Это цитата сообщения -Kaunotar- Оригинальное сообщение

Фанфик,самонадеянный, но прикольный. Часть 16

[400x600]
Настроение сейчас - лёгкий стрём

BREATH NO MORE…
Среди ночи Аня проснулась оттого, что Том пытался перевернуться на другой бок. Она попыталась поправить его подушку, когда почувствовала, как его руки обнимают её.
- Ань…
- Я здесь, Томми… - она осторожно коснулась губами его сухих губ.



Он поцеловал её, будто стремясь доказать самому себе, что он всё ещё жив. Она ответила – спокойно, насколько ей позволяло болезненное чувство нежности к нему.
- Томми… Блин, никогда не думал, что дождусь от тебя такого… Солнышко моё…
- О… - Аня порадовалась, что он не увидел, как она покраснела. Зато он отчётливо услышал её судорожный вздох. – Ты меня тоже удивляешь…
- Тогда можно попросить тебя об одолжении?
Она чувствовала идущий от его тела жар, и… собственную слабость.
- Говори, - выдохнула она, отдалённо воспринимая то, что её собственные руки почему-то помогают Тому снять футболку.
- Будь со мной сейчас… А утром можешь лупить меня подушкой сколько захочешь. Я соскучился по твоей жестокой нежности, девочка моя.
Он осторожно перевернул её на лопатки и накрыл её губы тёплым поцелуем.
Позволить ему вот так запросто вернуться в её жизнь?
Аня попыталась оттолкнуть его тяжёлую грудь, но она была приятно тяжёлой. Его руки были настойчивыми, но такими родными.
Каждое его движение казалось ей знакомым.
Лёгкость, с которой он избавил её от одежды.
Жар, с которым его губы скользили по её коже.
Упорство, с которым он пытался побороть остатки её сопротивления…
Казалось, они спорили даже тогда, когда целовались.
Том Каулитц… Такой знакомый, такой желанный…
Позволить ему вот так запросто вернуться в её жизнь?
Да что за жизнь без него….
Аня просто прошептала: «Да» больше сердцем, нежели губами.

***
Когда Том и Аня вломились в мой номер, мы с Биллом даже не удивились. Моя голова лежала у него на коленях, он перебирал мои волосы… Мне было так хорошо, что я почти не слышала Аниных возмущений относительно спасительной лжи, на которую я заманила её.
-Ты меня обманула, понимаешь?
Руки Тома обнимают её, в глазах – абсолютное озорное счастье…
Да и мне нелегко расслышать слова, потому что я вся ушла в ощущения…
Мы с Биллом полночи болтали, будто не виделись неделю, хотя простились только утром. В моих глазах читался испуг, в его интонациях – радость встречи.
- Мне… мне было здесь так неуютно без тебя, хотя я миллион раз бывала в Москве и вообще привыкла к частым разъездам. Но… Билл, что же ты со мной сделал? Чем привязал к себе?! Меня пугает эта моя беспомощность...
Он ничего не ответил, просто обнял. А мне ничего другого и не хотелось. Просто быть сейчас с ним, дышать одним воздухом. Ни о чём и ни о ком не думая.
А сейчас Аня пыталась достучаться до моей совести. Совесть? Да я отдала её. Я всё что угодно пообещала Богу в ту ночь, когда Билл… Возможно, он взял мою совесть. А может это расплата за ту цепочку нелепых совпадений, которые разлучились нас с тобой, Аня, в берлинском аэропорту. Я хотела было сказать это вслух, но вместо этого только улыбалась. Пальцы Билла лишили меня воли. Мне не хотелось ничего, кроме его прикосновений.
Аня сердилась, хотя и была счастлива. Их с Томом объединяло что-то невидимое глазу, но так точно ощущаемое мной…
- Моё утро началось с избиения подушкой, - сладко потянулся Том. – Впрочем, это не меняет того, что мы вместе. Правда, Ань?
- Я подумаю, Том.
Она снова превращалась в колючку, однако кому, как ни мне было заметно удовольствие, написанное на её лице. Впрочем, браслет анти был всё ещё при ней. Она не прятала его. Напротив, даже рукав закатила.
Чёрно-красная лента на красивом запястье.
- Кстати говоря, Насть… Нас ждёт Лера. Может, проведаем её?
- Это ты её у себя дома оставила?
- Ага. Я же не знала, что ты заманиваешь меня в ловушку, из которой так просто не вырваться. Иначе прихватила бы её с собой.
