02.01.16., запись опущена вниз


[415x500]


В твоей охотничьей гостиной сидят простуженные совы,
и позолоченных карнизов горят кленовые листы,
а мой поэт - един Волошин, Максимильян львиноголовый,
а ухнет филин - ахнет выстрел - откликнется мне лес сосновый,
небрежно упадут на шкуры твои охотничьи дары.

Собаки сами дичь приносят, орлы когтят безумных зайцев,
и чёрный панцирь черепахи блестит на лысине твоей,
на живодёрне крики самок, и хмель зубровкою бодается,
откроешь рот - а вместо слова вдруг вылетает жирный шмель.
Шмели гудят в твоей гостиной.

Часы седьмую бьют годину, и ты стреляешь по кукушкам,
ружейным запиваешь маслом, грызёшь горячие стволы.
Как медвежатник задубелый, по голове пивною кружкой
ты бьёшь зверей, когда над лесом визжит угар бензопилы.

Дохнул столетним перегаром - в лесу деревья стали голы,
и пахнет жареною хвоей, за голенищем спрятан нож,
а мой поэт - един Волошин, Максимильян львиноголовый,
а сумрак пахнет мокрой псиной, трепещут в рощах птицеловы,
когда с крутым колом осиновым ты за добычею идешь.

В твоей охотничьей гостиной трофеи схваток и побоищ,
не отсырел табак и порох, орёл кружил над головой…
И будут многи убиенны, но ты оленя не угробишь,
когда к нему приходит осень и травит шкуру рыжей хной.

(С)