Это цитата сообщения -Kaunotar- Оригинальное сообщение

Фанфик, самонадеянный, но прикольный. Часть 14

[557x699]
Настроение сейчас - хочу к нему...

Выйдя ночью, я наткнулась на Тома. Он сидел прямо на лестнице и курил, будто ждал моего прихода. Обернувшись, он улыбнулся мне.
Мрачно так улыбнулся…
В моей душе что-то ёкнуло. Захотелось обнять его, прижать к себе и просто успокоить....



Потому что он нервничал.
Он дёргался.
Он молча сам себя изводил.
Это было так похоже на Билла…
- Привет, - тихонько прошептал он, – посидишь со мной?
Отказать ему не представлялось возможным. Я опустилась на ступеньку рядом с ним. Том ненавязчиво обнял меня.
- Томчик… Ну что с тобой?
- Мне кажется, я виноват перед ней. Я пытаюсь позвонить, а она трубку не берёт…
- Аня такая. Скорее всего, она думает, что виновата перед тобой.
- Я что, дикий? Почему нельзя просто набрать меня и сказать: «Том Каулитц, ты давно у стоматолога не был…», и дальше в её стиле?! Просто… Чёрт, я не знаю, как сказать тебе… Мне нехватает этой её возни, битья подушкой и Бог знает чего ещё… Нехватает. Очень. Ты же понимаешь меня? Ты слышишь меня теперь, когда Билл с тобой? – он повернул ко мне искажённое болью лицо. Полумрак скрадывал обычно пугающее меня близнецовое сходство. Я легонько коснулась губами его горящей щеки.
- Я всегда слышу тебя, Том. И ты знаешь об этом.
- Знаю… Иногда мне кажется, что я чувствую тебя лучше, чем Билл. Не поправляй меня, я знаю, что ты не согласишься со мной. Не бойся положиться на меня. Я совсем не хочу отнимать тебя у него. – Том сжал мои пальцы до боли.
Я вскрикнула.
- Прости, - он тут же поднёс мою руку к лицу и поцеловал. – Помоги мне. Мне нужно знать правду, мне нужнее один разговор, всего один…
- Ты хочешь, чтобы я нашла её? Я её найду. Но для этого мне нужно лететь в Москву. А тебе придётся остаться здесь, с Биллом.
Том непонимающе уставился на меня.
- Чего это вдруг?
- Не понимаешь? Во-первых, твой брат по-хорошему должен месяц лежать в больнице, а к нему только медбрата приставили, не медсестру даже. И то раз в неделю. Этого мало. Он сейчас совсем не готов к тому, чтобы носиться по большому городу. Во-вторых… Плохо ты знаешь Анну. Она просто не захочет разговаривать с тобой. Скорее всего, она думает, что ты уже вычеркнул её из своей жизни.
- Но это не так!!! И… плохо ты знаешь Билла, если думаешь, что он отпустит тебя на край света, в страну этих… медведей в ушанках…
- Ну давай: водка, матрёшка, балалайка, масленица… Европеец, блин. Вы же были в Москве.
- Были, и что? Холодно, мрачно, люди странные… - Том отвлёкся от своего загруза, это было уже здорово. – Полно полицейских на улицах…И анти. Много анти.
- Брось. Вы останетесь.
- Эй… полегче на поворотах. Кто тебе сказал, что Я отпущу тебя одну? – он легонько толкнул меня в бок, рассмеявшись. Впрочем, глаза у него оставались серьёзными.
Как два карих прицела.
- Том, ты действительно не понимаешь… - я не знала, какие доводы приводить, потому что решительно терялась под настойчивостью его взгляда. – Билла нужно серьёзно лечить…
- Ну да, конечно. Он сам очень настроен на серьёзное лечение, как я посмотрю. Короче, этот вопрос лучше задать ему, хотя в том, что он согласится лететь в Москву с нами уже хотя бы потому, что туда летишь ты, да ещё и со мной… - Том лукаво подмигнул мне, заставив поёжиться, - … я не сомневаюсь. Мой романтичный донельзя приторный братишка ещё и ужасный ревнивец…
Развернувшись ко мне, он подался вперёд. От неожиданности я вжалась в перила лестницы. Том рассмеялся, обхватывая меня за талию.
