Она была в марте. Шла по улице большого города в своей малиновой маечке с надписью World's Greatest Athlete и своей джинсовой курточке в которой так много карманов... Шла, чуть подпрыгивая, радуясь тому как хорошо пружинят подошвы новых кед и не стесняясь своих распущенных волос. Шла и ела первое для нее в этом году мороженное, свое любимое, клубничное, украдкой слизывая с пальчиков розовые подтеки. Шла и удивлялась, какая же в этом году теплая ранняя весна. Шла и подставляла гладкие щеки нежным лучикам солнца, которые в свою очередь не скупились на ласку. А в ушах звучит любимая мелодия, в парке уже зацвел миндаль, и в воздухе витает аромат новой жизни и новой любви.

Он был в июле. Сидел на давно некрашенном заборе и сочно хрустел свежим алым яблоком. Сидел на заборе с торчащими из трухлых деревяшек ржавыми гвоздями, которые так притупились, что уже даже не кололи руку, сидел и чувствовал себя совсем мальчишкой. Сидел на заборе, покачивая ногами в рванных джинсах, обсуждая с кузенами новые модели мотоциклов. Сидел, закатав рукава белой майки до плеч, и думал что лето в самом деле слишком уж жаркое. Сидел и, запрокидывая голову, заливисто смеялся, попав в свою старую вислоухую собаку белым огрызком, на который та тут же принялась забавно гонять по сельской дороге. А в воздухе висело густое марево, птицы щебетали так звонко что уши закладывало, и счастье яростным комочком билось в груди.