Мотылек бился о прозрачное стекло, колотил серыми крылышками, оставляя после себя грязные черноватые разводы. Я сидел в плетеном кресле–качалке, которое уже давно бы пора выбросить, но оно настолько старое, что мне попросту жалко. Когда-то в этом кресле вот так же сидел отец и читал нам с Томом сказки, а под конец начинал засыпать, щуря глаза и широко зевая. Я улыбнулся, вспоминая это, посильнее закутавшись в огромный плюшевый плед. Теперь, когда я остался один в нашем огромном доме, каждое воспоминание было для меня глотком свежего воздуха. На камине, отливая золотом, стояли три рамки с фотографиями. На одной мы с братом, еще маленькие, в невероятно теплый и солнечный осенний день стоим в обнимку между уже облетевшими кустами сирени в нашем маленьком, но невероятно красивом прохладными весенними днями садике. Том как-то робко прижимается ко мне, из-под смешной шапочки торчат взлохмаченные рыжеватые волосы, прямо как у мамы.
А папа и мама жизнерадостно улыбаются с другой фотокарточки, папины вечно смеющиеся глаза..и улыбка..дарили мне кусочек весеннего неба даже в самый пасмурный день.
Я вздохнул, смахнув непрошенные слезы, и взял в руки выцветшее от времени фото в руки...Мне хотелось закричать, громко закричать…
Но я молчал, лишь стискивал кулаки и до боли прикусил щеку.
я очень скучаю по отцу...я с ним не говорил..не видел его уже больше года...я скучаю..хоть и понимаю что ему скорей всего не нравится то что я делаю..но всё же знаю...что он меня любит....очень хочю его увидить...

...Ваш надоедливый Билл Каулитц Трюмпер...