- Но у него ведь нет повода для беспокойства, - взяв его за подбородок, я заглянула в глаза Каулитца-старшего. Освободившись одним упругим движением, он зарылся лицом в мои волосы.
- Есть. Не знаю… Иногда мне кажется, что есть. Обними меня, мне холодно.
И что ему сказать на это?
Я послушно обняла его спину.
- Когда-то ты просил меня перестать. Теперь я прошу тебя о том же, Том…
- Котёнок…
- Не надо, Том…
- Она меня бросила, сейчас ты…
Без ножа резал, и знал об этом… Жестокий мальчишка Том Каулитц, который вечно сам не знает, чего хочет, прямо как его обожаемая Аня…
Двое из ларца…
- Я не бросаю тебя, просто не надо… вот так не надо.
- Как? Господи, да не только в сексе дело…
- Ну это очень старая песня, Том. Давай не будем…
Мучительная пауза, во время которой каждый из нас собирается с силами.
Он вдыхает запах моих чёрных волос…
Я запоминаю его тепло…
- Давай. Ты выбрала его, так иди к нему. Иди…
Этот дрожащий голос, эти руки, которые по-прежнему держали меня.
- Тогда отпусти меня…
Он резко встал, отступая к противоположной стороне лестничного марша, убирая руки за спину опираясь на перила.
- Всё…
Нет. Не всё.
Я чувствую твой взгляд.
Я чувствую твою дрожь, Том.
Это сожаление.
Это одиночество.
Ты … ты не веришь мне.
Ты во мне сомневаешься…
Я поднялась и выпрямилась, глядя в его глаза. Том не отводил взгляда. Он не хмурил брови, он молчал. Но его губы кривила снисходительная улыбка.
Он знал.
Он видел мои метания.
Стоп. Стоп! Стоп… Мне нельзя оставаться здесь. Это нечестно. Это неправильно.
Я делаю шаг на ступеньку. Ещё одна, ещё, - будто заново учусь ходить.
Я ухожу… Я иду…
- Эй…
Не оборачиваться…
Но это выше моих сил. Я вижу Тома, стоящего в той же позе, с обнаженным торсом…
Он улыбается.
Он щурит глаза…
Он касается языком серёжки в губе.
Нет…
Три ступеньки? Да нахрен эти три ступеньки…
Я почти не дышу, я не знаю, что и зачем я делаю. Я закрываю глаза…
Я могла бы спуститься, впиться пальцами в его плечи, прижаться губами к его наглым губам. Этот поцелуй был бы долгим, выжигающим напрочь и душу, и совесть. Он был бы максимально «взрослым», откровенным и недвусмысленным. Мы вложили бы в него всё, что, так или иначе, то и дело тянет нас друг к другу – ту искру, которую заметил между нами даже Билл. Я знала, что Том ответил бы на этот поцелуй.
Я знала, что он ждал от меня этого.
Я знала, что он хотел этого.
Более того, я знала, что ему это было необходимо сейчас – ещё одна маленькая звёздочка на фюзеляж его истребителя в момент, когда он чувствовал острое одиночество.
Это было бы так естественно и так… нечестно.
Нет, Том. Нет. Ты – не мой, и я - не твоя.
Прижав пальцы к губам, я легонько дунула на отпечаток. Я улыбнулась, найдя в себе силы. Я повернулась к нему спиной, не оставляя шансов затянуть меня в искрящуюся сеть его обаяния.
Нет.
Не мой…
Не твоя.
Закрыв за собой дверь комнаты Билла, я судорожно схватила ртом воздух…
Прохлада, наполненная ночной тишиной, лунным светом и тонким, родным запахом Его присутствия.
Билл спал.
Мой Билл…
Скользнув под одеяло, я осторожно положила руку ему на грудь. Не открывая глаз, он притянул меня к себе. В этом обыкновенном жесте было столько ненарочитой нежности, столько тепла… Его лицо, лежащее на подушке, было таким умиротворённым, таким родным… Он ещё не знал о нашем скором расставании. Мне не хотелось его будить, но мне хотелось слышать его голос.
