Это цитата сообщения -Kaunotar- Оригинальное сообщение

Фанфик, самонадеянный, но прикольный.Часть 17

[481x699]
Настроение сейчас - мучительное

ANYTHING FOR YOU

- Билл?..
Он сосредоточенно рассматривал свои унизанные серебром колец пальцы. А я ... Я боялась его взгляда. Я была к нему совершенно не готова.




Взмах ресниц, будто в замедленной съёмке...
Его глаза, словно влажные звёзды, знакомые мне до самой маленький искорки на тёмной, как горький шоколад, радужке, и такие пугающе-новые с этим щемящим выражением обиды. Я боялась пустоты, но боялась напрасно: в его глазах расплескались два океана нежности с примесью боли. «Билл...» - я шевельнула губами, не издав ни звука, но он не отвёл глаз, продолжая удерживать меня в состоянии эйфорической невесомости. Оперённые длинными чёрными ресницами, глаза Билла медленно, но верно сводили меня с ума, как тогда, когда я впервые взглянула в их тёплую, тёмную глубину...
Жить вдали от этих глаз не представлялось возможным....
Не видеть их было смерти подобно, а видеть было настоящим мучением...
Мои щеки ещё не высохли от слёз... В колонках рыдала Сара Коннор, убивая во мне остатки радости.
Билл, встав, протянул мне узкую, смугловатую ладонь.
- Потанцуем?
- Всё, что ты хочешь...
Том по-прежнему курил на балконе в компании Ани и Леры, вечер красил комнату в густо-синий, постепенно мутируя в слепоглухонемую осеннюю ночь. Мы были совершенно одни, будто от остальных нас отделяла не стеклянная дверь, а сотня километров. Он притянул меня к себе близко-близко, обнял, склонил голову, положив подбородок мне на плечо. Его шёпот долетал до меня, как сквозь сон.
- Знаешь... Мне больно. Мне странно, что ты вот так, как игрушку отдаёшь меня... Тебе плевать, что чувствую я?
- Нет.
- Нет? Нет?! Настя...
О нет... Он назвал меня по имени, это уже слишком серьёзно. Его тонкие пальцы жёстко лежали на моей талии, острый подбородок больно впивался в плечо.
- Билл... Прости меня. Просто, ты должен понять...
- Я не должен... Я не могу понять этого...
- Мне нужно поговорить с тобой...
- Окей, я дам тебе такую возможность.
Он резко отстранился, и потащил меня за собой.
Из номера Тома мы перешли в мои апартаменты. Едва закрыв за мной дверь, не разжимая руки, он с силой швырнул меня на диван. Не дав мне опомниться, он схватил меня за плечи, больно сжав.
- Да, ты всё правильно понимаешь. Я хочу причинить тебе боль! Я не могу понять тебя. Ты говоришь, что любишь. Я знаю, что любишь... И ты так легко отдаешь меня... – с каждым словом он встряхивал меня так, что мне казалось, будто голова моя вот-вот оторвется. – Подумай сама, что она может мне дать? Зачем она мне? Максимум, на что я способен по отношению к этой вашей... Лере, - он встряхнул меня особенно сильно, - это сводить её в кафе-мороженое. И ничего, ничего больше! Потому что я люблю ТЕБЯ!!! Это тебе понятно?!
Мне было понятно, но улыбаться не было сил. Он пугал меня, но в тёмном огне его глаз сверкало что-то родное, что-то до боли знакомое, что-то делавшее его моим... На его щеках проступал румянец, губы были слегка приоткрыты... Я смотрела в его лицо, будто загипнотизированная магией его светящейся кожи. От Билла шёл непонятный мне жар, хотя пальцы его были холодны.
Отойдя, он скрестил руки на груди.