С собой. Стоп.
Лера...
С Валерией мы познакомились на ЛиРу два года назад. Сейчас ей 15. Когда мы общались в последний раз, она была смертельно влюблена в Билла. А теперь она здесь.
- Ань… А она по-прежнему…
- Не знаю. Честно. Я не успела её расспросить об этом. Но на мобильном у неё всё то же лицо.
И как мне смотреть ей в глаза?
Аня улыбалась, будто не понимая двусмысленности ситуации. Честно говоря, мне было странно думать об этом. Я люблю его, он любит меня… Почему мы должны оправдываться перед кем-то? В то же время мне было страшно оттого, что я разрушила чужую мечту. Одно дело - миллионы безликих фанатов Токов, и совсем другое – маленькая родная Лерка…
Чёрт…
И что теперь делать…
- Ой, так у вас здесь подруга общая?
- Ну, как сказать… Мы выяснили, что она общая, уже когда сами познакомились в Германии. Потому что я не знала, что наша Аня – это та самая Аня, с которой я уже несколько лет переписываюсь в аське, - Сказала я, заставив братьев переглянуться. Лицо у Тома было совершенно неописуемое.
- Так вы… знакомы? А почему я всегда узнаю последним? Билл, ты знал?
- Он не знал. Просто мы это для себя выяснили, а вас решили не напрягать лишними подробностями.
- Обалденное решение… - Том закатил глаза.
- Успокоился бы… - Аня довольно ощутимо пихнула его локтем, заставив согнуться пополам. – Ну что это меняет?
- Да ничего, в сущности. Это… просто это ложь. И довольно значительная. – Билл напрягся. Чарующее ощущение его близости рассеялось. Я села, выпрямившись.
- И что теперь? Вы с нами разговаривать не будете? Или будем ругаться? – мне было стрёмно от собственного тона, но отступать было некуда.
- Или лучше драться, да, Том? Тебе же всегда хотелось ударить меня… - Аня обернулась к Каулитцу-старшему. Тот передёрнул плечами.
- Что за чушь ты несёшь?..
- И ничего не чушь. Вспомни свои вчерашние предложения…
- Ну началось… Что ты вечно к словам цепляешься!
- А ты постоянно не думаешь, что говоришь! – Аня подступила к нему вплотную. Мы с Биллом молча смотрели на них - каждый из своего угла дивана. Том за словом в карман не полез.
- Ты сама сначала делаешь, а потом думаешь!
- Если тебе что-то не нравится, то ты можешь быть свободен, Том Каулитц! Абсолютно!
- Ты подумала, над тем, что сказала? А, впрочем, о чём это я…
- Можешь не сомневаться!
- Том, не дури… - Билл говорил тихо, но уверенно. В его голосе отчётливо слышалось беспокойство. Том вскинулся, как на врага.
- Билл, заткнись! Я пока у младшего брата совета не спрашивал!
- Ой, я не могу... Если бы ты себя ещё и вёл, как старший, было бы совсем неплохо. Как же ты со своей десятиминуткой носишься… Тебе уже тогда невтерпёж было, - попытался отшутиться Билл, но даже Аня заметила, что он задет. Том опёрся на дверь.
- Слушай, Билл… Иди ты знаешь куда со своим плоским юмором?!
- Том… - я не считала нужным вмешиваться, но когда Билл попытался встать, изменившись в лице, я не выдержала. – Прекрати, пожалуйста.
- И ты туда же, Анастаси. Что за утро?! Чего вы все ко мне прицепились? Я такой же, как и всегда. А вот вы.. Вы какие-то до тошноты правильные, такие.. идеальные. Сначала ты, - он обернулся к Ане, - говоришь мне, что… Потом ты, - Том мельком глянул на брата, - выскочка… И ты, предательница. «Мне нужно пробить её адрес», - он кривлялся, хотя в глазах застыла непонятная боль. – А сама знала о ней всё! Просто ТЫ хотела побыть с НИМ. Да могла бы так и сказать, чёрт возьми! Все вы суки! Все! Одинаковые... – проорал он и вышел из номера, хлопнув дверью.
Судя по тому, что больше из коридора не донеслось ни единого звука, он пошёл явно не к себе.
- Приехали, - мрачно резюмировал Билл. – И что теперь?
Вопрос этот предназначался Анне, но она отвела глаза.
- Извиняться даже не проси. Он только что меня сукой обозвал.
