(Необычно написано...)

Время шло к полуночи. Машину заносило на поворотах. Утром, когда я подошёл к окну, едва раздвинув жалюзи, улицы были белыми и ещё безлюдными. Я порадовался первому снегу. Он шёл весь день, а сейчас, когда иссяк, дороги вновь стали серыми, а улицы - безлюдными. Красный. Я тормознул, - ничего не произошло, ещё - всё тоже. Впереди - чей-то "Ниссан". Одно неловкое движение и меня развернуло, выбросило на встречную полосу. Прошли секунды и огромный МАЗ плавно смял иномарку. Как в кино, правда, в нём отключили звук. Когда я пришёл в себя и снова включил его, вокруг суетились гаишники, выла скорая.

Я оставил машину на ближайшей стоянке, побрёл по направлению к метро. И тогда, наверное, впервые в жизни подумал о своей смерти как о вполне реальном событии, о водителе "Ниссана", потом о тех, кто его где-то ждал.

Когда я был молодым, мне часто приходили в голову мысли о самоубийстве. Я хотел совершить его не для себя, а назло этому миру. Теперь же мир этот удержал меня от одного шага в пропасть, и я шёл домой, где меня ждали.

Город, который я ненавижу, страдал бессонницей. За прозрачными витринами серебрилась мишура, дрожала иллюминация - близился Новый год. Иногда я задерживался и разглядывал затейливые придумки дизайнеров, задумывался о чём-то. Ах да, - Сергей, парень мой. Я совершенно уверен в том, что он уже ждёт меня и, может быть, волнуется. Но я не спешу к нему. Почему? Он, конечно, хороший друг. Мы с ним уже почти третий год, но... Знаете, мне кажется, что я нужен ему больше, чем он мне. То есть я хочу сказать, что это я его сделал. Всё, что сейчас мог отметить в нём даже самый невнимательный наблюдатель, - хороший вкус, манеры, интонации и даже его широкие знания живописи, авангарда, - всё это так бы и угасло в нём, если бы не я. Если бы не мой талант, мои способности, мои деньги.

Понимаете, мы так сблизились с ним, - у нас общая кровать, уже почти три года ко мне прикасаются одни и те же губы, и утром я точно знаю, что рядом со мной именно он. А хочется быть нужным ещё кому-нибудь вместе с ним... Да. Вероятно, это оттого, что у нас не может быть детей.

Это страшное понимание иногда порождало во мне даже какую-то ненависть к нему, но она была из источника того же, что и любовь.

Я давно не был в метро. Должен признаться, что я патологически боялся подземки. Это место... Когда-то оно было храмом встреч, знакомств, первых поцелуев в полупустых вагонах поездов последних. И - расставаний... Верилось, что все вокруг были заурядными обывателями, кроме нас.

Навстречу попался какой-то старик с пакетом, набитым пивными бутылками.

У ларька в снегу что-то искал мальчишка.

- Ты чего здесь?

- Денежку потерял, червонец железный. Дяденька, купи пачку сигарет!

- Сигареты рано тебе, а шоколадку хочешь?

- Ну, давай...

- ...Те.

- В смысле?

- Надо говорить ...те, со взрослыми. Как зовут-то?

- Алёха.

Я держал в руках плитку шоколада, внимательно разглядывая мальчишку.

К ларьку от входа в подземку спешили два мента.

Я незаметно сунул под фольгу сложенную вдвое сотню баков.

- Расти большой, мамке помогай, допоздна не гуляй.

* * *

Дома я с каким-то непонятным рвением и упорством имел Серёжку в задницу. Долго не отпускал его, меняя позиции. Чувствовал, что он устал, но терпеливо сносил уже который час моё необъяснимое по силе желание. Кончил.

Он ушёл под душ.

С высоты, едва раздвинув жалюзи, я смотрел на белые крыши серого города и думал, как весной, когда по улицам его хлынут потоки грязные, где-то блеснет под солнцем денежка, и Алёха непременно найдет её.

(Влад Юркун. Денежка.)

[369x461]