соскам, оказавшимися очень чувствительными, а заметив, как затрепетал Северус, безжалостно затеребил их, выкручивая и заставляя свою жертву заметаться на кровати, и вдруг неожиданно резко толкнулся в него. Снейп вскрикнул, но властный поцелуй приглушил его возглас, и Малфой задвигался в нем, рукой пробуждая к жизни поникший было член. Новый приступ стыда смешался со сладострастием, и боль быстро ушла под напором нарастающего пульсирующего во всем его существе наслаждения. Он уже сам обвил талию Люциуса ногами, окончательно теряя себя, свое прошлое, свои страхи и мысли в вихре ощущений, доводящих его до безумия.

- Люциус! – умоляюще выкрикнул надтреснутый баритон.

Малфой еще раз грубо провел ладонью по изнывающему члену и, застонав, как раненый зверь, Снейп кончил, забрызгав спермой ветхие простыни.
Тогда движения Люциуса стали совсем дикими и бесконтрольными. Он вцепился ногтями в поджарые бедра и стал насаживать на себя Снейпа, не сводя с того пожирающего взгляда. Спустя минуты Северусу уже стало казаться, что это все-таки пытка, но тут он с облегчение увидел, как по лицу Малфоя прошла судорога, и тот упал на него, вдавливая в пуховый матрас.
Какое-то время они лежали так, притихнув, соединившись в одно целое...

- Ай-ай-ай! – запричитал вдруг над ними старушечий голос. – Что же вы, касатики, водички не согрели? Как теперь отмываться будите? Пойду вот котелок поставлю.

- Придурок, ты Люциус, - прошипел Снейп на ухо беззвучно сотрясающемуся на нем от приступа истеричного смеха Малфою.

А мягкие шаги Евфросиньи уютно раздавались за перегородкой, окончательно перемещая сбежавших Пожирателей Смерти в вывернутую наизнанку реальность, заставляя примириться с нею, как уже приходилось смиряться со многим.


Глава 5


- Что это? – брезгливо скривившись, вопрошал Снейп Ефросинью за обедом.

- Оладушки, Севушка, - кротко ответствовала бабка.

- Это? Оладушки?! Да они же резиновые! Что б я вам еще раз доверил стряпню!

Ефросинья виновато захлопала глазами. Говоря по правде она всего лишь хотела сэкономить яички для пасхи, которую, несмотря на свою ведьмовскую сущность, всегда старалась соблюсти и отметить. А несушка-то одна, где тут яичек напасешься? Вот и добавила два вместо трех, а Севушка сразу просек. Надо было ей не злить родненького... Живот вон уж стол подпирает, в его то положении нервничать никак нельзя. Однако угодить Снейпу и ей, и Люциусу становилось все сложнее. Чем больше у него прибывало спереди, тем стервознее становился его и без того не сахарный характер.
По ночам Люциусу снились кошмары, что он снова студент Хогвартса, только лоб его «украшает» шрам, и нависает над ним высокая черная фигура с громадным животом и злобно шипит:

- Ты бестолочь, Люциус! Я всегда подозревал, что у блондинов IQ ниже, чем у троллей, но чтобы сварить зелье, от пара которого у всех моих студентов выскочил на лбу этот идиотский знак!!! Да такое даже Лонгботтону оказалось бы не по «способностям»!!!

Физиономия грозного профессора, которого во сне Люциус смертельно боялся, скалилась и все выплевывала оскорбления, а потом, когда Малфой уже был близок к обмороку, круглый живот лопался с оглушительным треском и оттуда вылезал... Лорд, укоризненно покачивающий головой в манере бабы Фроси.

Тогда вечерами Люциус буквально набрасывался на Снейпа, чтобы отомстить за кошмары, но тот охотно отзывался на самые изощренные ласки, льнул к Малфою всем телом, позволяя вытворять с собой такое, что фантазия бывалого ловеласа и гуляки только теперь сумела ему подсказать. И все это Снейп явно проделывал с целью, потом издеваться над соратником и во сне, и наяву, пользуясь тем, что, как ни чесались у Малфоя руки устроить приятелю взбучку, но при виде живота весь настрой бесследно испарялся. Снейп же очень быстро научился пользоваться преимуществами своего положения и бессовестно наслаждался этим, откровенно развлекаясь реакцией белокурого мага.

- Ну, я же чувствую, что чего-то не хватает... Не добавили какой-нибудь ингредиент, Ефросинья? - обманчиво шелковым голосом допрашивал Снейп бабку.

Люциус закатил глаза – на такой трюк он бы не повелся, а вот неопытная старушка... ну в смысле общения с его скользким другом – точно неопытная.

- Да вот яички у нас, Севушка кончились, - призналась бабуля.

Снейп расплылся в самой своей «обаятельной» улыбке, и Люциус не выдержал.

- Довольно, - стукнув кулаком по столу, заявил он.

Снейп хмуро на него уставился, недобро сверкая глазами.

«Испугался», - утешил себя Малфой.

- Северус, радость моя, я сейчас схожу в соседнюю деревушку. Подумаешь она за пятнадцать километров... И принесу нам яички. А Ефросинья новые оладушки испечет, точно по инструкции, - стараясь завоевать благосклонность Снейпа беззаботным тоном и улыбкой, предложил Малфой.

И внутренне сжался, когда бывший декан Слизерина изучающее ощупал его сомневающимся взглядом.

- Неплохая идея, Люциус. Иди сейчас. К вечеру успеешь. Мы все будем за тебя очень волноваться... Да, брось эту гадость. С набитым пузом ты и до ночи не доберешься.