- А знаешь... Я наверное завтра же уеду в Германию. Да... – он нервно заходил по комнате взад–вперёд. – Уеду один. Я... Пусть меня утешают мои фанатки, которые дарят мне глупые подарки, совершенно не нужные мне плакаты, воздушные шары и прочую романтичную дребедень. Пускай... Я всегда чувствую себя виноватым после секса на одну ночь, но сейчас это того стоит. Потому что мне больно. Я не умею пить, как Том. Единственное, чего я хочу – это чтобы меня любили…
Билл остановился напротив меня и улыбнулся.
- Будешь смотреть меня по телевизору, милая? Или я совсем-совсем тебе не нужен?
- Ты нужен мне даже больше, чем мне самой хотелось бы... – я понимала, что мне до него не достучаться.
- Странно, что я этого совсем не чувствую.
- Ты сейчас врёшь самому себе, Билл... – мне хотелось обнять его, прижаться к его груди, гладить его горящие щёки, но он был слишком далёк... Я не чувствовала в себе сил объяснить ему всю чудовищность своей ошибки. Хотя его глаза... Это единственное, что кричало мне: «Я твой, останови же меня!!!». Губы Билла кривила усмешка, ядовитая и ненатуральная.
- Кстати говоря, у меня есть отдельный номер, и ночевать я намерен там.
- Знаешь, у меня в этом городе есть отдельная квартира. Можешь не утруждать себя переездами, - это было правдой, но как же мне нелегко было произносить её...
- Ну... Тогда вечер мы точно проведём в разных компаниях.
- Что ж... Как скажешь.
- Ты не понимаешь меня?
- Ну... У тебя грубоватый английский с немецким акцентом. Есть определённые трудности перевода.
Билл побледнел.
- О, теперь тебе не нравится, что я – немец!
- У нас традиционно не любят тех, у кого дедушка потенциально мог кричать «зиг хайль!». Фрицы они даже в шоу-бизнесе фрицы…
Зачем я говорю ему это???
Билл бледнеет ещё больше, и шарит по карманам в поисках сигарет. Найдя пачку, он закурил, хотя тонкая сигарета так и прыгала в его пальцах.
- Мало ты знаешь о моём дедушке..
- Ну извини, познакомиться не успела.
Пауза, во время которой он глубоко затягивается, в очередной раз демонстрируя мне умопомрачительную впалость щёк. Высокая линия скул, изогнутая бровь… Каждая чёрточка бесконечно любима мной.
- Насть…. Зачем ты так?
- А ты?
- Имею право. Я и так терпел достаточно долго…. – он выдохнул струйку дыма, который тотчас же поплыл к потолку.
- Если бы я знала, что тот поцелуй был нашим последним поцелуем, я бы…
- Я бы сам целовал тебя, пока губы не заболели бы, - его взгляд метнулся к окну, - если бы знал…
Всё безнадёжно…
Значит, ничего уже не исправить.
- Окей, любимый…
- Не зови меня так, это причиняет мне боль, - он посмотрел мне прямо в глаза. Будто ударил. Хуже, чем ударил…
- Бог мой… Каким же ты можешь быть жестоким…Хорошо, - я встала, и улыбнулась, хотя губы предательски дрогнули. Билл опёрся на стену и сардонически улыбался.
- Знаешь, в детстве, лет в шесть, у меня был кролик. Так вот, он меня не выдержал и дал дёру. Я могу быть просто невыносимым…
Проходя в спальню, я легонько коснулась его щеки.
- Если ты хочешь расстаться… Мы расстанемся, любимый. И… Я буду звать тебя так. Потому что это так.
- Я… Я просто не буду тебя слушать.
Его губы дрожали так же, как и мои. В его глазах прыгали звёзды.
Своих глаз я просто не хотела видеть сейчас…