Легонько касаюсь его губ.
Билл открывает глаза…
- Любимая…
Он никогда раньше не называл меня так.
Целую его ещё раз.
Он улыбается. Счастье захлёстывает меня широкой солнечной волной, делая ночь белой…
Мой Билл.
Тёплый, сонный… любимый…
Бесконечно любимый.
- Как ты?
- Ничего… рад, что ты рядом. Уже утро?
- Нет. Ещё ночь.
- Ночь? – он перевернулся, оказавшись надо мной, - ночь…
Его губы… мягкие, но настойчивые.
Его руки, горячие и сильные…
- Билл… Мне нужно уехать.
- Прямо сейчас? - он улыбается, но я уворачиваюсь от поцелуя.
- Нет. Завтра.
- Это будет завтра. Вот завтра и поговорим.
И он прав. Потому что когда он так близко, когда его пальцы забираются под мою футболку, когда его губы вот так касаются моих, я не могу говорить
И тем более я не могу думать о том, чтобы расстаться с ним хотя бы на мгновение.
Я не пыталась скрывать удовольствие, которое проступало на моём лице.
Мне хотелось большего, чем просто поцелуи.
Билл знал об этом.
Он хотел того же.
Он соскучился. А я так просто извелась прошлой ночью, когда смертельно боялась, что потеряла его. Наши руки сплетали так, будто мы боялись отпустить друг друга. Едва отпрянув от его губ, мои шептали: «Я твоя, Билл… Только твоя»
- Моя… любимая…
- Твоя… любимый.
Ну вот и всё. Обмен словами первостепенной важности состоялся.
Между нами не осталось ничего недосказанного. Между нами не было ничего, только горячая кожа наших тесно сплетённых тел.
Мне казалось, что этой сладкой минуты я ждала целую вечность…

***
Уже утром Билл орал. Орал как бешеный.
- Как?! Почему я узнаю об этом вот так?! Почему ты ставишь меня перед фактом?! Я не останусь здесь!!! Я не отпущу тебя: ни с ним, ни одну!!! Я не отпускаю тебя, слышишь?!
Его крик наверняка разбудил Тома.
Его крик дразнил мои нервы.
Его крик рвал мне душу…
- Билл…
- Не хочу слышать ничего!!!
- Не кричи, голос сорвёшь … - я смотрела на него в полной растерянности. Он улыбнулся. На бледном лице глаза горели просто лихорадочным блеском.
- Ты забыла, наверное, в каком режиме я работаю. Он рывком поднялся с постели, на которой сидел, и вышел на середину комнаты.
Schrei! - Bis du du selbst bist
Schrei! - Und wenn es das Letzte ist
Schrei! - Auch wenn es weh tut
Schrei so laut du kannst!
Schrei! - Bis du du selbst bist
Schrei! - Und wenn es das Letzte ist
Schrei! - Auch wenn es weh tut
Schrei so laut du kannst! - schrei!
Он проорал это, отвернувшись к стене.
Встав, я подошла к нему и обняла за плечи.
Он попытался освободиться, но я не собиралась отпускать его.
- Билл…
- У меня голова болит… Честно. Я не прикалываюсь.
Ну что я могла с ним поделать.
Я взяла его лицо в свои ладони.
Он горел. Бледный, злой и… дико любимый.
- Ты успокойся, успокойся. Я не оставлю тебя. Нет… Я не могу Билл. Когда ты такой. Ты.. Ты ещё никогда не орал на меня, кстати говоря, - я обиженно надула губы, увлекая его обратно, к кровати. – Иди, ляг. С твоей головой тебе нельзя орать и делать резких движений.
- Я тебе сейчас покажу резкие движения… Я ещё не так орать умею, - он перехватил меня за запястья и прижал к стене.
Прежде, чем он поцеловал меня, я сказала:
- Но тебе придётся отпустить меня в Москву. Мне необходимо встретиться с Анной.