- И меня тоже, - я осторожно, проверяя реакцию, взяла Билла за руку. Он сжал мои пальцы и притянул меня к себе.
- Эй... Малыш, давай мы будем ссориться.
- Твой брат напрасно будит во мне анти, Билл... – Аня проговорила это сквозь зубы и вышла.

***
Аня нашла Тома на крыше. Он курил, меланхолично сплёвывая вниз.
- Слушай, Том...
- Не трогай меня сейчас. Я не настроен на разговор.
- Да ладно, я же умею объяснять понятными тебе методами.
- Ты не поняла? Я не хочу сейчас никого видеть...
- Даже любимую девушку?
- Да, даже тебя.
Подавив в себе радость от услышанного, Аня опёрлась о бетонный парапет.
- Какие мы серьёзные...
- Ань... Не надо этого.
- А может, я подраться хочу? Залепить тебе по морде за это твоё: «все вы суки»...
- Я не имел в виду конкретно тебя и твою подругу. Я имел в виду всех женщин, с которыми так или иначе встречался.
- Ну так вот, я не знаю, кто там у тебя были суки, но я – не такая.
- Допустим. И что? – он сощурил карие глаза, оборачиваясь к ней, выпрямляясь.
- А то, что я обиделась...
- Блин... Я устал от этого. Честно. Меня последняя неделя издёргала так, что я скоро стану нытиком и истериком. Я то и дело кого-то успокаиваю, кому-то что-то объясняю, переживаю за кого-то и бесконечно извиняюсь... Достало уже.. Мне тошно, понимаешь? Ты вообще хоть раз пыталась меня понять?
- Этой ночью пыталась.
- И что поняла? – в его взгляде не было и проблеска надежды на правду в её словах.
- Что тебе очень хотелось секса.
Том застонал, как раненное животное, и принялся нещадно дубасить кулаками бетонное ограждение. Аня как зачарованная смотрела, как невысокая стенка покрывается красными штрихами его гнева. Сбив руки окончательно, он обернулся к ней. Его губы дрожали, а глаза... В глазах по-прежнему была тягучая боль. Густая красная капля бесшумно ляпнулась на его белый кроссовок.
- Прекрати... не надо, не говори об этом, слышишь?! Если для тебя это было просто сексом... Блин, я счастлив за тебя. Для меня... это другое. Наберись смелости сказать себе и мне «да» или «нет», Аня... Анти ты или нет – решай сама. Уходи, или... Или... сними эту дрянь, наконец.
Окровавленно-пыльным пальцем Том указал на её браслет.
- Нет, - она перехватила запястье левой рукой. – Даже не проси об этом.
- Последняя защита? Последний мостик к отступлению? Как только ты почувствуешь меня достаточно глубоко в своём сердце, ты вспоминаешь о том, что ты - мегаанти. Ты упираешься, ты причиняешь боль - в первую очередь себе. Что ты там болтала?
Аня с ужасом смотрела в его резко побледневшее, перекошенное от злости лицо. Она была готова уйти, но что-то мешало ей оставить его одного в таком жутком состоянии.
- Я...
- Ну не я же! Я хотел тебя ударить?! Мммм.... – он приложил стенку ещё пару раз и снова обернулся к ней. – Смотри! – Том протянул к ней сплошь покрытые ссадинами и кровью руки, - Эти руки никогда, слышишь, никогда не смогут ударить тебя! И думай, что хочешь...
- Том...
- Не хочу ничего слышать! Не хочу! – он зажал уши ладонями, уронив ещё пару капель крови на белую толстовку. – Не говори... Не надо. Я отказываюсь верить. Когда любят, не издеваются. Ты не веришь мне - что ж... Ты свободна.
- Том...
- Неужели тебе совсем не жаль меня?! – взмолился Каулитц-старший, хватаясь за голову, садясь на чёрный гудрон. – Неужели ты не видишь, что со мной уже совсем плохо?!
- Вижу... – Аня хотела, но боялась присесть рядом. Его плечи задрожали, как у плачущего ребёнка.
Смотреть на это было выше её сил.
Она опустилась на колени, не заботясь о том, что гудрон оставляет чёрные полосы на светло-голубой ткани.