***
Молния на высоченном лаковом сапоге никак не желала застёгиваться.
Вжииииик…
Ну наконец-то.
Встав, я подошла к зеркалу, поправляя воротник красной атласной рубашки. Корсет толком не давал вздохнуть, да и дышать мне не особенно хотелось. «Сейчас завалюсь в казино, там Тима и Алёнка откисают. Компания старая, пара-тройка издателей… И никому, никому о том, что мне так тошно…».
Чёрные узкие джинсы, заправленные в сапоги, корсет, атласная рубашка, волосы, гладко стянутые в узел…
В Москве меня такой видели часто.
Билл меня не видел такой никогда.
Для него я не успела стать эпатажной фэнтэзюшной писательницей, агрессивный стиль которой оценила сама Джоли, сказав: «У нас много общего, сестра…».
Что ж…
Капелька любимых «Гуччи: Раш» - они так славно тянутся в горьковатом осеннем воздухе.
Тюбик с красной помадой неуютно, хоть и знакомо, лёг в руку…
Последний штрих – и можно забирать скучающую компанию из соседнего номера. Без Ани мне точно не обойтись…
Только бы не разреветься…
- Куда это ты собираешься?
Билл стоял в дверях без тени улыбки на лице. Посмотрев на него в зеркало, я отложила помаду в сторону.
- И что?
- А то, что я, помнится, никуда тебя не отпускал.
Он медленно подходил ко мне сзади. Вид у него был малость ошарашенный.
- Да? – ответила я, по-прежнему не оборачиваясь, - Мне 26 лет, я совершеннолетняя. В отличие от некоторых, которым крепче колы ничего не наливают. И я что-то не припомню, чтобы в моём паспорте была написана твоя фамилия.
- Это что-то меняет?
Билл стоял прямо у меня за спиной. Лёгкое покалывание… тонкое электричество… привычное уже волшебство его присутствия. Рядом, но руки по швам - так на него не похоже.
Тянущее чувство под ложечкой заставило меня на мгновение закрыть глаза.
Даже мои духи не могли перебить тонкую мелодию его запаха.
Может быть, в последний раз он так близко.
Близко-близко…
Всё во мне мучительно тянулось к нему.
Когда я открыла глаза, наши взгляды в зеркале встретились.
Почти как тогда, стоя у окна, с обломками бокала в руке.
Только в тот вечер восхищения в его глазах не было. Мрачного, злого, беспомощного, но восхищения.
- У меня от тебя глазам больно… - сказал он, оборвав звенящую нить молчания. Это прозвучало как-то по-детски, но очень искренне.
Я закусила губу.
Чёрт.
Одной фразой он лишил меня всей решительности, всей злости, всей отчаянности…
Он снова сделал меня своей девочкой.
На такое способен только Билл Каулитц.
Его рука легла на мой живот, заставляя меня отступить назад, прижимаясь к нему спиной.
Он зубами вытянул длинную шпильку, удерживающую мои волосы в узле на затылке.
- Стэсс… - я подставила ему открытую шею, запрокидывая голову ему на плечо. Его дыхание замерло, чтобы вновь обжечь меня.
Никуда…
Не иду…
Только с ним…
Только здесь…
- Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя? Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя здесь… Неужели ты думаешь, что…
- Я ничего не думаю. Я не могу думать, когда ты так близко, Билл…
Он легонько коснулся губами моей шеи.
- Это здорово. Ты прости… Я, в сущности, мало чем от Тома отличаюсь – умею побыть сволочью порядочной.
Я обернулась, обвивая его плечи руками. Он заглянул мне в глаза.
Зачем? Под его взглядом я плавилась, как карамельная бабочка…
- Билл… Это бред. Прости меня. Я просто была в панике, честно.
- Тсссс… - он коснулся губами моих губ и отпрянул. – Не говори ничего. Мы это забыли. Проехали. Помни только о том, что я не отдал тебя даже родному брату… потому что я тебя люблю. И знаю, что ты меня любишь, - он снова коснулся моих губ своими. Мне казалось, что земля уходит из-под ног…
Мой нежный…
Мой любимый…
Мой единственный…
Рядом.
- Билл…
- Тсссс... Можно я не буду тебя слушать? Я безумно люблю звуки твоего голоса, - он расстегнул верхнюю пуговицу моей рубашки, - я таю от всех красивостей, которые ты говоришь мне ежесекундно, - он усадил меня на постель и принялся снимать мои сапоги. – Я больше скажу, твой внешний вид меня дико заводит, даже когда ты в футболке моего брата, - надо сказать, с моей затейливой обувью он справился гораздо быстрее, чем я. – Особенно, когда ты в футболке моего брата…
Меня укладывают на обе лопатки под аккомпанемент орущего из динамиков «Шрай» и тонкой, знакомой мне улыбки самых любимых губ…
- … но сейчас… У меня нет времени на болтовню. Я готов слышать только одно: что ты любишь меня так же, как я тебя. Что ты хочешь меня так же, как я тебя… Не здесь и сейчас – всегда…
Чёрная водолазка Билла летит куда-то в угол, вдогонку моему корсету (скольких трудов стоили мне эти крючки и крючочки, которые Билл просто вырывал с клочьями), туда же отправляются наши чёрные джинсы-близнецы…
- … это единственное, что я выслушаю… сейчас.
- Билл… - не выпутываясь из его сильных рук, я прижалась губами к его груди, вложив в этот далеко не целомудренный поцелуй всю благодарность за его возращение. За то, что он дал нам возможность оценить мир друг без друга…
За то, что не позволил мне уйти…
За то, что остался моим Биллом…
Только моим.
- Я чокнутая… но я … не отдам тебя никому, потому что я…
Договорить он мне не дал.
Нетерпеливая дрожь его пальцев, тёмный огонь его глаз и сдвоенный, совершенно непереносимый огонь наших губ поглотили моё «люблю» и моё «хочу».
Мы понимали друг друга без слов – по малейшему движению истосковавшихся друг по другу душ…
По горячке сливающихся в одном порыве тел.

Я не отдам тебя никому…

(С) Рита Диен, она же Соната_Арктика, октябрь, 2007

пы.Сы. я знаю, что картинка не в тему, но мне нрав...