- А мне необходимо видеть тебя, чувствовать тебя рядом со мной… - он сильнее сжал пальцы, будто специально причиняя мне боль. Подавшись вперёд, я прижалась к нему грудью.
- Билл, ты делаешь мне больно…
- А ты – мне, - он приблизил лицо на расстояние дыхания, и тут же отпрянул.
Я мучительно вздрогнула…
На мои попытки освободиться он только рассмеялся, сжимая пальцы ещё сильнее. Его лицо было близко, но в выражении этого лица застыла лёгкая, почти детская жестокость.
Я посмотрела в его глаза, вложив в этот взгляд максимум эмоций.
Билл не выдержал.
Поцелуй.
Ещё один.
- Прости, милый. Я… хочу, но не могу взять тебя с собой. Тебе…
- Только не говори, что мне нужно лечиться… Ты же знаешь, что нет нерешаемых проблем. В конце-концов, не пори горячку! Прежде чем нестись туда, просто прозвони её номер. Нужно узнать её адрес… Ну, не срывайся так. А то… Я же могу подумать, что ты для Тома стараешься больше, чем для меня…
Мои руки побелели, потому что хватку Билл так и не ослабил.
- Билл… Ты не понимаешь?
- Не понимаю… - он резко разжал пальцы. Посмотрев мне в глаза с совершенно незнакомым мне выражением обиды, он отошел к окну. – Честно, не понимаю. Почему нельзя подождать?
Мне казалось, что он прав. При одной мысли, что мне придётся оставить его, нет, остаться без него, мне становилось не по себе.
Мне становилось невыносимо.
- Ну не могу же я просить тебя наплевать на всё и ехать с нами?
- А почему нет? - он обернулся. Я не верила его улыбке. В ней было что-то неуловимо горькое, новое. – Почему нет, любимая?
- Ну хорошо. Хорошо. Ты прав. Ты всегда прав. Только не смотри на меня так… И не ори больше. – Я подошла к нему, и, взяв за руку, коснулась его ладонью своей щеки. Вторая ладонь Билла непринуждённо легла мне на талию, заставив меня сделать ещё один шаг ему навстречу.
- Прости…
Ангел мой.
- У тебя глаза больные, милый… - я положила голову ему на грудь, просто вдыхая его запах, просто позволяя себе не думать о своих проблемах. А что, если он прав? Как я без него теперь? Да я в самолёте от слёз ослепну…
Без его рук.
Без его голоса.
- Да башка болит… Побудь со мной. Просто вот так: обнявшись, когда ты так близко. Когда ты моя… Давай помолчим, я устал. Дай мне прочувствовать твоё присутствие перед тем, как я решусь-таки отпустить тебя.
Он прижал меня к себе с такой силой, будто мы уже расставались.
- Ты… Ты меня отпустишь?
- Отпущу. Просто… мне нужно время. Понимаешь? Я боюсь… - он улыбнулся уголками губ, - … резких движений.
- Билл… Я люблю тебя. Я вернусь…
- Ты никогда этого не говорила. Только об Анне, о Томе, об их счастье. Но ты ни разу не сказала, что вернёшься…
Я рассмеялась, хотя мне неудержимо хотелось заплакать. Сцепив пальцы у него за спиной, я просто прижалась губами к его ключице.
Проверенное средство заставить Билла сладко вздрогнуть и замереть.
Он вздрогнул и замер…

***
Когда мы с Томом садились в самолёт в Магдебурге, мы, скорее, напоминали мистера и миссис Смит. Я уговорила его выглядеть по максимуму незаметно. Он оставил дома свои трубы, кепки и прочие вещи, так бросающиеся в глаза. «Пусть лучше узнают меня – так будет меньше шума. Это здесь я персона известная, но малозаметная. В России меня знают довольно хорошо. Тем более, там сейчас полный кинематографический ажиотаж», - говоря это, я аккуратно собирала в хвост его дредды. Без своей рэпперской одежды Том выглядел непривычно: высокий широкоплечий парень с забавной причёской. Разве что с пирсингом в губе он расставаться отказался. «Если вы заставите меня снять его, фройлен писательница, меня не прозвонят металлоискатели. Но и Аня тебе этого не простит». Что ж, есть всё таки вещи, делающие Тома Томом.