- Ты совсем охренел, Том Каулитц. Ты – наглая сволочь, которая никогда ни с кем не считается. Ты редкий подонок, ты... Сколько бы я не придумывала ругательных слов, ни одно в достаточной степени не передаст подлости твоей натуры. Я ненавижу тебя. Понимаешь ты это? Ненавижу. В первую очередь за то, что люблю. Люблю до безумия... Ты сейчас наговорил кучу вещей, за которые мне не следовало бы тебя прощать. Лучше бы мне послать тебя прямо сейчас, далеко и надолго. Лучше бы мне никогда не видеть твоих глаз, не знать тебя... Ты проклял меня ещё тогда, когда поцеловал в самый первый раз. Как же я ненавижу тебя, любимый.... За то, что ты такой. За то, что - ты любимый... Это...Это убивает меня, понимаешь?!
Том молчал.
Это молчание между ними было таким напряжённым, таким ощутимым и цельным, что его, казалось, можно было разрезать ножом.
- Если я скажу тебе, что чувствую почти тоже самое, тебе полегчает? – глухо сказал он. – Разница только в том, что я ... не хочу ненавидеть тебя... любимая. Поэтому мне проще себя ненавидеть. Мы с тобой одного человека ненавидим, ненаглядная моя. Так может, ну его в пропасть? Хочешь, я прыгну прямо сейчас? Или, думаешь, мне для этого напиться нужно? Я могу, без разговоров... – он посмотрел ей в глаза настолько прямо, что она просто задохнулась. Его висок был испачкан кровью, а глаза светились такой бесконечной нежностью, что ей не хотелось дышать... Просто не хотелось дышать, если его не будет. Если его не станет.
- Нет... Ты что?! Замолчи, замолчи сейчас же...
Они сидели, обнявшись, на холодном ветру. Том плакал. Слёзы оставляли светлые дорожки на его покрытом пылью лице.
- Прости меня, Том... Я... Я верю тебе. Прости...
Аня говорила непривычные для неё слова... Впервые за последнее время сказанное «прости» не оставило в ней чувства горечи.

***
На руках у Тома – эластичные белые повязки.
В номере старшего из близнецов Каулитц играет музыка, остывает шампанское. Аня листает журнал, посматривая на загадочно улыбающегося Тома.
Билла ещё нет, он переодевается. Я жду его и боюсь его прихода.
Потому что в кресле сидит Лера.
Бирюзовые глаза, широкие зрачки, лихорадочный румянец на щеках.
Первая неожиданность встречи с повисанием на шее друг у друга уже позади.
Я нервно грызу ноготь большого пальца, не заботясь о том, что привычка эта начисто перенята у Билла. Моё сердце замирает от каждого шороха, потому что мне слышатся шаги.
Его шаги.
Когда улыбающийся Билл Каулитц возникает на пороге, мы с Лерой одинаково близки к обмороку, только: она – от счастья, я – от ужаса. Всё это время я слежу за лицом Леры: юная, красивая... влюблённая в него настолько явно, что этого не заметит только слепой.
И сам Билл.
Потому что, войдя, он кивает ей и сразу же ищет глазами меня. Идёт ко мне.
Я судорожно вжимаюсь в стену и мимолётно уклоняюсь от поцелуя, который мог бы успокоить меня, развеять мои страхи. Меня захлёстывает паника. Мои пальцы впиваются в красный вельвет его куртки. «Что с тобой, милая?» - шепчет Билл. Я не могу смотреть в его глаза.
Глаза, наполненные любовью.
Наполненные светом, счастьем, теплом...
Мои любимые глаза.
Это сводит меня с ума.
Аня замечает. Аня понимает. Аня встаёт с места, чтобы отвлечь Леру. Пока они смеются над чем-то... Кажется, Том пошутил...
- Билл, давай выйдем, я умоляю тебя...
Он крепко сжал мою ладонь.
- Хорошо, хорошо... Успокойся...
Только когда за нами закрылась дверь номера, я смогла нормально дышать. Я обняла его плечи, взъерошила его волосы.
- Что с тобой, Стэсс? Ты такая странная...
- Я люблю тебя, Билл. Очень-очень... – он, не дослушав, прижал меня к себе.
- Я тоже люблю тебя, малыш, и ты это знаешь...
- Поцелуй меня... Как тогда, - я не видела ничего, кроме его больших карих глаз.
Мальчик мой...
Он рассмеялся.
- Ты удивительная. Ты... одна такая.
Поцелуй получился таким долгим и сладким, что у меня просто закружилась голова, и Биллу пришлось подхватить меня.
Мне так не хотелось терять его.
Мне так больно было отрывать его от своего сердца...