«Я тебе устрою «ночь»!» - мстительно подумал Малфой, поднялся из-за стола и пошел одеваться.

В сени к нему вышла бабка. Люциус, уже одетый в теплый овечий полушубок, сидел на длинной скамеечке между ведрами и с остервенением курил самокрутку.

- Лютик, у меня есть одна вещь... Ступой называется. Ты в ней быстро до деревни домчишься...

- Баба Фрося, это у него пройдет? Сил же никаких нет уже.

- Пройдет, касатик. Вот разродится и прежним станет.

Люциус при слове «разродится» закашлялся.

- А как он... Ну... Это же опасно, наверное? – восстановив дыхание и с неподдельной тревогой, спросил он, вглядываясь в мудрые голубые глаза.

- Все хорошо должно быть, - расплылась в улыбке Ефросинья. – Он же теперь почти женщина, и все у него как положено проходить будет.

Люциус покраснел. Последнее время удовольствие, которое он получал, занимаясь со Снейпом сексом, невозможно было и сравнить со всеми его былыми похождениями. Да и о том, что он... ну... частично стал женщиной, Малфой уже выяснил сам - опытным путем.

- Ты, Лютик, не торопись назад, - искушал его тем временем елейный голос. – Ты там развейся хорошенько. Деревенька большая, веселая.

- Нет, скоро не вернусь, конечно. Я по лесу лучше пройдусь. Леса то у вас тут хорошие, баба Фрося, просторные. Но ступку свою давай, - задумчиво пробормотал Малфой.

Его взгляд неожиданно смягчился и сделался мечтательным.

- Ты уж присмотри за ней... гммм... ним тут. Он же по дому как вихрь носится.

- Хорошо, Лютик. Присмотрю.

Малфой не заметил, что лицо бабки просияло, а морщин поубавилось.
***

Люциус наматывал уже сто пятнадцатый круг, огибая бревенчатое невысокое строение, когда услышал крик, от которого кровь застыла у него в жилах. Кричал Снейп – это он распознал сразу. Ноги стали ватными и заставили Малфоя остановиться. Что ж там делается в этой большой печке, куда их Ефросинья заставляла забираться каждую неделю, а потом после того, как в полуобморочном состоянии они намыливали друг другу спины и кое-как мыли головы, угощала вкуснейшим напитком, пахнущим хлебом?
Ведь он же был против этой затеи с самого начала! Но ставший совсем вздорным Снейп как только начались схватки с поразительной покорностью подчинился всем сложнейшим инструкциям, которые ему давала Ефросинья. И вот теперь он кричит!
Он, который не кричал даже под Круциатусом Лорда!
Люциус набрал в легкие побольше воздуха. Он должен быть там, плевать, что Северус запретил категорически, меля чепуху про «Аваду», которая теперь представляется страшилкой из детских сказок – палочек то так и нет. Пусть злится, обливает его ядовитыми оскорблениями и осыпает изысканнейшей бранью, но он спасет единственного друга!
С этой благородной мыслью Люциус Малфой ворвался в горячее нутро печи, которую аборигены именуют неприятным словом «баня».
Под черным потолком на возвышении или «полке», широко раздвинув ноги, лежал его волею судеб жена и любовник. Снейп хватал себя за черные волосы и истошно кричал, безжалостно прорежая свою и без этого не густую шевелюру. Однако Люциуса поразило, с каким безмятежным спокойствием копается в... самом сокровенном месте его возлюбленного бабка. Все это было так дико, что Малфой оторопел и замер рядом с ними ни жив, ни мертв.

- Он больше от злости орет,- пояснила вдруг бабка. – Все гладко идет. Столько раз роды принимала...

Люциусу показалось, что он только что залпом осушил бочонок хмельного напитка, так спокойно на душе стало от этих слов. Он тяжело опустился на низенькую склизкую скамью. Сердце по-прежнему тревожно билось, но сейчас должно было произойти нечто Великое и Прекрасное. Таинство... Малфой улыбнулся и принялся неторопливо стягивать с себя мокрую от пота и влажного воздуха одежду.

- Вот и головка показалась, - радостно оповестила бабка.

Снейп замолк и совершенно нормальным голосом заинтересованно осведомился с полка:

- Что, что появилось? Головка?

- Да, ребенок, как положено выходит. Вот так... Так... Ну-ка тужься еще, родимый...

Люциус смотрел на все это действо со священным восторгом, решив, что никогда в своей жизни он не видел ничего более прекрасного, вернее никого более прекрасного, чем Северус дарующий ему дочь... Почему дочь - его мозг, замутненный переживаниями за сволочного приятеля и приступами неконтролируемой нежности к нему же - не смог бы объяснить, но именно такое стечение обстоятельств казалось самым закономерным.

- Мальчик! Сын! – радостно прокричала Ефросинья.
Люциус протянул к ребенку руки, Снейп довольно громко саркастически хмыкнул, будто ставя для себя какую-то точку, а бабка понесла младенца к кадке, где и обмыла его теплой водой.

- Какой славный малыш, - ворковала она, отмахиваясь от назойливо крутившегося вокруг нее Малфоя морщинистой мокрой рукой. – Ишь ты! И глазки открыл. А какие они у нас большие... Только... Красные почему-то. Как странно. Вроде же все нормально шло. Нет. Белок белый, как облако, а вот радужка...

Но ее размышления прервал негромкий шум, которому с полка отозвался быстро прервавшийся стон. Люциус Малфой, равно как и Северус Снейп лишились чувств в мокрой жаркой бане, в Мерлином забытой глуши, окруженной дремучим лесом.