Чёрные джинсы, чёрные свитера; у него – чёрная куртка, у меня – чёрный тренчкот, наглым образом позаимствованный у Билла. Впрочем, и свитер на мне был тоже его. Тот самый…
- Он будет напоминать мне о тебе, любимый, - у меня нехватало духу распрощаться с ним. Мы так и стояли на пороге дома. Потом Билл улыбнулся, разжимая объятия.
- Иди уже… Иначе я просто-напросто передумаю.
Последний поцелуй.
Оторваться от его тёплых и нежных губ было так трудно…
Когда мы с Томом оказались в такси, из-под моих чёрных очков текли слёзы. Он сжал мою руку ничего не говорящим дружеским пожатием. В нём была нежность брата, поддержка друга и скупая мужская нежность.
Москва встретила нас парочкой папарацци у трапа и солнечным осенним деньком. Прохладным и прозрачным, щедро разрисованным тонкими штрихами берёз, уже изрядно позолотивших кудрявую листву. «Держись сзади», - проговорила сквозь зубы Тому и отправилась говорить с журналистами.
Идиотские вопросы ни о чём.
Мысли только о Билле.
Прошло несколько часов, а я уже чувствовала себя безумно одинокой без него.
Его сердце стучало где-то далеко, но мне казалось, что оно здесь, в моих ушах, в моей груди… «Милый, как мне тебя нехватает», прошептала я вслух.
И мне стало чуточку полегче.
Анин номер Тима пробил мне ещё позавчера. Но я решила просто набрать её, пока Том проходил таможенный досмотр.
- Алло? - её голос в трубке звучал несколько неуверенно. Какая-то чуть надтреснутая нотка фальшивой радости больно резанула слух. Я сразу же засомневалась в том, что она сейчас счастлива.
- Аня? – мой голос после долгого молчания звучал несколько странно, поэтому я удивилась, когда она узнала меня.
- Настя?! Ты в Москве?
- Да… А что тебя удивляет?
- Ой… Только не говори, что ты приехала из-за меня.
«Не буду, милая моя подруга»
- Дела. Было просто невозможно оставить Билла, но есть вещи, которые просто нельзя пускать на самотёк. Контракт в издательстве…
Я врала: складно, заливаясь как соловей. Благодаря всеми фибрами своей души создателя телефона за то, что это идеальное орудие лжи. Без контакта глаз, с ровными интонациями, кому угодно и что угодно.
- Мило…
- Угумс. Как насчёт встретиться? Ты где сейчас?
- Мы с Леной на охотном ряду купаем … Артура в фонтане.
Я слышала, как она краснеет.
Она врала мне так же, как и я ей. Судя по щелчку электрочайника (люблю свою сверхточную нокиа), она была дома. Судя по лёгкому дрожанию голоса – в не слишком хорошем расположении духа…
- Слушай меня. Сейчас бросаешь всё и всех, и едешь на Арбат. Там есть кафе «Баскин Роббинс». Посидим, побеседуем.
- Ну… только если кола с тебя, – она расслабилась.
Она ждала, что я буду истерить и обвинять.
Она почувствовала, как моё сердце наполняется радостью предстоящей встречи, и успокоилась.
Отправив Тома в гостиницу, я поймала такси.
- Арбат, 20. «Баскин Роббинс»
Ну здравствуй, Москва…

***
- Ты понимаешь меня? – Аня смотрела на меня. В её зелёных глазах была такая грусть, что кола казалась мне горше, чем кофе без сахара.
- А ты меня?
- Я тебя нет. Потому что если бы с… - она запнулась чётко в том месте, где должна была сказать «Том» и поняла, что я это заметила, - если бы с Томом случилось такое… Я не простила бы.
- Ань. У меня была очень непростая ночь. Мне было больно, страшно и бесконечно одиноко в том числе и потому, что тебя не было рядом. Я ни секунды не верила, что это ты направила руку этого Валеры.
- А… - она не решалась спросить. Моя боевая Аня не решалась спросить о том, кого, несомненно, любила.