- А теперь слушай меня, Билл. Дело в том, что... Лера. Она... В общем, она любит тебя, давно. Она хорошая, она славная... Она... Я не могу так. Билл... Выбирать тебе.
После этих слов мне показалось, что в коридоре отключили свет.
Повернув ручку двери, я вошла в номер.
Аня по-прежнему развлекала Леру. Меня встретил настороженный взгляд Тома. Улыбнувшись ему странной улыбкой (так зомби в фильмах ужасов улыбаются, - сказал он потом), я пошла по направлению к балкону. Октябрь за окном манил меня прохладой и каплями на стекле, так похожими на слёзы. Мне хотелось не чувствовать того жара внутри, который, казалось, сжигал изнутри мою грудь. Мне хотелось вообще перестать чувствовать что-либо.
Когда в комнату вошёл Билл, дверь за мной уже закрылась.
На балконе было холодно и ветрено. Сев в углу, я смотрела на клочок серого неба, по которому тянулась рваная вата облаков. Я представляла себе, как Билл сейчас танцует с Лерой... Прошло всего пять минут с момента нашего разговора, но я уже ощущала на себе всю тяжесть надвигающегося на меня одиночества.
В дверях застыл Том.
- Ээээмммм... Котёнок, можно я покурю?
- Валяй, Том...
Он ничего не спрашивал, равно как и я не интересовалась происхождением ссадин на его руках. Том просто стоял и курил, так легко, словно дышал. Сизый дым срывался с его губ, повиновался ему, заворачиваясь колечками.
- Котёнок...
- Ау, Том?
- Не чуди, котёнок. Ни одна подруга не заслуживает такого подарка. И такого груза, как чья-то сломанная судьба. Я же вижу, как ты мечешься из-за Леры. И я знаю, что для тебя Билл...
- Том, ты сам не чудил бы... – слова давались мне с трудом, однако Тому я могла рассказать что угодно. Почти как Биллу...
- Ты об этом? – он помахал рукой и вяло улыбнулся. – Это нормально. Ты... не сидела бы здесь, а то ведь простудишься...
- К чёрту, Том... Может, и простужусь. Какая теперь разница?
Он посмотрел на меня с укором.
- Котёнок... Ты сейчас просто прелесть, какая дурочка. Может, сказать Биллу...
Я спрятала лицо в ладонях, и заплакала...
Для меня все перестали существовать...
Аня что-то кричала Биллу, но мне уже было всё равно...
Мне казалось, что я горестно и медленно схожу с ума...
Ладонь, пахнущая цветами, попыталась отнять мои руки от лица. От неожиданности я вздрогнула и подняла голову. Передо мной на корточках сидела Лера. Не совсем та девочка, с которой я познакомилась два года назад, но по-прежнему мой Лерчонок. Уже без ошейника с надписью «Tokio Hotel»...
Что?
Как так...
Она улыбнулась мне.
- Насть... Ты обалденная подруга. Не знаю, смогла бы я сделать то же самое для кого-то. Спасибо тебе.
Я ошарашено хлопала глазами.
А Лера продолжила.
- Дело в том, что... как бы тебе сказать... Я не люблю Билла. Больше не люблю. Это прошло, перегорело... Не знаю, как ещё сказать. Мне Аня объяснила, в чём дело. Он там в ступоре сидит полнейшем, зай. Может, ты поговоришь с ним? А то Анька на него уже с кулаками кидается, ты же её знаешь. Говорит, что не позволит вам расстаться и всё такое.
- Лерочка... Ты серьёзно?
- Неужели ты не слышишь её ор?
- Я не об этом, я о твоей любви...
Лера рассмеялась, забирая мои замерзшие пальцы в свои.
- Серьёзно. Прошла любовь. Ещё после последнего концерта в Киеве, на который мы, кстати говоря, собирались ехать вместе.
- И ты молчала?!
- Мне было неудобно признаться в том, что все, кто убеждал меня в том, что пройдёт это всё, оказались правы... Ну сама подумай.
- Слышь, Лер... Мне кажется, я совершенно разучилась уже думать. Дура великовозрастная...
- Эй, полегче с собой любимой, - улыбнулась мне Лера.
Билл.
В ступоре....
Я поднялась и пошла исправлять собственные ошибки.
Знала бы я, чего мне будет стоить эта опрометчивая, необдуманная щедрость...

(С) Рита Диен, она же Соната_Арктика, октябрь 2007.