- И он тоже. И Билл. Аня, ты зря уехала.
- А я не могла иначе. Ты не представляешь, чем они мне угрожали! Валера просто бесится, когда кто-то есть рядом со мной. А Том… помимо того, что он из Токов, наши отношения зашли слишком далеко…
Она осторожно отпила шипучего напитка. Мне показалось, что она глотает слёзы.
- Только одно скажи: почему на тебе до сих пор этот дурацкий браслет?
Браслет анти.
- Не спрашивай… Я сама не знаю. Кстати, у меня в гостях Лера.
Лера. Кривой Рог. Ей сейчас уже 15. Интересно, какая она стала? Когда мы виделись последний раз?
- Настя… А почему ты без Билла?
- Да он лечится. Уколы, таблетки.
Аня побледнела, склоняясь над столом.
- Ты не понимаешь, - сказала она громким шёпотом, – он хотел убить. Только не Билла, а Тома.
Её глаза блестели. Мне стало жутко. Какая счастливая случайность выпала тогда всем нам…
Я взяла её за руку…
- Всё уже позади, солнце. Завтра я с удовольствием встречусь с Валерией, а пока… Я очень устала. Можешь проводить меня в гостиницу. Там по кофейку в номере, и я вызову тебе такси.
- Блин, это будет дорого, - Аня улыбнулась. Ну чисто экономист…
- Ань, не считай чужие деньги. Они мне для того и нужны, чтобы радоваться жизни.
-Окей.
По мере нашего приближения к отелю, я чувствовала, как тяжёлый груз спадает с моей души. Я соврала ей. Я знала об этом. Но не это заботило меня сейчас.
Закат размазался по всему западному краю неба…
Вечер ложился на город, заставляя меня вспоминать о том, рядом с кем я так хотела быть сейчас. Мне стоило огромных усилий не разреветься, увидев целующуюся парочку. Я развлекала Аню разговорами, я трещала без умолку, а на душе скребли кошки…
Лифт, последний этаж, пушистый ковролин на полу, в котором запутывается наша обувь. Номер люкс.
Это не мой номер, но Ане об этом знать не обязательно.
Дверь была открыта, я знала об этом.
Изобразив гостеприимную хозяйку, я пропустила Аню вперёд.
- Заходи, будь как дома.
Она рассмеялась и шагнула через порог.
Прямо перед ней стоял Том Каулитц.
Он улыбался.
Его глаза светились такой нежностью, что сомнений в том, что он рад ей, просто не возникало.
- Ну здравствуй… - сказал он странно хриплым, напряжённым, наполненным желанием и пронзительной нежностью голосом. Аня стояла, глядя на него во все глаза. – Ты сбежала так неожиданно, что я не успел сказать тебе, что я…
Он не договорил. Поцелуй у них получился естественным и красивым.
Она обняла его.
- Прости меня, но я не могла иначе.
- Давай просто забудем об этом. Я так рад, что ты снова рядом. Я никуда не отпущу тебя, поняла меня?
Я опустила глаза. Кажется, я становилась здесь лишней.
Закрыв за собой дверь, я повесила на ручку табличку «не беспокоить».
Я была рада за них, но я …
Я была в отчаянии.
Я не верила в то, смогла стать такой чувствительной.
По моим щекам текли слёзы…
Ключ от моего номера лежал под ковриком, как мы с Томом и договаривались. Вставая, я почувствовала странное дуновение воздуха.
А потом тёплые узкие ладони закрыли мне глаза.
- Билл?
Услышав его смех, я поняла, что сегодня – день абсолютного счастья…

Вечер укутывал город розовой ватой.
Счастливый Том, обнимающий самую желанную девушку на свете…
Непохожая на себя, притихшая от внезапно сбывшейся заветной мечты Аня…
Приехавший, наплевав на всё, мой любимый, мой ангел Билл…
И я, - тающая на его губах, едва дыша от полной невероятности происходящего.
И пусть завтра всё вернётся на свои места, сейчас мы четверо были непростительно счастливы.
Рита Диен, она же Соната_Арктика, октябрь 2007